Неточные совпадения
Он не сомневался, что в будущем, конечно, встретит необыкновенную
женщину и с нею испытает любовь, о которой
мечтал до романа с Лидией.
В разговоре она не
мечтает и не умничает: у ней, кажется, проведена в голове строгая черта, за которую ум не переходил никогда. По всему видно было, что чувство, всякая симпатия, не исключая и любви, входят или входили в ее жизнь наравне с прочими элементами, тогда как у других
женщин сразу увидишь, что любовь, если не на деле, то на словах, участвует во всех вопросах жизни и что все остальное входит стороной, настолько, насколько остается простора от любви.
— Как первую
женщину в целом мире! Если б я смел
мечтать, что вы хоть отчасти разделяете это чувство… нет, это много, я не стою… если одобряете его, как я надеялся… если не любите другого, то… будьте моей лесной царицей, моей женой, — и на земле не будет никого счастливее меня!.. Вот что хотел я сказать — и долго не смел! Хотел отложить это до ваших именин, но не выдержал и приехал, чтобы сегодня в семейный праздник, в день рождения вашей сестры…
В то время Нехлюдов, воспитанный под крылом матери, в 19 лет был вполне невинный юноша. Он
мечтал о
женщине только как о жене. Все же
женщины, которые не могли, по его понятию, быть его женой, были для него не
женщины, а люди. Но случилось, что в это лето, в Вознесенье, к тетушкам приехала их соседка с детьми: двумя барышнями, гимназистом и с гостившим у них молодым художником из мужиков.
— Сейчас отдохну. Зачем вы хотите отказать мне в последнем желании?.. А знаете ли, я давно уже
мечтал с вами как-нибудь сойтись, Лизавета Прокофьевна; я о вас много слышал… от Коли; он ведь почти один меня и не оставляет… Вы оригинальная
женщина, эксцентрическая
женщина, я и сам теперь видел… знаете ли, что я вас даже немножко любил.
И за свои деньги он хотел очень многого, почти невозможного: его немецкая сентиментальная душа смутно жаждала невинности, робости, поэзии в белокуром образе Гретхен, но, как мужчина, он
мечтал, хотел и требовал, чтобы его ласки приводили
женщину в восторг, и трепет, и в сладкое изнеможение.
—
Женщины воображают, что если мужчина молчит, так он непременно
мечтает! — отвечал он ей насмешливо, а потом, обратившись к Мари, прибавил самым развязным тоном: — Adieu, [Прощайте (франц.).] кузина!
— Какое, например, наслаждение
мечтать о
женщинах! — воскликнул он, дойдя до дальнего угла и обращаясь к этому углу с широким, убедительным жестом.
Автор однажды высказал в обществе молодых деревенских девиц, что, по его мнению, если девушка
мечтает при луне, так это прекрасно рекомендует ее сердце, — все рассмеялись и сказали в один голос: «Какие глупости
мечтать!» Наш великий Пушкин, призванный, кажется, быть вечным любимцем
женщин, Пушкин, которого барышни моего времени знали всего почти наизусть, которого Татьяна была для них идеалом, — нынешние барышни почти не читали этого Пушкина, но зато поглотили целые сотни томов Дюма и Поля Феваля [Феваль Поль (1817—1887) — французский писатель, автор бульварных романов.], и знаете ли почему? — потому что там описывается двор, великолепные гостиные героинь и торжественные поезды.
В тот период времени, который я считаю пределом отрочества и началом юности, основой моих мечтаний были четыре чувства: любовь к ней, к воображаемой
женщине, о которой я
мечтал всегда в одном и том же смысле и которую всякую минуту ожидал где-нибудь встретить.
Ну скажи же, моя милая, по совести, разве каждая
женщина в глубине своего сердца не
мечтает о такой любви — единой, всепрощающей, на все готовой, скромной и самоотверженной?
В эту секунду она поняла, что та любовь, о которой
мечтает каждая
женщина, прошла мимо нее.
Влас. Ты
мечтаешь о нем, как институтка о новом учителе. Берегись, сестра моя! Писатели, как я слыхал, большие мастера по части совращения
женщин…
Да, да, ты прав: что
женщине в любви?
Победы новые ей нужны ежедневно.
Пожалуй плачь, терзайся и моли —
Смешон ей вид и голос твой плачевный,
Ты прав — глупец, кто в
женщине одной
Мечтал найти свой рай земной.
— И он понял, что она умрет, но не уступит ему. До этого «да» он порою обнимал и целовал ее, она боролась с ним, но сопротивление ее слабело, и он
мечтал уже, что однажды она уступит, и тогда ее инстинкт
женщины поможет ему победить ее. Но теперь он понял, что это была бы не победа, а порабощение, и с той поры перестал будить в ней
женщину.
— Она говорила очень много и горячо, а я слушал и думал: «Так, синьора!» Я видел ее не в первый раз, и ты, конечно, знаешь, что никто не
мечтает о
женщине горячее, чем солдат. Разумеется, я представлял ее себе доброй, умной, с хорошим сердцем, и в то время мне казалось, что дворяне — особенно умны.
Я тогда встречал мало
женщин, и эта дама, которую я видел мельком, произвела на меня впечатление. Возвращаясь домой пешком, я вспоминал ее лицо и запах тонких духов и
мечтал. Когда я вернулся, Орлова уже не было дома.
Дохожу до того, что
мечтаю о том, как я избавлюсь от нее, и как это будет прекрасно, как сойдусь с другой, прекрасной
женщиной, совсем новой.
Посещение публичных домов было обязательно каждый месяц в день получки заработка; об этом удовольствии
мечтали вслух за неделю до счастливого дня, а прожив его — долго рассказывали друг другу об испытанных наслаждениях. В этих беседах цинически хвастались половой энергией, жестоко глумились над
женщинами, говорили о них, брезгливо отплевываясь.
Цыплунова. Нет, Юша, ты или возобнови знакомство с ней и узнай ее хорошенько, или выкинь вздор из головы и уж не
мечтай о ее детской чистоте, а то эта мечта мешает тебе видеть других
женщин, которые, может быть, гораздо лучше ее и более достойны твоей любви.
Я рассказал, что в молодости я, много
мечтая о счастии (обыкновенное занятие людей, которым в жизни не повезло или не везет), между прочим,
мечтал о том, какое было бы блаженство провести вместе с любимой
женщиной несколько недель в Венеции.
Сколько раз начинал я этот самый дневник… Мне почему-то всегда казалось, что должна же, наконец, судьба и в мою будничную жизнь вплести какое-нибудь крупное, необычайное событие, которое навеки оставит в моей душе неизгладимые следы. Может быть, это будет любовь? Я часто
мечтаю о незнакомой мне, таинственной и прекрасной
женщине, с которой я должен встретиться когда-нибудь и которая теперь так же, как и я, томится от тоски.
Я никогда не желал никому зла. Да; никому, и потому не желал и смерти моей мучительнице и не ожидал, что это случится. Еще более я считал бы за отвратительную гадость
мечтать о свободе, пока эта
женщина была жива...
Агишин. Боже мой! да смею ли я, нищий, нищий,
мечтать о таком счастье! Что я могу? Втиснуть ее в жалкую, будничную рамку жизни, сделать женой, нянькой, экономкой и загубить, загубить созданье, в котором все прелестно, все изящно, все музыка… и переселить ее в кухню!.. Да и я, я сам, люблю изящество во всем! Я сам артист! Обладание обожаемой
женщиной я не могу себе иначе и представить, как в роскошной обстановке, как…
Нет, я тебя оставлю в заблужденье,
Тебя, мой старый, первый друг.
Вступил ты в новый, лучший круг.
И знанье сердца, знанье света
Ты презрел для любви — законной и святой,
И лаской
женщины душа твоя согрета!
Я не дивлюся, бог с тобой,
Ведь это иногда бывает,
Кто в детстве рассуждал, тот в старости
мечтает…
Но я всё тот, каков и был…
Вот твой конец мира! Где-то грызутся собаки, или
женщины сплетничают и визжат! Ты
мечтаешь о последнем дне! Рядом с тобой будут трудиться, голодать, умирать, — а ты только к вечеру очнешься от бреда.
В «Фаусте» герой старается ободрить себя тем, что ни он, ни Вера не имеют друг к другу серьезного чувства; сидеть с ней,
мечтать о ней — это его дело, но по части решительности, даже в словах, он держит себя так, что Вера сама должна сказать ему, что любит его; речь несколько минут шла уже так, что ему следовало непременно сказать это, но он, видите ли, не догадался и не посмел сказать ей этого; а когда
женщина, которая должна принимать объяснение, вынуждена наконец сама сделать объяснение, он, видите ли, «замер», но почувствовал, что «блаженство волною пробегает по его сердцу», только, впрочем, «по временам», а собственно говоря, он «совершенно потерял голову» — жаль только, что не упал в обморок, да и то было бы, если бы не попалось кстати дерево, к которому можно было прислониться.
— Она не
женщина, а девица… О женихах, небось,
мечтает, чёртова кукла. И пахнет от нее какою-то гнилью… Возненавидел, брат, ее! Видеть равнодушно не могу! Как взглянет на меня своими глазищами, так меня и покоробит всего, словно я локтем о перила ударился. Тоже любит рыбу ловить. Погляди: ловит и священнодействует! С презрением на всё смотрит… Стоит, каналья, и сознает, что она человек и что, стало быть, она царь природы. А знаешь, как ее зовут? Уилька Чарльзовна Тфайс! Тьфу!.. и не выговоришь!
Подросток «терпеть не может
женщин». Осуществляя в фантазии свою идею о власти над людьми посредством денег, он
мечтает.
И он в этот вечер все
мечтал о русской
женщине и находил в ней особенные достоинства, особый шик, что-то еще полудикое и в то же время мягкое, что-то такое, отчего припоминается и степь с ковылем-травой, и златогривый конь русской сказки, и змея на солнце.
— Если вам угодно так лестно думать обо мне, мистер Вандергуд, то я мечу выше. Глупости, товарищ! Лишь бескровные моралисты никогда не
мечтали о короне, как одни евнухи никогда не соблазнялись мыслью о насилии над
женщиной. Вздор! Но я не хочу престола, даже русского: он слишком тесен.
Там, в усадьбе, его невеста. Неужели он в ней нашел свою желанную?.. Кто знает! Да и к чему эта погоня за блаженством? Лучше он, что ли, своего отца, Ивана Прокофьича? А тому разве был досуг
мечтать о сладостях любви? Образы двух
женщин зашли в его душу: одна — вся распаленная страстью, другая, в белом, с крыльями, вся чистая и прозрачная, как видел он ее во сне в первую ночь, проведенную с ней под одною кровлей… Живи Калерия — она бы его благословила…
Из них весьма многие стали хорошими женами и очень приятными собеседницами, умели вести дружбу и с подругами и с мужчинами, были гораздо проще в своих требованиях, без особой страсти к туалетам, без того культа «вещей», то есть комфорта и разного обстановочного вздора, который захватывает теперь молодых
женщин. О том, о чем теперь каждая барышня средней руки говорит как о самой банальной вещи, например о заграничных поездках, об игре на скачках, о водах и морских купаньях, о рулетке, — даже и не
мечтали.
В этом же, кажется, 1907 году Андреев воротился из-за границы. Опасения его оказались неосновательными, въехал он в Россию без всяких осложнений. Поселился в Петербурге. В 1908, помнится, году я с ним виделся. Впечатление было: неблагополучно у него на душе. Глаза смотрели темно и озорно, он пил, вступал в мимолетные связи с
женщинами и все продолжал
мечтать о женитьбе и говорил, что только женитьба может его спасти.
И я без ума от этой редкой
женщины… Едва только наступает утро, я уже стою у своего окна и жду, когда в окнах vis-а-vis покажется незнакомка. Ночью я
мечтаю и жду утра, днем шагаю из угла в угол… Да, господа, это необыкновенная
женщина!
Бедной
женщине не оставалось более никого и ничего, из тех и из того, как она любила и о чем
мечтала.
Я задумалась. В самом деле, никогда я прежде ни с кем не говорила о любви: ни с мужем, ни с Домбровичем, да и не
мечтала об ней никогда, как другие
женщины.
Внутри она была очень мило отделана и меблирована, так что с небольшими, сделанными по указанию Лили, переделками, их новое жилище обратилось действительно в то уютное гнездышко, о котором
мечтала молодая
женщина.
Я представляю себе, что вы сидите в нем, что вы здесь, около меня, каждую минуту я поднимаю глаза, чтобы прочесть на вашем лице ваши мысли, ваше мнение о том, что я говорю вам; доставляет ли это вам удовольствие, хорошо ли я поняла вашу душу, та ли я
женщина, за которую вы меня считаете и о какой
мечтаете, и все так же ли вы любите меня?»
Он стал даже почти
мечтать о возможной взаимности, без всяких подвохов, но решился, однако, действовать соблазном своего богатства и своих драгоценностей, на которые, он знал, так падки
женщины.
«Только напрасно его светлость с ним церемонится… И так пикнуть бы не смел у меня… За счастье должен почесть, холоп! Тогда я кондитерскую продам, ну ее… Одно беспокойство… На серебре да на золоте буду есть… И красавец он писаный… Тогда, как я близко поглядела на него, у меня все поджилки затрепетали… Не молода я… Ну да что же, умный мужчина завсегда понимает, что
женщина в летах не в пример лучше зеленой девчонки…» — продолжала
мечтать она.
Однако, если, действительно, она
мечтала сделать из нее честную
женщину и скрыть от нее всю грязь ее происхождения, то Ирена была его жертвой.
«Если бы пристроиться к какой-нибудь богатой старушке или еще лучше к замужней
женщине средних лет…» —
мечтал он, глотая слюнки от одного предвкушения благ земных, имеющихся очутиться в его власти в подобном положении.
На это он не находил еще прямого ответа; но он верил, что оно возможно, — и ему в эту минуту ничего больше не надо было… Он отвечал за нее,она была егочеловек. Без всяких личных видов говорил он это; не искал он себялюбивого счастья с ней, не
мечтал даже о наслаждениях, о сильном чувстве избранной
женщины — нет!..
Он
мечтал о ней, о
женщине с янтарной кожей, с легкой синевой под глазами, он стремился к ней, непонятной и мудрой.