Неточные совпадения
Она, как часто бывает, глядя на часы,
ждала ее каждую минуту и пропустила именно ту, когда
гостья приехала, так что не слыхала звонка.
Она велела просить ее
подождать в гостиной, а сама бросилась одеваться, приказав Василисе посмотреть в щелочку и сказать ей, как одета
гостья. И Татьяна Марковна надела шумящее шелковое с серебристым отливом платье, турецкую шаль, пробовала было надеть массивные брильянтовые серьги, но с досадой бросила их.
— И вот, завтра я в три часа у Татьяны Павловны, вхожу и рассуждаю так: «Отворит кухарка, — вы знаете ее кухарку? — я и спрошу первым словом: дома Татьяна Павловна? И если кухарка скажет, что нет дома Татьяны Павловны, а что ее какая-то
гостья сидит и
ждет, — что я тогда должен заключить, скажите, если вы… Одним словом, если вы…»
Не знаю, застанет ли это письмо Таню в Омске.
Жду ее нетерпеливо, в каком бы проявлении ни явилась. Во всяком виде всегда желанная и отрадная
гостья.
До третьего акта ей нечего было делать, и ее роль
гостьи, провинциальной кумушки, заключалась лишь в том, что она должна была постоять у двери, как бы подслушивая, и потом сказать короткий монолог. До своего выхода, по крайней мере часа полтора, пока на сцене ходили, читали, пили чай, спорили, она не отходила от меня и все время бормотала свою роль и нервно мяла тетрадку; и, воображая, что все смотрят на нее и
ждут ее выхода, она дрожащею рукой поправляла волосы и говорила мне...
Начиналось с того, что меня туда зазывали: «Иди, Муся, там тебя кто-то
ждет», либо: «Скорей, скорей, Мусенька! Там тебя
ждет (протяжно) сюрпри-из». Таинственность чисто условная, ибо я-то отлично знала, что это за «кто-то» и какой это сюрприз, и зазывавшие знали, что — знаю. Были это — либо Августа Ивановна, либо Асина няня, Александра Мухина, иногда и какая-нибудь
гостья, но всегда — женщина, и никогда — мать, и никогда — сама Валерия.
Она застала Лару одну в ее комнате во флигеле, насупленную и надутую, но одетую чрезвычайно к лицу и по-гостиному… Она
ждала, что ее позовут, и
ждала напрасно. Она поняла, что
гостья это видит, и просила ее...
Я кофе выпил, но от рому отказался, несмотря на то, что меня им сильно потчевали и сам отец Диодор и его
гостья, говорившая очень мягким, добрым голоском на чистом малороссийском наречии, которое мне очень нравилось всегда и нрасится поныне. Но мне нужно было не угощение, а ответ на мои скорбные запросы, — а его-то и не было. Монах и дама молчали, я
ждал ответа — и
ждал его втуне. Тогда я решился повторить свой вопрос и предложил его в прямой форме, требующей прямого же ответа.
Княжна не удержалась и намекнула старушке, что она также
ждет ее сына и если чувства его к ней не изменились, она готова сделаться его женой. Елизавета Сергеевна была в восторге. К чести ее надо сказать, что главною причиною такого восторга было не богатство княжны, а то, что она знала по письмам сына, как последний до сих пор безумно любит княжну Александру Яковлевну. Добрая старушка не удержалась, чтобы не успокоить в этом смысле дорогую
гостью. Надежда на счастье в душе княжны Баратовой укрепилась.
Степан провел сильно озябшую Ирену по заднему крыльцу княжеской квартиры прямо в будуар Сергея Сергеевича и, узнав, что у князя сидит барон, не осмелился тотчас же доложить ему о «дорогой
гостье», а просил ее
подождать.