Неточные совпадения
А
жизнь была нелегкая.
Лет двадцать строгой каторги,
Лет двадцать поселения.
Я денег прикопил,
По манифесту царскому
Попал опять на родину,
Пристроил эту горенку
И здесь давно живу.
Покуда были денежки,
Любили деда, холили,
Теперь в глаза плюют!
Эх вы, Аники-воины!
Со стариками, с бабами
Вам только воевать…
Она бросалась стричь Андрюше ногти, завивать кудри, шить изящные воротнички и манишки; заказывала в городе курточки; учила его прислушиваться к задумчивым звукам Герца, пела ему о цветах, о поэзии
жизни, шептала о блестящем призвании то
воина, то писателя, мечтала с ним о высокой роли, какая выпадает иным на долю…
Там, точно живые, толпились старые цари, монахи,
воины, подьячие. Москва казалась необъятным ветхим царством. Драки, казни, татары, Донские, Иоанны — все приступало к нему, все звало к себе в гости, смотреть на их
жизнь.
Жизнь наша лицейская сливается с политическою эпохою народной
жизни русской: приготовлялась гроза 1812 года. Эти события сильно отразились на нашем детстве. Началось с того, что мы провожали все гвардейские полки, потому что они проходили мимо самого Лицея; мы всегда были тут, при их появлении, выходили даже во время классов, напутствовали
воинов сердечною молитвой, обнимались с родными и знакомыми — усатые гренадеры из рядов благословляли нас крестом. Не одна слеза тут пролита.
Все они уже не такие солдаты, какие были прежде, люди, отказавшиеся от трудовой естественной
жизни и посвятившие свою
жизнь исключительно разгулу, грабежу и убийству, как какие-нибудь римские легионеры или
воины 30-летней войны, или даже хоть недавние 25-летние солдаты; всё это теперь большею частью люди, недавно взятые из семей, всё еще полные воспоминаниями о той доброй, естественной и разумной
жизни, из которой они взяты.
Солдаты Михельсона, конечно, обогатились; но стыдно было бы нам обвинять без доказательства старого, заслуженного
воина, проведшего всю
жизнь на поле чести и умершего главнокомандующим русскими войсками.
Если б можно было, я составил бы биографический словарь, по азбучному порядку, всех, например, бреющих бороду, сначала: для краткости можно бы выпустить жизнеописания ученых, литераторов, художников, отличившихся
воинов, государственных людей, вообще людей, занятых общими интересами: их
жизнь однообразна, скучна; успехи, таланты, гонения, рукоплескания, кабинетная
жизнь или
жизнь вне дома, смерть на полдороге, бедность в старости, — ничего своего, а все принадлежащее эпохе.
Не юрист, не
воин, не философ перестроит весь строй нашей
жизни, а техник…
Он осыпал его вопросами, и когда старшина, увлеченный воспоминаниями прошедших своих подвигов, от осады Троицкого монастыря перешел к знаменитой победе князя Пожарского, одержанной под Москвою над войском гетмана Хоткевича, то внимание молодого боярина удвоилось, лицо его пылало, а в голубых, кипящих мужеством и исполненных
жизни глазах изобразились досада и нетерпение бесстрашного
воина, когда он слушает рассказ о знаменитом бое, в котором, к несчастию, не мог участвовать.
Как ни старался Юрий уверить самого себя, что, преклонив к покорности нижегородцев, он исполнит долг свой и спасет отечество от бедствий междоусобной войны, но, несмотря на все убеждения холодного рассудка, он чувствовал, что охотно бы отдал половину своей
жизни, если б мог предстать пред граждан нижегородских не посланником пана Гонсевского, но простым
воином, готовым умереть в рядах их за свободу и независимость России.
Никто не хотел окончить
жизнь на своей постеле; едва дышащие от ран и болезней, не могущие уже сражаться
воины, иноки и слуги монастырские приползали умирать на стенах святой обители от вражеских пуль и ядер, которые сыпались градом на беззащитные их головы.
Быстрые движения, смелый взгляд, смуглое откровенное лицо — все доказывало, что пан Тишкевич провел бо???льшую часть своей
жизни в кругу бесстрашных
воинов, живал под открытым небом и так же беззаботно ходил на смертную драку, как на шумный и веселый пир своих товарищей.
«Царь, — возражает самый старый из
воинов, — птичка и во тьме не пропадет и гнездо свое сыщет…» Точно, наша
жизнь быстра и ничтожна; но все великое совершается через людей.
Сперва все шло довольно тихо, не без оттенка унылости; уста жевали, рюмки опорожнялись, но слышались и вздохи, быть может, пищеварительные, а быть может, и сочувственные; упоминалась смерть, обращалось внимание на краткость человеческой
жизни, на бренность земных надежд; офицер путей сообщения рассказал какой-то, правда военный, но наставительный анекдот; батюшка в камилавке одобрил его и сам сообщил любопытную черту из жития преподобного Ивана
Воина; другой батюшка, с прекрасно причесанными волосами, хоть обращал больше внимания на кушанья, однако также произнес нечто наставительное насчет девической непорочности; но понемногу все изменилось.
Вы вовсе не знаете меня, и теперь я вынужден несколько приподнять завесу, за которою я скрываюсь уже много лет: мое бездействие лишь отдых, я вовсе не мирный селянин и не книжный философ, я человек борьбы, я
воин на поле
жизни!
Как признательна была её душа братьям этих людей, тем славным воинам-богатырям, готовым бесстрашно отдать свои
жизни ради защиты угнетенных славянских братьев.
Они говорили о самоотверженной деятельности скромной труженицы, о том, что вся
жизнь ее была одним сплошным подвигом, что она, как
воин на поле брани, славно погибла на своем посту.
Иногда хотелось остановиться посреди палаты и хохотать без удержу. Это —
воины! Всю
жизнь они прожили на хлебах народа, и единственным оправданием их
жизни могло быть только то, от чего они теперь так старательно увертывались. Теперь, впрочем, смеяться мне уж не хочется…
Утро прошло в занятиях, и лагерно-военная
жизнь для Александра Васильевича Суворова, прерванная неожиданным романтическим эпизодом, вошла снова в свою обычную колею. Укромное местечко петергофской рощи не сделалось Капуей для
воина.
— Да
жизнь, дружище, твоя собственная, как неверно привыкли говорить люди,
жизнь… Она дана тебе божественной волею и ею только может быть отнята, это вообще, если речь идет о
жизни человека, но, кроме того, каждый из нас гражданин и, наконец,
воин, мундир которого ты носишь… а следовательно, наша
жизнь принадлежит человечеству, народу, государству, но далеко не лично нам.
Грозный, неумолимый Ермак жалел
воинов христианских в битвах, не жалел в случае преступления и казнил за всякое ослушание, за всякое дело постыдное, так как требовал от дружины не только повиновения, но и чистоты душевной, чтобы угодить вместе и царю земному, и царю Небесному. Он думал, что Бог даст ему победу скорее с малым числом доброжелательных
воинов, нежели с большим закоренелых грешников, и казаки его в пути и в столице сибирской вели
жизнь целомудренную: сражались и молились.
Вскоре, впрочем, началась война, вторая
жизнь для
воина, в волнах которой утопают все впечатления первой.
ВоиныХвала возвышенным певцам!
Их песни —
жизнь победам;
И внуки, внемля их струнам,
В слезах дивятся дедам.
— А как же те четырнадцать тысяч
воинов, которых я убил и из тел которых я сложил курган? — сказал царь. — Я жив, а их нет; стало быть, я могу уничтожить
жизнь.
ВоиныВ тот мир душа перенесёт
Любовь и образ милой…
О други, смерть не всё возьмёт;
Есть
жизнь и за могилой.