Неточные совпадения
«Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: «Я есмь воскресение и
жизнь;
верующий в меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и
верующий в меня не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит ему...
— Устала я и говорю, может быть, грубо, нескладно, но я говорю с хорошим чувством к тебе. Тебя — не первого такого вижу я, много таких людей встречала. Супруг мой очень преклонялся пред людями, которые стремятся преобразить
жизнь, я тоже неравнодушна к ним. Я — баба, — помнишь, я сказала: богородица всех религий? Мне
верующие приятны, даже если у них религия без бога.
— О
жизни и прочем поговорим когда-нибудь в другой раз, — обещал он и, заметив, что Варвара опечалена, прибавил, гладя плечо ее: — О
жизни, друг мой, надобно говорить со свежей головой, а не после Любашиных новостей. Ты заметила, что она говорила о Струве и прочих, как
верующая об угодниках божиих?
Из этих других, старший — есть один из современных молодых людей с блестящим образованием, с умом довольно сильным, уже ни во что, однако, не
верующим, многое, слишком уже многое в
жизни отвергшим и похерившим, точь-в-точь как и родитель его.
Прибавьте, что он был юноша отчасти уже нашего последнего времени, то есть честный по природе своей, требующий правды, ищущий ее и
верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею силой души своей, требующий скорого подвига, с непременным желанием хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже
жизнью.
Нет почти никакой разницы в практической
жизни, личной и общественной, между человеком,
верующим в Бога и не
верующим в Бога.
Главное же, человек,
верующий в спасение людей верою в искупление или в таинства, не может уже все силы свои полагать на исполнение в
жизни нравственного учения Христа.
Одни
верующие люди, признающие христианское учение божественным, считают, что спасение наступит тогда, когда все люди поверят в Христа и приблизится второе пришествие; другие, также признающие божественность учения Христа, считают, что спасение это произойдет через церковь, которая, подчинив себе всех людей, воспитает в них христианские добродетели и преобразует их
жизнь.
Калерия (не отвечая Власу).
Жизнь обновляется людьми
верующими, аристократией духа…
Любовь написала Тарасу еще, но уже более краткое и спокойное письмо, и теперь со дня на день ждала ответа, пытаясь представить себе, каким должен быть он, этот таинственный брат? Раньше она думала о нем с тем благоговейным уважением, с каким
верующие думают о подвижниках, людях праведной
жизни, — теперь ей стало боязно его, ибо он ценою тяжелых страданий, ценою молодости своей, загубленной в ссылке, приобрел право суда над
жизнью и людьми… Вот приедет он и спросит ее...
Маша. Мне кажется, человек должен быть
верующим пли должен искать веры, иначе
жизнь его пуста, пуста… Жить и не знать, для чего журавли летят, для чего дети родятся, для чего звезды на небе… Или знать, для чего живешь, или же все пустяки, трын-трава.
Дорн. Страх смерти — животный страх… Надо подавлять его. Сознательно боятся смерти только
верующие в вечную
жизнь, которым страшно бывает своих грехов. А вы, во-первых, неверующий, во-вторых, — какие у вас грехи? Вы двадцать пять лет прослужили по судебному ведомству — только всего.
Татьяна. Вот одна из несчастных…
верующих. А спроси ты ее — почему нет? Почему изменится
жизнь? Спроси…
Смерть так легко избавляет от всех затруднений и бедствий, что неверующие в бессмертие люди должны бы желать ее. Люди же,
верующие в бессмертие, ожидающие новой
жизни, еще больше должны бы были желать ее. Отчего же большинство людей не желает ее? А оттого, что большинство людей живет телесной, а не духовной
жизнью.
«Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово мое и
верующий в пославшего меня имеет
жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в
жизнь. Истинно, истинно говорю вам: наступает время и настало уже, когда мертвые услышат глас сына божия и услышавши оживут. Ибо как отец имеет
жизнь в самом себе, так и сыну дал иметь
жизнь в самом себе».
— Евхаристия (причащение) — христианское таинство, заключающееся в том, что
верующие едят хлеб и пьют вино, которые превратились («пресуществились») в истинное тело и кровь Иисуса Христа; тем самым
верующие соединяются с Христом и становятся сопричастными «
жизни вечной».
«Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий,
верующий в Него, не погиб, но имел
жизнь вечную.
С большим основанием можно было бы сказать, что неверующие больше облегчили себе
жизнь, чем
верующие.
Для меня как пылкого тогда позитивиста было особенно дорого то, что эта писательница, прежде чем составить себе имя романистки, так сама себя развила в философском смысле и сделалась последовательницей учения Огюста Конта. Но я знал уже, когда ехал в Лондон с письмом к Льюису, что Джордж Элиот — позитивистка из так называемых"
верующих", то есть последовательница"Религии человечества", установленной Контом под конец его
жизни.
«Нет смерти», говорит людям голос истины. «Я есмь воскресение и
жизнь;
верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий живущий и
верующий в Меня не умрет во век. Веришь ли сему?»
Богомолка долго еще рассказывала. Много было странного и наивного, но она относилась ко всему с таким глубоким благоговением, что улыбка не шла на ум. Лицо ее смотрело серьезно и успокоенно, как бывает у очень
верующих людей после причастия. Видимо, из своего долгого путешествия, полного тяжелых лишений, собеседница наша несла с собою в душе нечто новое, бесконечно для нее дорогое, что всю остальную
жизнь заполнит теплом, счастьем и миром.
Первый раз в
жизни Иловайская видела перед собой человека увлеченного, горячо
верующего.
— Значит, такая любовь не противоречит идеи церкви, то есть обществу
верующих, готовых положить
жизнь свою друг за друга».
Спасение состоит в том, что второе лицо троицы, бог-сын, пострадал за людей, искупил перед отцом грех их и дал людям церковь, в которой хранится благодать, передающаяся
верующим; но, кроме всего этого, этот бог-сын дал людям и учение и пример
жизни для спасения.
Желание верить в учение Христа тех, которые просили у него знамений, и наших
верующих не совпадает и не может совпадать с их
жизнью, как бы они ни старались об этом.
Философ, так же как и
верующий, как будто озабочен не своею личной
жизнью, а только наблюдением над общими законами всего человечества.
Так называемые
верующие верят, что Христос — бог, второе лицо троицы, сошедшее на землю для того, чтобы дать людям пример
жизни, и исполняют сложнейшие дела, нужные для совершения таинств, для постройки церквей, для посылки миссионеров, учреждения монастырей, управления паствой, исправления веры, но одно маленькое обстоятельство они забывают — делать то, что он сказал.
И
верующие и неверующие одинаково не спрашивают себя о том, как надо жить и как употребить тот разум, который дан нам, а спрашивают себя: отчего
жизнь наша людская не такая, какою мы себе ее вообразили, и когда она сделается такою, какой нам хочется?
Православная церковь не только святыня для всякого
верующего, но и великая ценность, великое духовное сокровище русской культуры, духовная основа
жизни русского народа.
Если существует еще мир зла, то он существует только как нечто мертвое, он живет только по инерции; — в нем нет уже основ
жизни. Его нет для
верующего в заповеди Христа. Он побежден в разумном сознании сына человеческого. Разбежавшийся поезд еще бежит по прямому направлению, но вся разумная работа на нем делается уже давно для обратного направления.
Люди эти часто вовсе не знают учения Христа, не понимают его, часто не принимают, так же как и враги их, главной основы Христовой веры — непротивления злу, часто даже ненавидят Христа; но вся их вера в то, какова должна быть
жизнь, почерпнута из учения Христа. Как бы ни гнали этих людей, как бы ни клеветали на них, но это — единственные люди, не покоряющиеся безропотно всему, что велят, и потому это — единственные люди нашего мира, живущие не животной, а разумной
жизнью, — единственные
верующие люди.
Единственный же существенный для каждого
верующего вопрос о том, как соединить два противоречивые закона, определяющие
жизнь людей, остается даже без попытки разрешения.
Спросите у людей нашего времени,
верующих или неверующих: какому они учению следуют в
жизни?
Хороши ли, дурны ли эти объяснения, но они объясняли для
верующего христианина, как для иудея, буддиста и магометанина, все особенности
жизни, и человек не отрекался от разума, живя по закону, который он признавал за божественный.
По обоим Евангелиям, после слова, страшного для каждого
верующего в личную
жизнь и полагающего благо в богатстве мира, после слов о том, что богатый не войдет в царство бога, и после еще более страшных для людей,
верующих только в личную
жизнь, слов о том, что кто не оставит всего и
жизни своей ради учения Христа, тот не спасется, — Петр спрашивает: что же будет нам, последовавшим за тобой и оставившим всё?
Вот почему и не могут
верующие в благо личной
жизни поверить в учение Христа. И все усилия их поверить этому всегда останутся тщетны. Чтобы поверить, — им надо изменить свой взгляд на
жизнь. А пока они не изменили его, дела их будут всегда совпадать с их верой, а не с их желаниями и словами.
Но, вникнув глубже в основы их отрицания, я убедился, что у неверующих то же ложное представление о том, что наша
жизнь не есть то, что есть, а то, что им кажется, и что представление это зиждется на той же основе, как и представление
верующих.
Верующие всё это слушают, читают это в церквах, называя это божественными словами, его называют богом, но говорят: всё это очень хорошо, но это невозможно при нашем устройстве
жизни, — это расстроит всю нашу
жизнь, а мы к ней привыкли и любим ее.
По понятию евреев, китайцев, индусов и всех людей мира, не
верующих в догмат падения человека и искупления его,
жизнь есть
жизнь, как она есть.
Казалось бы, это так очевидно, что совестно доказывать это, а между тем люди христианского мира, — как признающие себя
верующими, так считающие себя неверующими, но признающие нравственный закон, — и те и другие смотрят на учение о любви, отрицающее всякое насилие, и в особенности на вытекающее из этого учения положение о непротивлении злу злом, как на нечто фантастическое, невозможное и совершенно неприложимое к
жизни.
Он на место личного вопроса подставляет общий, а подставляет его и
верующий, и философ, и средний человек потому, что у него нет никакого ответа на личный вопрос
жизни, потому что у него нет никакого настоящего учения о
жизни.