Неточные совпадения
Сей исторический отрывок составлял часть труда, мною оставленного. В нем собрано все, что было обнародовано правительством касательно Пугачева, и то, что показалось мне достоверным в иностранных
писателях, говоривших о нем. Также имел я случай пользоваться некоторыми рукописями, преданиями и свидетельством
живых.
Великолепный актер, блестящий рассказчик, талантливый
писатель, добрый, жизнерадостный человек, он оставил яркий след в истории русского театра, перенеся на сцену произведения наших великих
писателей, и не мечтавших, когда они писали, что мысли и слова их, иллюстрируемые
живым человеком, предстанут на сцене перед публикой.
Один недавно умерший русский
писатель, владевший умом обаятельной глубины и светлости, человек, увлекавшийся безмерно и соединявший в себе крайнюю необузданность страстей с голубиною кротостью духа, восторженно утверждал, что для людей
живых, для людей с искрой божией нет semper idem, и что такие,
живые люди, оставленные самим себе, никогда друг для друга не исчерпываются и не теряют великого жизненного интереса; остаются друг для друга вечно, так сказать, недочитанною любопытною книгою.
Она не знает ученых, разбирающих ханские ярлыки и сравнивающих разные списки сказания о Мамаевом побоище; но она всегда с
живым участием приветствует
писателей, оказывающих действительные услуги науке.
О Карамзине говорили у нас как о
писателе народном, впервые коснувшемся родной почвы, спустившемся из области мечтаний к
живой действительности.
Хотя все они написаны тем же прекрасным, свободным и
живым языком, но область чудесного, фантастического, была недоступна таланту Загоскина: он —
писатель действительности.
Недавно мы видели, как один из талантливейших наших
писателей пробовал создание дельного практического характера и как ему мало удалось это создание, несмотря на то, что [он взял еще не русского человека и] дал ему такую цель жизни, которая представляла полную возможность наполнить его историю самой
живой деятельностью…
Греческий мудрец Пифагор не ел мяса. Когда у Плутарха, греческого
писателя, писавшего жизнь Пифагора, спрашивали, почему и зачем Пифагор не ел мяса, Плутарх отвечал, что его не то удивляет, что Пифагор не ел мяса, а удивляет то, что еще теперь люди, которые могут сытно питаться зернами, овощами и плодами, ловят
живые существа, режут их и едят.
Останься он только
писателем с тех самых годов, когда он работал у меня в «Библиотеке», из него не вышло бы ни Тэна, ни даже Брандеса, но он выработал бы из себя одного из самых разносторонних и
живых «эссеистов» по беллетристике, театру, искусству.
Напротив, Толстой (насколько мне было это известно из разговора с его ближайшими последователями) всегда относился ко мне как к собрату-писателю с
живым интересом и доказал это фактом, небывалым в летописи того"разряда"Академии, где я с 1900 года состою членом.
Прежнего Огарева — поэта и политического
писателя не осталось и следа в этом"
живом трупе".
Так что первая причина славы Шекспира была та, что немцам надо было противопоставить надоевшей им и действительно скучной, холодной французской драме более
живую и свободную. Вторая причина была та, что молодым немецким
писателям нужен был образец для писания своих драм. Третья и главная причина была деятельность лишенных эстетического чувства ученых и усердных эстетических немецких критиков, составивших теорию объективного искусства, то есть сознательно отрицающую религиозное содержание драмы.
Как, наконец, не понять, что и творение
писателя только тогда будет проникнуто
живым трепетом и светом жизни, когда жизнь самого
писателя действенна, глубока, ярка, звучит всеми доступными человеку струнами?
Как всякий
живой человек, Толстой не укладывается ни в какие определенные рамки. Кто он? Писатель-художник? Пророк новой религии? Борец с неправдами жизни? Педагог? Спортсмен? Сельский хозяин? Образцовый семьянин? Ничего из этого в отдельности, но все это вместе и, кроме того, еще много, много другого.
— Все должно прийти само собой, — продолжал он еще горячее. — Я на своем веку довольно марал бумаги. Но как я сделался
писателем? Приехал я в деревню. Предо мной природа. Не любить ее нельзя. Кругом
живые люди. Стал я их полегоньку описывать. Так, попросту, без затей: как живут, как говорят, как любят. Все, что покрасивее, поцветнее, пооригинальнее, то, разумеется, и шло на бумагу. А больше у меня никакой и заботы не было.
Нет, и вы и дама, с которою беседовал наш приятный
писатель, берете очень свысока: вы выставляете людей отличных дарований, а по-моему более замечательно, что и гораздо пониже, в сферах самых обыкновенных, где, кажется, ничего особенного ожидать было невозможно, являлись
живые и привлекательные личности, или, как их называли, «интересные мужчинки».