Неточные совпадения
— Судостроитель, мокшаны строю, тихвинки и вообще всякую мелкую посуду речную. Очень прошу прощения: жена
поехала к родителям, как раз в Песочное, куда и нам завтра
ехать. Она у меня — вторая, только весной женился. С матерью
поехала с моей, со свекровью, значит. Один сын —
на войну взят писарем, другой — тут помогает мне. Зять, учитель бывший, сидел в винопольке — его тоже
на войну, ну и дочь с ним, сестрой, в Кресте Красном. Закрыли винопольку. А говорят — от нее казна полтора миллиарда дохода имела?
Так и есть, как я думал: Шанхай заперт, в него нельзя попасть: инсургенты не пускают. Они дрались с войсками — наши видели. Надо
ехать, разве потому только, что совестно быть в полутораста верстах от китайского берега и не побывать
на нем. О
войне с Турцией тоже не решено, вместе с этим не решено, останемся ли мы здесь еще месяц, как прежде хотели, или сейчас пойдем в Японию, несмотря
на то, что у нас нет сухарей.
В первую минуту, когда Хомяков почувствовал эту пустоту, он
поехал гулять по Европе во время сонного и скучного царствования Карла X, докончив в Париже свою забытую трагедию «Ермак» и потолковавши со всякими чехами и далматами
на обратном пути, он воротился. Все скучно! По счастию, открылась турецкая
война, он пошел в полк, без нужды, без цели, и отправился в Турцию.
Война кончилась, и кончилась другая забытая трагедия — «Дмитрий Самозванец». Опять скука!
Когда же он очутился один, с изжогой и запыленным лицом,
на 5-й станции,
на которой он встретился с курьером из Севастополя, рассказавшим ему про ужасы
войны, и прождал 12 часов лошадей, — он уже совершенно раскаивался в своем легкомыслии, с смутным ужасом думал о предстоящем и
ехал бессознательно вперед, как
на жертву.
— Хочешь? — продолжала Елена, — покатаемся по Canal Grande. [Большому каналу (ит.).] Ведь мы, с тех пор как здесь, хорошенько не видели Венеции. А вечером
поедем в театр: у меня есть два билета
на ложу. Говорят, новую оперу дают. Хочешь, мы нынешний день отдадим друг другу, позабудем о политике, о
войне, обо всем, будем знать только одно: что мы живем, дышим, думаем вместе, что мы соединены навсегда… Хочешь?
Зарубин и Мясников
поехали в город для повестки народу,а незнакомец, оставшись у Кожевникова, объявил ему, что он император Петр III, что слухи о смерти его были ложны, что он, при помощи караульного офицера, ушел в Киев, где скрывался около года; что потом был в Цареграде и тайно находился в русском войске во время последней турецкой
войны; что оттуда явился он
на Дону и был потом схвачен в Царицыне, но вскоре освобожден верными казаками; что в прошлом году находился он
на Иргизе и в Яицком городке, где был снова пойман и отвезен в Казань; что часовой, подкупленный за семьсот рублей неизвестным купцом, освободил его снова; что после подъезжал он к Яицкому городку, но, узнав через одну женщину о строгости, с каковою ныне требуются и осматриваются паспорта, воротился
на Сызранскую дорогу, по коей скитался несколько времени, пока наконец с Таловинского умета взят Зарубиным и Мясниковым и привезен к Кожевникову.
— Анюта
едет фельдшерицей, — объяснила Аграфена Петровна. — Что же, оно, может, и хорошо, а притом и муж все-таки
на глазах. Мало ли что
на войне может случиться… Эти лупоглазые турчанки как раз изведут добра молодца.
Оказывается, что Ага еще задолго до меня занимался переселением своих черкесов с Кавказа в Турцию, его выследили, и тогда мы пробирались к нему
на Ингур, чтобы скрыться в его дебрях, и попали в обвал. Я узнал только теперь от него, что он с Саматом отправил целый аул, а сам уехал в Стамбул
на войну. Через несколько лет он
поехал на Кавказ, но те аулы, откуда он увел своих в Турцию, все еще стояли в развалинах.
Сборы все время хорошие, несмотря
на то, что все были увлечены
войной и волновались, когда получались нерадостные известия. В один из призывов ополченцев я зашел случайно в Думу, где был прием, и заявил — даже совсем неожиданно для себя — о желании идти охотником, почти так же, как моему кунаку Are
на его призыв
ехать с ним «туда-сюда гулять» я ответил: «
Едем».
По самому последнему зимнему пути
поехали мы в Аксаково, где ждала меня весна, охота, природа, проснувшаяся к жизни, и прилет птицы; я не знал его прежде и только тогда увидел и почувствовал в первый раз — и вылетели из головы моей
на ту пору
война с Наполеоном и университет с товарищами.
Княгинюшка, мужчина что петух:
Кири куку! мах мах крылом и прочь.
А женщина, что бедная наседка:
Сиди себе да выводи цыплят.
Пока жених — уж он не насидится.
Ни пьет, ни ест, глядит не наглядится.
Женился — и заботы настают.
То надобно соседей навестить,
То
на охоту
ехать с соколами,
То
на войну нелегкая несет,
Туда, сюда — а дома не сидится.
Так и освобождение родины: он учится в Московском университете, чтобы образоваться вполне и сблизиться с русскими, и в течение повести довольствуется покамест тем, что переводит болгарские песни
на русский язык, составляет болгарскую грамматику для русских и русскую для болгар, переписывается с своими земляками и собирается
ехать на родину — подготовлять восстание, при первой вспышке восточной
войны (действие повести в 1853 году).
На Кавказе тогда
война была. По дорогам ни днем, ни ночью не было проезда. Чуть кто из русских отъедет или отойдет от крепости, татары или убьют, или уведут в горы. И было заведено, что два раза в неделю из крепости в крепость ходили провожатые солдаты. Спереди и сзади идут солдаты, а в средине
едет народ.
А лодки нет!
На дворе темнеет, и в горнице зажигают сальную свечу. Петр Петрович долго расспрашивает меня о том, куда и зачем я
еду, будет ли
война, сколько стоит мой револьвер, но уж и ему надоело говорить; сидит он молча за столом, подпер щеки кулаками и задумался.
На свечке нагорел фитиль. Отворяется бесшумно дверь, входит дурачок и садится
на сундук; он оголил себе руки до плеч, а руки у него худые, тонкие, как палочки. Сел и уставился
на свечку.
Ехать корреспондентом
на"театр
войны"мне не особенно улыбалось, тем более что это делало мой план работы над романом почти что совсем невыполнимым.
Меня прямо
война не касалась. Я и не думал предлагать свои услуги одной из тех газет, где я состоял корреспондентом. И вдруг получаю от Корша депешу, где он умоляетменя
поехать на театр
войны. Просьба была такая настоятельная, что я не мог отказать, но передо мною сейчас же встал вопрос: «А как же быть с романом?»
Только что молодые успели, слышь, сюда к отцу приехать, князь Борис Алексеевич
на войну ушел, супруга его стосковалась, в полк к нему
поехала, да
на дороге и померла.
Году не длилось такое житье. Ведомость пришла, что прусский король подымается, надо
войне быть. Князь Борис Алексеич в полках служил,
на войну ему следовало. Стал собираться, княгиня с мужем
ехать захотела, да старый князь слезно молил сноху, не покидала б его в одиночестве, представлял ей резоны, не женскому-де полу при войске быть; молодой князь жене то ж говорил. Послушалась княгиня Варвара Михайловна — осталась
на горе в Заборье.
Сотни верст за сотнями. Местность ровная, как стол, мелкие перелески, кустарник. Пашен почти не видно, одни луга. Зеленеют выкошенные поляны, темнеют копны и небольшие стожки. Но больше лугов нескошенных; рыжая, высохшая
на корню трава клонится под ветром и шуршит семенами в сухих семенных коробочках. Один перегон в нашем эшелоне
ехал местный крестьянский начальник, он рассказывал: рабочих рук нет, всех взрослых мужчин, включая ополченцев, угнали
на войну; луга гибнут, пашни не обработаны.
— Вот, говорят, из-за Маньчжурии этой
война. Да
на что она нам? Мы бы тут и задаром не стали жить. А через Сибирь
ехали, — вон сколько везде земли, конца нет…
Всё это выяснилось из беседы, которая, не успели мы отъехать от петербургского вокзала, быстро завязалась между мною и моими vis-a-vis по купе, когда я сказал, что
еду на театр
войны.
Все мои спутники-офицеры бодры и веселы, точно мы совершаем увеселительную прогулку, и
едем не
на театр
войны.
Несмотря
на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этою целью, несмотря
на то. что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frère [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает
войны, и что всегда будет любить и уважать его — он
ехал к армии и отдавал
на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку.
Убегая из Москвы, люди этого войска захватили с собой всё, чтò было награблено. Наполеон тоже увозил с собой свой собственный trésor. [сокровище.] Увидав обоз, загромождавший армию, Наполеон ужаснулся (как говорит Тьер). Но он, с своею опытностью
войны, не велел сжечь все лишние повозки, как он это сделал с повозками маршала, подходя к Москве; он посмотрел
на эти коляски и кареты, в которых
ехали солдаты, и сказал, что это очень хорошо, что экипажи эти употребятся для провианта, больных и раненых.
— Зачем ты это говоришь! — сказала княжна Марья. — Зачем ты это говоришь теперь, когда ты
едешь на эту страшную
войну, и он так стар! М-lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали, и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра
войны,
на самой линии движения войск, и советовал
ехать в Москву.