Неточные совпадения
— Ты всегда после этого точно из бани, — сказал Петрицкий. — Я от Грицки (так они
звали полкового командира), тебя
ждут.
— Нет, ничего не будет, и не думай. Я поеду с папа гулять на бульвар. Мы заедем к Долли. Пред обедом тебя
жду. Ах, да! Ты знаешь, что положение Долли становится решительно невозможным? Она кругом должна, денег у нее нет. Мы вчера говорили с мама и с Арсением (так она
звала мужа сестры Львовой) и решили тебя с ним напустить на Стиву. Это решительно невозможно. С папа нельзя говорить об этом… Но если бы ты и он…
— А я знаю, отчего вы
зовете меня на бал. Вы
ждете много от этого бала, и вам хочется, чтобы все тут были, все принимали участие.
Так он писал темно и вяло
(Что романтизмом мы
зовем,
Хоть романтизма тут нимало
Не вижу я; да что нам в том?)
И наконец перед зарею,
Склонясь усталой головою,
На модном слове идеал
Тихонько Ленский задремал;
Но только сонным обаяньем
Он позабылся, уж сосед
В безмолвный входит кабинет
И будит Ленского воззваньем:
«Пора вставать: седьмой уж час.
Онегин, верно,
ждет уж нас».
Буянов, братец мой задорный,
К герою нашему подвел
Татьяну с Ольгою; проворно
Онегин с Ольгою пошел;
Ведет ее, скользя небрежно,
И, наклонясь, ей шепчет нежно
Какой-то пошлый мадригал
И руку жмет — и запылал
В ее лице самолюбивом
Румянец ярче. Ленский мой
Всё видел: вспыхнул, сам не свой;
В негодовании ревнивом
Поэт конца мазурки
ждетИ в котильон ее
зовет.
— Лжешь, ничего не будет!
Зови людей! Ты знал, что я болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я себя выдал, вот твоя цель! Нет, ты фактов подавай! Я все понял! У тебя фактов нет, у тебя одни только дрянные, ничтожные догадки, заметовские!.. Ты знал мой характер, до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить вдруг попами да депутатами [Депутаты — здесь: понятые.]… Ты их
ждешь? а? Чего
ждешь? Где? Подавай!
— Нельзя же было кричать на все комнаты о том, что мы здесь говорили. Я вовсе не насмехаюсь; мне только говорить этим языком надоело. Ну куда вы такая пойдете? Или вы хотите предать его? Вы его доведете до бешенства, и он предаст себя сам. Знайте, что уж за ним следят, уже попали на след. Вы только его выдадите.
Подождите: я видел его и говорил с ним сейчас; его еще можно спасти.
Подождите, сядьте, обдумаем вместе. Я для того и
звал вас, чтобы поговорить об этом наедине и хорошенько обдумать. Да сядьте же!
— Наутро, — продолжала Софья со вздохом, — я
ждала, пока позовут меня к maman, но меня долго не
звали. Наконец за мной пришла ma tante, Надежда Васильевна, и сухо сказала, чтобы я шла к maman. У меня сердце сильно билось, и я сначала даже не разглядела, что было и кто был у maman в комнате. Там было темно, портьеры и шторы спущены, maman казалась утомлена; подло нее сидели тетушка, mon oncle, prince Serge, и папа…
— Маловато, друг мой; признаться, я, судя по твоему приступу и как ты нас
звал смеяться, одним словом, видя, как тебе хотелось рассказывать, — я
ждал большего.
Она объявила мне, что теперь она от Анны Андреевны и что та
зовет меня и непременно
ждет меня сей же час, а то «поздно будет». Это опять загадочное словцо вывело меня уже из себя...
— Не бойся его. Страшен величием пред нами, ужасен высотою своею, но милостив бесконечно, нам из любви уподобился и веселится с нами, воду в вино превращает, чтобы не пресекалась радость гостей, новых гостей
ждет, новых беспрерывно
зовет и уже на веки веков. Вон и вино несут новое, видишь, сосуды несут…»
— Зачем я тебя
зову? — сказал с укоризной человек во фризовой шинели. — Экой ты, Моргач, чудной, братец: тебя
зовут в кабак, а ты еще спрашиваешь: зачем? А
ждут тебя все люди добрые: Турок-Яшка, да Дикий-Барин, да рядчик с Жиздры. Яшка-то с рядчиком об заклад побились: осьмуху пива поставили — кто кого одолеет, лучше споет, то есть… понимаешь?
— Простите, — сказал Дубровский, — меня
зовут, минута может погубить меня. — Он отошел, Марья Кириловна стояла неподвижно, Дубровский воротился и снова взял ее руку. — Если когда-нибудь, — сказал он ей нежным и трогательным голосом, — если когда-нибудь несчастие вас постигнет и вы ни от кого не будете
ждать ни помощи, ни покровительства, в таком случае обещаетесь ли вы прибегнуть ко мне, требовать от меня всего — для вашего спасения? Обещаетесь ли вы не отвергнуть моей преданности?
— Завтра утром, но я вас не
зову, у меня уже на квартире
ждет бессменно жандарм.
Несколько дней я носил в себе томящее, но дорогое впечатление своего видения. Я дорожил им и боялся, что оно улетучится. Засыпая, я нарочно думал о девочке, вспоминал неясные подробности сна, оживлял сопровождавшее его ощущение, и
ждал, что она появится вновь. Но сны, как вдохновение: не всегда являются на преднамеренный
зов.
Лопахин(точно давно
ждал этого
зова). Сию минуту! (Быстро уходит.)
Но если какой-нибудь глупенький, отбившийся от выводки и матери утенок или цыпленок, услыша издалека
зов ее, вздумает переплыть материк или не заросшую травой заводь, то гибель
ждет его и сверху и снизу: в воде широкое горло щуки или сома, на поверхности — длинные когти хищных птиц.
—
Подожди, брат,
подожди!
Подожди и обдумай, а я сейчас… — проговорил он второпях, и почти испуганно устремился на
зов Александры.
«Вы меня не
звали и не
ждали, а вот я и пришел…» Это вечная тайна жизни, которая умрет с последним человеком.
Она внимательно слушала музыку, еще внимательнее глядела на акробатические упражнения Сергея и на смешные «штучки» Арто, после этого долго и подробно расспрашивала мальчика о том, сколько ему лет и как его
зовут, где он выучился гимнастике, кем ему приходится старик, чем занимались его родители и т. д.; потом приказала
подождать и ушла в комнаты.
Мы
зовем за собой тех, кто верует в победу нашу; те, которым не видна наша цель, — пусть не идут с нами, таких
ждет только горе.
— Вас мне совестно; всё вы около меня, а у вас и без того дела по горло, — продолжает он, — вот отец к себе
зовет… Я и сам вижу, что нужно ехать, да как быть? Ежели
ждать — опять последние деньги уйдут. Поскорее бы… как-нибудь… Главное, от железной дороги полтораста верст на телеге придется трястись. Не выдержишь.
— Куда ей, матушка, за этакого сокола!
Жду не дождусь, как бы взглянуть: чай, красавец какой! Я что-то смекаю, Анна Павловна: не высватал ли он там себе какую-нибудь княжну или графиню, да не едет ли просить вашего благословения да
звать на свадьбу?
Дело в том, что они хоть и
ждали еще с весны Петра Верховенского, возвещенного им сперва Толкаченкой, а потом приехавшим Шигалевым, хоть и
ждали от него чрезвычайных чудес и хоть и пошли тотчас же все, без малейшей критики и по первому его
зову, в кружок, но только что составили пятерку, все как бы тотчас же и обиделись, и именно, я полагаю, за быстроту своего согласия.
Я
ждал, я
звал поскорее свободу; я хотел испробовать себя вновь, на новой борьбе.
Поздно вечером, заплаканная и грустная, Анна кончила работу своего первого дня на службе. Работы было много, так как более двух недель уже барыня обходилась без прислуги. Вдобавок, в этот день у барыни обыкновенно вечером играли в карты жильцы ее и гости. Засиделись далеко за полночь, и Анна, усталая и печальная,
ждала в соседней комнате, чтобы быть готовой на первый
зов.
Только бы каждый из нас постарался понять и признать ту христианскую истину, которая в самых разнообразных видах со всех сторон окружает нас и просится нам в душу; только бы мы перестали лгать и притворяться, что мы не видим эту истину или желаем исполнять ее, но только не в том, чего она прежде всего требует от нас; только бы мы признали эту истину, которая
зовет нас, и смело исповедовали ее, и мы тотчас же увидали бы, что сотни, тысячи, миллионы людей находятся в том же положении, как и мы, так же, как и мы, видят истину и так же, как и мы, только
ждут от других признания ее.
Егорушка еще позвал деда. Не добившись ответа, он сел неподвижно и уж не
ждал, когда все кончится. Он был уверен, что сию минуту его убьет гром, что глаза нечаянно откроются и он увидит страшных великанов. И он уж не крестился, не
звал деда, не думал о матери и только коченел от холода и уверенности, что гроза никогда не кончится.
Вот — ты приехала сюда, бедная девушка, — думал он, — ты, которую я так
ждал и
звал, с которою я всю жизнь хотел пройти до конца, ты приехала, ты мне поверила…а я…а я…"Литвинов наклонил голову; но Капитолина Марковна не дала ему задуматься; она осыпала его вопросами.
Он знал, что все девочки
зовут его «изобретателем», — это сестра внушила им, — и что от него
ждут в будущем чего-то, что должно прославить имя его отца, — сестра говорила об этом уверенно.
Ждал он таким образом целых двадцать пять лет, его не раз
звали, но всегда дело оканчивалось тем, что его же спрашивали: ах, об чем бишь нужно было с вами поговорить?
— Она? — воскликнул Павел. — Я тебе говорю — простота! Ты
зову не
жди, а вали прямо… Придёшь и — кончено! У них всё равно как в трактире, — ей-богу! Свободно… Я тебе говорю — что я против их? Но с двух раз — свой человек… Интересно! Играючи живут…
Незнамов. Так, значит, надо
ждать, пока состаришься? А до тех пор всё будут тебя обманывать да дураком
звать. Покорно вас благодарю. Лучше совсем не верить никому.
Манефа. Желанный гость
зову не
ждет.
— Я, любезный зять, вас раньше
ждала, — и она прикусила слегка нижнюю губу и внимательно слушала, пока Функендорф извинялся, что его утром
звали в кабинет по важному делу.
Унылый пленник с этих пор
Один окрест аула бродит.
Заря на знойный небосклон
За днями новы дни возводит;
За ночью ночь вослед уходит;
Вотще свободы жаждет он.
Мелькнет ли серна меж кустами,
Проскачет ли во мгле сайгак, —
Он, вспыхнув, загремит цепями,
Он
ждет, не крадется ль казак,
Ночной аулов разоритель,
Рабов отважный избавитель.
Зовет… но все кругом молчит;
Лишь волны плещутся бушуя,
И человека зверь почуя
В пустыню темную бежит.
И только одно спасло его в эти дни от самоубийства: та желтая тошнота, тревога предчувствия, знак идущего, верная подруга незавершенной жизни, при появлении которой не верилось ни в университет, ни в свое лицо, ни в свои слова. Нужно только
подождать, еще немного
подождать: слишком грозен был
зов взволнованной земли, чтобы остаться ему гласом вопиющего в пустыне.
— Стой-ка, красавица, так не делается!
Подожди мужа. Ты! эй, ты! —
звала Варвара Григория, толкая его под бок; а он только мычал с похмелья.
Он и не
ждал ответа и плакал о том, что нет и не может быть ответа. Боль поднялась опять, но он не шевелился, не
звал. Он говорил себе: «Ну еще, ну бей! Но зa что? Что я сделал Тебе, за что?»
Трудно.
Что скажет он? Романовы признали
Димитрия царем? Да вся Москва
Того лишь
ждет, чтоб мы его признали.
Аль что его убийцей мы
зовем?
Да пусть о том лишь слух пройдет в народе —
Его каменьями побьют!
Бобоедов (радостно). Так вот, господин Синцов, или как вас там
зовут, вы едете в город. Ты, Квач, немедленно доложишь начальнику все, что знаешь о нем, и сейчас же затребовать прежнее производство… впрочем, это я сам!
Подожди, Квач… (Быстро уходит.)
Легкий остроносый челнок, который все гости
звали душегубкой, а сам Петр Дмитрич почему-то Пендераклией, бежал быстро; он имел живое, хитрое выражение и, казалось, ненавидел тяжелого Петра Дмитрича и
ждал удобной минуты, чтобы выскользнуть из-под его ног.
Раз в кураже я их звал-поджидал // Целую ночь, — никого не видал!
Москва
зовет на царство
И
ждет к себе из Польши Владислава,
А мужики кричат у нас по Волге:
«Мы не хотим на царство иноземцев
И выбранных казаками царей».
Забыл несчастную навек
Или кончиной ускоренной
Унылы дни ее пресек, —
С какою б радостью Мария
Оставила печальный свет!
Мгновенья жизни дорогие
Давно прошли, давно их нет!
Что делать ей в пустыне мира?
Уж ей пора, Марию
ждутИ в небеса, на лоно мира,
Родной улыбкою
зовут.
Он торопился, как будто мать-старушка
ждала его на родине, как будто она
звала его к себе после долгого странствования на чужой стороне, в чужих людях…
— Понятны мне грустные звуки, вырывающиеся из души Иоанна; его пламенный нрав не умел
ждать; но не прав он; разве не при нем уже началась битва, на которую ангел
звал вранов пожирать трупы сильных, и он, некогда склонявший главу на грудь Его, уже видел потрясенный Рим — словом евангелия?
Шишков удивился и, проворчав: «Да как же это,
звали меня, да не
подождали», спросил: «Кто здесь?» Официант назвал ему N.
Ты
ждал, ты
звал. Я был окован.
Вотще рвалась душа моя!
Могучей страстью очарован,
У берегов остался я.
— Они все давно
зовут Тебя и
ждут. Но прости за дерзость, Отец: если Ты Сам пойдешь на землю, то Ты и Сам сюда не вернешься.