Неточные совпадения
Она
ждала меня с лихорадочным нетерпением и встретила упреками; сама же была в страшном беспокойстве: Николай Сергеич сейчас после обеда ушел со двора, а куда —
неизвестно.
И вот, помню, сидел я перед стариком, молчал и доламывал рассеянной рукой и без того уже обломанные поля моей шляпы; сидел и
ждал,
неизвестно зачем, когда выйдет Наташа.
Совершенно
неизвестно, где меня
поджидает спокойная карьера исполнительного офицера пехотной армии, где бурная и нелепая жизнь пьяницы и скандалиста, где удачный экзамен в Академию и большая судьба.
Казалось, тут-то бы и отдышаться обывателям, а они вместо того испугались. Не поняли, значит. До тех пор все вред с рассуждением был, и все от него пользы с часу на час
ждали. И только что польза наклевываться стала, как пошел вред без рассуждения, а чего от него
ждать —
неизвестно. Вот и забоялись все. Бросили работы, попрятались в норы, азбуку позабыли, сидят и
ждут.
Сидит неделю, сидит другую; вреда не делает, а только не понимает. И обыватели тоже не понимают. Тут-то бы им и отдышаться, покуда он без вреда запершись сидел, а они вместо того испугались. Да нельзя было и не испугаться. До тех пор все вред был, и все от него пользы с часу на час
ждали; но только что было польза наклевываться стала, как вдруг все кругом стихло: ни вреда, ни пользы. И чего от этой тишины
ждать —
неизвестно. Ну, и оторопели. Бросили работы, попрятались в норы, азбуку позабыли, сидят и
ждут.
Потом, помню, он вдруг заговорил,
неизвестно по какому поводу, о каком-то господине Коровкине, необыкновенном человеке, которого он встретил три дня назад где-то на большой дороге и которого
ждал и теперь к себе в гости с крайним нетерпением.
Гость же, с своей стороны, тоже не начинал ничего, робел ли, стыдился ли немножко, или из учтивости
ждал начина хозяйского, —
неизвестно, разобрать было трудно.
Поцеловались мы, и пошёл он. Легко идёт, точно двадцать лет ему и впереди
ждут одни радости. Скучно мне стало глядеть вслед этой птице, улетающей от меня
неизвестно куда, чтобы снова петь там свою песнь. В голове у меня — неладно, возятся там мысли, как хохлы ранним утром на ярмарке: сонно, неуклюже, медленно — и никак не могут разложиться в порядке. Всё странно спуталось: у моей мысли чужой конец, у чужой — моё начало. И досадно мне и смешно — весь я точно измят внутри.
— Да что же
ждать —
неизвестно бы куда засудили.
От 26 сентября. «Я тебе еще не писала, что на днях должно выйти новое сочинение Гоголя, содержание которого
неизвестно; оно печатается под величайшим секретом в Петербурге по его поручению;
ждем и нетерпеливо, что может оно заключать? У нас же прошли слухи, что будто это отрывки из его переписки с друзьями, что будто он сжег второй том „Мертвых душ“ и так далее; слухи, по которым должно заключить, что он не совсем в здравом уме, по крайней мере слишком односторонен».
Елена. За что? Он был прав по-своему, совершенно прав. Я должна была
ждать этой выходки: ведь он не кукла же, наконец! Да в его словах и не было ничего обидного, в них было гораздо больше любви, чем упреков.
Неизвестно, кто сильнее в это время страдал: я или он.
Она бравировала и кокетничала своим нахальством, своим положением «при графе», словно ей было
неизвестно, что она уже надоела графу и что последний каждую минуту
ждал случая, чтоб отвязаться от нее.
Долго
ждал он после этого появления его в печати и даже писал письма в редакцию, но
неизвестно почему редакция не воспользовалась созданием Ардальона Полоярова, которое так и погибло в ее непригодном хламе.
Ничего нет хуже, когда приготовишься к отъезду, снимешь палатки, уложишь вещи, и вдруг надо чего-то
ждать. Время тянется удивительно долго. Мои спутники высказывали разные догадки и в десятый раз спрашивали орочей о причинах задержки. Поэтому можно себе представить, с какой радостью они приняли заявление, что к вечеру море будет тихое, но придется плыть ночью, потому что
неизвестно, какая завтра будет погода.
Был раз на масленице бал у Коренковых. Мы приехали. Я спросил: будут Конопацкие? —
Неизвестно: у них кто-то болен, еще
неизвестно, не заразная ли болезнь,
ждут, что скажет доктор. И было серо, скучно. И вдруг, уже в десятом часу, приехали Катя и Наташа с Екатериной Матвеевной. Как будто яркое солнце взошло в душе.
Два раза посылала она на квартиру Палтусова. Мальчик и кучер отвечали каждый раз одно и то же, что Андрей Дмитрич в Петербурге, «адреса не оставляли, а когда будут назад —
неизвестно». Кому телеграфировать? Она не знала. Ее брат придумал, послал депешу к одному сослуживцу, чтобы отыскать Палтусова в отелях…
Ждали четыре дня. Пришла депеша, что Палтусов стоит у Демута. Туда телеграфировали, что Марья Орестовна очень больна — «при смерти», велела она сама прибавить. Получен ответ: «Буду через два дня».
Из штаба нашего корпуса пришел приказ: обоим госпиталям немедленно свернуться и завтра утром идти в деревню Сахотаза, где
ждать дальнейших приказаний. А как же быть с больными, на кого их бросить? На смену нам должны были прийти госпитали другой дивизии нашего корпуса, но поезд наместника остановил на железной дороге все движение, и было
неизвестно, когда они придут. А нам приказано завтра уходить!
— Убьет или не убьет, это еще, ваше сиятельство,
неизвестно, а с горя он умереть может. Он завтра в семь часов будет
ждать ответа.
— Это еще
неизвестно, кто спятил: ты или я. Ты зачем каждое утро тут выкидываешь? «Молюсь, молюсь», — прогундосил он по-церковному. — Так не молятся. Ты
жди, ты терпи, а то: «Я молюсь». Поганец ты, своеволец, по-своему гнуть хочешь. Ан вот тебя и загнуло: где Семен? Говори, где Семен? За что погубил мужика? Где Семен, говори!