Неточные совпадения
Бывало, он меня не замечает, а я стою у двери и думаю: «Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он — один-одинешенек, и никто-то его не приласкает. Правду он говорит, что он
сирота. И история его
жизни какая ужасная! Я помню, как он рассказывал ее Николаю — ужасно быть в его положении!» И так жалко станет, что, бывало, подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: «Lieber [Милый (нем.).] Карл Иваныч!» Он любил, когда я ему говорил так; всегда приласкает, и видно, что растроган.
— Я не знаю-с. Это только она сегодня-с так… это раз в
жизни… ей уж очень хотелось помянуть, честь оказать, память… а она очень умная-с. А впрочем, как вам угодно-с, и я очень, очень, очень буду… они все будут вам… и вас бог-с… и сироты-с…
— Именно в тихом! — воскликнул Бердников и, надув щеки, удовлетворенно выдохнул струю воздуха. — По-русски, за самоварчиком! Прошу ко мне! Обитаю в пансионе, отличное убежище для
сирот жизни, русская дама содержит, посольские наши охотно посещают…
По праздникам из села являлись стаи мальчишек, рассаживаясь по берегу реки, точно странные птицы, они молча, сосредоточенно наблюдали беспечную
жизнь дачников. Одного из них, быстроглазого, с головою в мелких колечках черных волос, звали Лаврушка, он был
сирота и, по рассказам прислуги, замечателен тем, что пожирал птенцов птиц живыми.
Мальчик еще при
жизни отца находился под руководством Бахарева и жил в его доме; после смерти Александра Привалова Бахарев сделался опекуном его сына и с своей стороны употребил все усилия, чтобы дать всеми оставленному
сироте приличное воспитание.
Эллинист Печерин побился, побился в страшной русской
жизни, не вытерпел и ушел без цели, без средств, надломленный и больной, в чужие края, скитался бесприютным
сиротой, сделался иезуитским священником и жжет протестантские библии в Ирландии.
В тихие и кроткие минуты я любил слушать потом рассказы об этой детской молитве, которою начиналась одна широкая
жизнь и оканчивалось одно несчастное существование. Образ
сироты, оскорбленной грубым благодеянием, и рабы, оскорбленной безвыходностью своего положения — молящихся на одичалом дворе о своих притеснителях, — наполнял сердце каким-то умилением, и редкий покой сходил на душу.
Грустно, признаюсь; я тебе завидую — ты поставлен был насильственно в колесо
жизни… а я избрал сам себе дорогу, — сам себя должен упрекать, что остался бездомным, хворым
сиротою…
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее,
сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при
жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
— Так я уж и кушачок приготовлю-с. Счастливого пути, сударь, всё под зонтиком
сироту обогрели, на одном этом по гроб
жизни благодарны будем.
У него не было ни семейных воспоминаний, потому что он вырос
сиротой в чужом доме и чуть не с пятнадцати лет пошел на тяжелую службу; не было в
жизни его и особенных радостей, потому что всю
жизнь свою провел он регулярно, однообразно, боясь хоть на волосок выступить из показанных ему обязанностей.
—
Сиротой жить лучше. Умри-ка у меня отец с матерью, я бы сестру оставила на брата, а сама — в монастырь на всю
жизнь. Куда мне еще? Замуж я не гожусь, хромая — не работница. Да еще детей тоже хромых народишь…
— Потому что море… А письма от Осипа не будет… И сидеть здесь, сложа руки… ничего не высидим… Так вот, что я скажу тебе,
сирота. Отведу я тебя к той барыне… к нашей… А сам посмотрю, на что здесь могут пригодиться здоровые руки… И если… если я здесь не пропаду, то жди меня… Я никогда еще не лгал в своей
жизни и… если не пропаду, то приду за тобою…
Солдатка Аксинья тоже повыла, узнав о смерти «любимого мужа, с которым» она «пожила только один годочек». Она жалела и мужа и всю свою погубленную
жизнь. И в своем вытье поминала «и русые кудри Петра Михайловича, и его любовь, и свое горькое житье с
сиротой Ванькой» и горько упрекала «Петрушу за то, что он пожалел брата, а не пожалел ее горькую, по чужим людям скитальщицу».
— Супруг Анастасии. Ты обещался быть иноком, но обряд пострижения не был совершен над тобою, и, простой белец, ты можешь, не оскорбляя церкви, возвратиться снова в мир. Ты не свободен более располагать собою; вся
жизнь твоя принадлежит Анастасии, этой несчастной
сироте, соединенной с тобою неразрывными узами, освященными одним из великих таинств нашей православной церкви.
Незнамов. Нет, говори, говори! Мне нужно знать все. От этого зависит… Не поймешь ты, вот чего я боюсь. Ведь я круглый
сирота, брошенный в омут бессердечных людей, которые грызутся из-за куска хлеба, за рубль продают друг друга; и вдруг я встречаю участие, ласку — и от кого же? От женщины, которой слава гремит, с которой всякий считает за счастие хоть поговорить! Поверишь ли ты, поверишь ли, я вчера в первый раз в
жизни видел ласку матери!
Кручинина. Да и не одни сестры милосердия, есть много женщин, которые поставили целью своей
жизни — помогать
сиротам, больным, не имеющим возможности трудиться, и вообще таким, которые страдают не по своей вине… Да нет, этого мало… Есть такие любящие души, которые не разбирают, по чужой или по своей вине человек страдает, и которые готовы помогать даже людям…
Телятев. Не знаю, как для вас, а для нашего брата, беспутного холостяка, это находка. Мы ведь
сироты, всю
жизнь таких случаев ищем.
Бедные, жалкие
сироты! они отреклись добровольно от отца своего, заключили
жизнь в ее тесные, земные пределы.
— С тобою в провожатые я не пошлю своих упреков. Я виноват во всем. Я думал, если я соединю в одном гнезде два горя, два духа, у которых общего так мало с миром, как у меня и у тебя, то наконец они поймут друг друга. Я,
сирота седой, хотел ожить, глядясь в твои глаза, Мария, и как урод обезобразил зеркало своим лицом. Не ожил я, и ты завяла. Ты хочешь умереть, а я хочу тебе дать
жизнь. Хотела бы ты жить с ним? с тем… кого любила?
«Приезжай, милый дедушка, — продолжал Ванька, — Христом-Богом тебя молю, возьми меня отседа. Пожалей ты меня,
сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, все плачу. А намедни хозяин колодкой по голове ударил, так что упал и насилу очухался. Пропащая моя
жизнь, хуже собаки всякой… А еще кланяюсь Алене, кривому Егорке и кучеру, а гармонию мою никому не отдавай. Остаюсь твой внук Иван Жуков, милый дедушка, приезжай».
В сущности, он был доволен своей
жизнью, он
сирота, бобыль и ни от кого не зависим в своем тихом, любимом деле рыбака. Но к мужикам относился неприязненно и предупреждал меня...
Рассказывает она мне
жизнь свою: дочь слесаря, дядя у неё помощник машиниста, пьяный и суровый человек. Летом он на пароходе, зимою в затоне, а ей — негде жить. Отец с матерью потонули во время пожара на пароходе; тринадцати лет осталась
сиротой, а в семнадцать родила от какого-то барчонка. Льётся её тихий голос в душу мне, рука её тёплая на шее у меня, голова на плече моём лежит; слушаю я, а сердце сосёт подлый червяк — сомневаюсь.
Так как мы по известности ваши, то батюшка и все милостивейший Государь, могите призреть нас яко
сирот отца лишенных и не оставить милосердием вашим недостойных подданных, а мы чувствуем как обязаны усердствием Вашему здоровью до конца нашей
жизни, что покойному дядюшки так и вам все едино, как вся дворня так и выборный Трофим Кузмин с миром.
И то и другое удалось, и Орлова зажила спокойною, трудовою
жизнью; выучилась под руководством знакомых фельдшериц грамоте, взяла себе на воспитание двух
сирот из приюта — девочку и мальчика — и работает, довольная собой, с грустью и со страхом вспоминая своё прошлое.
Клементьев. Отец Агнесы Ростиславовны не выбросил
сироту на улицу, а позволил прислуге воспитывать девочку, — в
жизни такого мерзавца это надобно считать подвигом необыкновенной добродетели.
— Боже мой! Ты любящий Отец
сирот, Ты приказавший приводить к себе детей, Божественный Спаситель, сохрани нам и спаси эту девочку. Она рождена для беззаботного счастья… Она — красивое сочетание гармонии. Она — нежный Цветок, взлелеянный в теплице
жизни. Спаси ее, господи! Одинокую, бедную сиротку! Помилуй, сохрани ее нам! Бедное дитя! Праздничный цветок, тянувшийся так беспечно к веселью и смеху. Ты сохранишь ее нам, Милосердный господь!
Вы все — дети бедных родителей или круглые
сироты и должны готовить себя к суровой трудовой
жизни, к постоянному труду ради куска насущного хлеба.
Это была такая радость, о которой не смели и мечтать бедные девочки. Теперь только и разговору было, что о даче. Говорили без устали, строили планы, заранее восхищались предстоящим наслаждением провести целое лето на поле природы. Все это казалось таким заманчивым и сказочным для не избалованных радостями
жизни детей, что многие воспитанницы отказались от летнего отпуска к родным и вместе с «
сиротами» с восторгом устремились на «приютскую» дачу.
Она была
сирота, в полном смысле этого слова: ни отца, ни матери, ни доброго руководителя у восьмнадцатилетней девушки, пылкой, страстной, готовой пожертвовать, пренебречь всем для удовольствий и свободной, веселой
жизни.
Это было уже перед моим отъездом в Париж. Мы много говорили о Париже, куда она стремилась. Я узнал от нее, что она свободная девушка,
сирота, родом с Рейна, скучает, не удовлетворена слишком пустой венской
жизнью, хотела бы многому учиться и найти наконец свою дорогу. Она любила музыку и много работала, но виртуозки из нее не будет.
Обе они мечтали о совместной
жизни и работе, но неумолимая коса смерти сделала Феклушу
сиротой.
— Я сама
сирота, к сироте-то у меня так сердце и рвется; вы, тетушка, заменили им мать и отца, а мне никто не заменил, да и при
жизни отца с матерью я была все равно что
сирота… Царство им небесное, место покойное… Не тем будут помянуты, отказались от дочки свой заживо…
Анна Павловна, оставшись после смерти ее отца и матери, совершенно разорившихся при
жизни, круглой
сиротою, была взята Дарьей Алексеевной, у которой прожила с тринадцати до двадцати лет, влюбилась в какого-то грузинского князя, который увез ее из дома тетки, обманул и вскоре бросил.
Следует отметить, как одну несимпатичную черту племянниц светлейшего, то обстоятельство, что они как бы совершенно забыли, упоенные роскошью и счастьем, о бедном мальчике-сироте Володе Петровском, товарище их детских игр во время их скромной
жизни в Смоленске.
Бог — заступник
сирот, по своей неизреченной милости одарил Марью Осиповну нравственной силой, которая с одной стороны держала, как мы видели, в почтительном отдалении от нее эту «женщину-зверя», а с другой спасла ее от отчаяния и гибели среди адской обстановки
жизни дома Салтыковых.
Воспоминания всего пережитого в первый раз посетили его. До сей поры
жизнь его текла безмятежною струею: не задумывался он над своим положением в княжеском доме, считая себя дальним родственником своего благодетеля,
сиротою, лишившимся еще в колыбели отца и матери; для мыслей о будущем также не было места в юной голове, — юноши живут настоящим, а это настоящее было для него светло и радостно, вполне, впрочем, лишь до последнего года.