Неточные совпадения
Их статные, могучие стволы великолепно чернели на золотисто-прозрачной зелени орешников и рябин; поднимаясь выше, стройно рисовались на ясной лазури и там уже раскидывали шатром свои широкие узловатые сучья; ястреба, кобчики, пустельги со свистом носились под неподвижными верхушками, пестрые дятлы крепко стучали по толстой
коре; звучный
напев черного дрозда внезапно раздавался в густой листве вслед за переливчатым криком иволги; внизу, в кустах, чирикали и
пели малиновки, чижи и пеночки; зяблики проворно бегали по дорожкам; беляк прокрадывался вдоль опушки, осторожно «костыляя»; красно-бурая белка резво прыгала от
дерева к
дереву и вдруг садилась, поднявши хвост над головой.
Кроме кедра, лиственницы, пихты,
ели, вяза, дуба, ясеня, ореха и пробкового
дерева, здесь произрастают: желтая береза с желтовато-зеленой листвой и с желтой пушистой
корой, не дающей бересты; особый вид клена — развесистое
дерево с гладкой темно-серой
корой, с желтоватыми молодыми ветвями и с глубоко рассеченными листьями; затем ильм — высокое стройное
дерево, имеющее широкую развесистую крону и острые шершавые листья; граб, отличающийся от других
деревьев темной
корой и цветами, висящими, как кисти; черемуха Максимовича с пригнутыми к земле ветвями, образующими непроходимую чащу, и наконец бересклет — небольшое тонкоствольное деревцо с
корой, покрытой беловатыми чечевицами, располагающимися продольными рядками, и с листьями удлиненно-обратноовальными.
Уссурийская тайга — это девственный и первобытный лес, состоящий из кедра, черной березы, амурской пихты, ильма, тополя, сибирской
ели, липы маньчжурской, даурской лиственницы, ясеня, дуба монгольского, пальмового диморфанта, пробкового
дерева с листвой, напоминающей ясень, с красивой пробковой
корой, бархатистой на ощупь, маньчжурского ореха с крупной листвой, расположенной на концах сучьев пальмообразно, и многих других пород.
При подъеме на крутые горы, в особенности с ношей за плечами, следует
быть всегда осторожным. Надо внимательно осматривать
деревья, за которые приходится хвататься. Уже не говоря о том, что при падении такого рухляка сразу теряешь равновесие, но, кроме того, обломки сухостоя могут еще разбить голову. У берез древесина разрушается всегда скорее, чем
кора. Труха из них высыпается, и на земле остаются лежать одни берестяные футляры.
Кроме кедра, тополя,
ели, пробкового
дерева, пихты и ореха, тут росли: китайский ясень — красивое
дерево с серой
корой и с овальными остроконечными листьями; дейция мелкоцветная — небольшое деревце с мелкими черными ягодами; корзиночная ива — весьма распространенная по всему Уссурийскому краю и растущая обыкновенно по галечниковым отмелям вблизи рек.
— Наша скоро балаган найти
есть, — сказал он и указал на
деревья, с которых
была снята
кора.
Действительно, скоро опять стали попадаться
деревья, оголенные от
коры (я уже знал, что это значит), а в 200 м от них на самом берегу реки среди небольшой полянки стояла зверовая фанза. Это
была небольшая постройка с глинобитными стенами, крытая корьем. Она оказалась пустой. Это можно
было заключить из того, что вход в нее
был приперт колом снаружи. Около фанзы находился маленький огородик, изрытый дикими свиньями, и слева — небольшая деревянная кумирня, обращенная как всегда лицом к югу.
Чем ближе мы подходили к хребту, тем лес становился все гуще, тем больше он
был завален колодником. Здесь мы впервые встретили тис, реликтовый представитель субтропической флоры, имевшей когда-то распространение по всему Приамурскому краю. Он имеет красную
кору, красноватую древесину, красные ягоды и похож на
ель, но ветви его расположены, как у лиственного
дерева.
Подойдя поближе, я увидел совершенно разложившийся труп не то красного волка, не то большой рыжей собаки. Сильное зловоние принудило меня поскорее отойти в сторону. Немного подальше я нашел совершенно свежие следы большого медведя. Зверь
был тут совсем недавно. Он перевернул две колодины и что-то искал под ними, потом вырыл глубокую яму и зачем-то с соседнего
дерева сорвал
кору.
По незаметным царапинкам на
коре дерева она указывала мне беличьи дупла, я влезал на
дерево и опустошал гнездо зверька, выбирая из него запасы орехов на зиму; иногда в гнезде их
было фунтов до десяти…
Илья повторил клятву, и тогда Яков отвёл его в угол двора, к старой липе. Там он снял со ствола искусно прикреплённый к нему кусок
коры, и под нею в
дереве открылось большое отверстие. Это
было дупло, расширенное ножом и красиво убранное внутри разноцветными тряпочками и бумажками, свинцом от чая, кусочками фольги. В глубине этой дыры стоял маленький, литой из меди образок, а пред ним
был укреплён огарок восковой свечи.
Но
кора их стволов
была сплошь покрыта жёлтым налётом плесени, у корней густо разросся молодятник, и от этого на старых мощных
деревьях было много засохших ветвей, висевших в воздухе безжизненными скелетами.
Червяков или гусениц я мог бы набрать много; но сажать их
было некуда, ящичек
был уже довольно полон, и я пустился отыскивать хризалид и ночных бабочек: я осматривал для этого испод листьев всякой высокой и широколиственной травы, осматривал старые
деревья, их дупла и всякие трещины и углубления в
коре; наконец, осматривал полусгнившие местами заборы, их щели и продолбленные столбы.
Деревья, травы и все растения тоже дышат, только они не втягивают в себя воздух, как мы втягиваем грудью, а вбирают его всеми листочками и молодою
корой. И из всех листочков тоже незаметно выдыхается воздух; и этот воздух тоже не такой, как обыкновенный: в нем меньше углекислоты и больше кислорода. Стало
быть, растениям нужна углекислота, которая не нужна и вредна животным. И вот отчего в лесу воздух Такой здоровый: там углекислоты меньше и кислорода больше.
Кора у
деревьев — те же жилы у человека: чрез жилы кровь ходит по человеку — и чрез
кору сок ходит по
дереву и поднимается в сучья, листья и цвет. Можно из
дерева выдолбить все нутро, как это бывает у старых лозин, но только бы
кора была жива — и
дерево будет жить; но если
кора пропадет,
дерево пропало. Если человеку подрезать жилы, он умрет, во-первых, потому, что кровь вытечет, а во-вторых, потому, что крови не
будет уже ходу по телу.
Деревья отдают свои плоды и даже свою
кору и листья и сок всем, кому они нужны. Хорошо тому человеку, который делает то же. Но мало
есть людей, которые понимают это и поступают так.
5 августа мы дошли до впадения реки Аделами в Буту. Отсюда уже можно
было плыть на лодках. Мы решили долбить две улимагды. Нашли подходящие
деревья, свалили их и оголили от
коры. На изготовление лодок ушло четверо суток.
Есть и такие
деревья, которые, как фотографический аппарат, отпечатывают под
корой всех, кто к ним приближается.
Все
дерево было оголено от
коры, и, кроме того, по стволу, на равном расстоянии друг от друга, до самой вершины правильными кольцевыми вырезами в два сантиметра глубиной
была снята древесина, а на комле, как раз там, где главный ствол разделялся на четыре ветви,
были еще вырезаны четыре человеческих лица.
Катя, спеша, развешивала по веревкам между
деревьями сверкающее белизною рваное белье. С запада дул теплый, сухой ветер; земля, голые ветки кустов,
деревьев, все
было мокро, черно, и сверкало под солнцем. Только в углах тускло поблескивала еще ледяная
кора, сдавливавшая у корня бурые былки.
— Видите ли, — начал он медленно и тихо закрыл глаза, — каждый год сосна дает венчик в несколько ветвей. Сколько венчиков, столько и лет, — без ошибки. В этом деревце венчиков до пятнадцати — стало
быть, и лет ему пятнадцать. Это вернее, чем ежели теперь срубить у корня и пласты считать, особливо в старом
дереве. К
коре пласты сливаются, и их надо под лупой рассматривать, чтобы не ошибиться.
Рачением Бурнашова почти одновременно вышли две хозяйственные брошюры: одна «О благотворном врачебном действии
коры и молодых побегов ясенева
дерева», а другая «О целебных свойствах лоснящейся сажи». Исправники и благочинные должны
были содействовать распространению этих полезных брошюр.
Рабочие и прислуга не получали жалованья за несколько месяцев, крестьяне
ели хлеб из мякины пополам с
корою деревьев и мхом.
Пошевни — широкие сани, обшитые тесом или лубом, то
есть корою молодых лиственных
деревьев (преимущественно липы).
Хором, качаясь в такт,
поют они данные им доктором заветы: «мы люди! мы не должны драть
кору с
деревьев, не ходить на четвереньках, не втягивать воду губами» —
поют, гипнотизируют себя, даже верят, что они люди, а внутри рычит все тот же зверь и при малейшей оплошности вырывается на свободу.
В руках у каждого из трех
были длинные посохи, у двух, которые шли по краям, посохи
были из пахучего
дерева с неочищенною
корой, и на каждом посохе наверху белый и голубой цветок лотоса; но у того, который шел в середине, посох
был из серебра, а наверху из золота изображение нильского крокодила с раскрытою пастью и с перьями страуса.