Неточные совпадения
Сумасшедший резчик был
на вид угрюм и скуп
на слова; по ночам пел песню «о прекрасной Венере» и к каждому проезжему подходил с просьбой позволить ему
жениться на какой-то
девке Маланье, давно уже умершей.
— Особенное тут дело выходит, Тарас Семеныч. Да… Не спросился Емельян-то, видно, родителя. Грех тут большой вышел… Там еще,
на заводе, познакомился он с одною девицей… Ну, а она не нашей веры, и
жениться ему нельзя, потому как или ему в православные идти, или ей в
девках сидеть. Так это самое дело и затянулось: ни взад ни вперед.
Вот уж поистине от судьбы не уйдешь: какие
девки заглядывались
на него, а
женился на Оксе.
— Связала я тебя, Ермолай Семеныч, — говорила она мужу о себе, как говорят о покойниках. — В самый бы тебе раз
жениться на зыковской Фене…
Девка — чистяк. Ох, нейдет моя смертынька…
«Не
женится он
на простой
девке, — соображала с грустью Наташка, — возьмет себе жену из служительского дому…» А может быть, и не такой, как другие.
Я знавал идеалистов-народников, которые принципиально
женились на простых крестьянских
девках.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в
девках, чем навязать себе
на шею мужа, который из денег
женился бы
на ней,
на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
«Ладно, ладно! — возражал
на это Костяков, — вот
женитесь, так увидите. Я сам, бывало, только бы играть с молодыми
девками да бабами, а как пришла пора к венцу, словно кол в голову вбили: так кто-то и пихал
жениться!»
— Ну, что же в этой переписке? Стакнулись, что ли? А? Поди береги
девку в семнадцать лет; недаром все одна сидит, голова болит, да то да се… Да я его, мошенника,
жениться на ней заставлю. Что он, забыл, что ли, у кого в доме живет! Где письмо? Фу ты, пропасть какая, как мелко писано! Учитель, а сам писать не умеет, выводит мышиные лапки. Прочти-ка, Глаша.
— Молодец стал ты!.. В деревне
девки за тобой стадами бегали бы… Н-да… Зажил бы ты там хорошо-о! Я бы деньжонок тебе добыл… Открыть бы тебе лавочку да
на богатой и
жениться!.. И полетит твоя жизнь, как санки под гору.
Прохор. А поди ты к черту! Это не любовь, ежели от своего стада
девка отбивается. Это — безумство! Ежели дворяне
на цыганках,
на актрисах
женились — это нашему сословию не пример, не указ!
— Вот, — говорит, — слушайте хорошенько. Стало быть, есть вас трое людей — один мужик да две
девки. И, стало быть, нельзя никак одному
на двух
жениться, потому что вы не турецкой веры.
— Батька, ты думаешь, спроста
женился? — продолжал Петр. — Как бы, голова, не так! Сам посуди: старику был шестой десяток, пять лет вдовствовал,
девки на возрасте, я тоже в подростках немалых — пошто было
жениться?
Как изменит? как засватает
На чужой
на стороне?»
И у
девки сердце падает:
«Ты
женись,
женись на мне!
Никита (закуривает папироску). Вишь, пристали, скажи да скажи, как с
девками гулял. Эти истории рассказывать долго будет.
Женись, говорит,
на ней.
На всех да
жениться — это жен много наберется. Нужно мне очень
жениться, и так не хуже женатого живу, завидуют люди. И как это меня как толконул кто, как я
на образ перекрестился. Так сразу всю канитель и оборвал. Боязно, говорят, в неправде божиться. Всё одна глупость. Ничего, одна речь. Очень просто.
Такая забава действительно не должна была казаться дикою и безнравственною тому человеку, в котором считалось большою милостью, когда он, будучи в хорошем расположении духа, позволил мужику «
жениться, не дожидаясь зимнего времени, и не
на той
девке, которую назначил сам» («Сем. хр.», стр. 43).
— Ишь ты! — усмехнулся отец. — Я его
на Волгу за делом посылал, а он
девок там разыскивал. Счастлив твой Бог, что поставку хорошо обладил, не то бы я за твое малодушие спину-то нагрел бы. У меня думать не смей самому невесту искать… Каку даст отец, таку и бери… Вот тебе и сказ… А
жениться тебе в самом деле пора. Без бабы и по хозяйству все не ходко идет, да и в дому жи́лом не пахнет… По осени беспременно надо свадьбу сварганить, надоело без хозяйки в доме.
Зачал и Карп Алексеич
на Параньку глаза распущать, одинокому человеку ласковое девичье слово всегда душу воротит вверх дном. Но
жениться на Параньке и
на мысли ему не вспадало… То
на уме Карп Алексеич держал: «Сплету лапоть без кочедыка, возьму
девку без попа, в жены не годится — в кумушки бредет». И повел свое дело.
Пора бы и Морковкину семьей заводиться, да жениться-то по окольности не
на ком: крестьянскую
девку взять не хочется, купецкая дочь не пойдет за мирского захребетника,
на солдатке
жениться зазорно,
на мещанке накладно,
на поповне спаси Господи и помилуй!..
— Не знаю, как Иван Левонов, а вот,
девки, Аринка санинская, — это уж верно, что еретица. Ее давно оговаривали, а нынче
на святках испытание сделали
девки. Как жарили яичницу, воткнули нож под крышку стола, где Аринке сидеть. Сели, значит, яичницу есть, и Аринка села. Вдруг встала. «Тошно!» — говорит и вышла из-за стола… Сколько шуму было! Тут же жених ее был
на вечорке: «А ну тебя, говорит, не стану я с тобой
жениться, мне моя душа дороже!»
По странной иронии судьбы, она именно графа мысленно наметила в свои мужья, но теперь, конечно, он не
женится на бывшей «дворовой
девке»,
на убийце. Так пусть же берет ее так, но… молчит. А будет ли он молчать?