Неточные совпадения
— Жизнью, а не
профессией, — вскрикнул Дронов. — Людями, — прибавил он, снова шагая к лесу. — Тебе
в тюрьму приносили обед из ресторана, а я кормился гадостью из арестантского котла. Мог и я из ресторана, но
ел гадость, чтоб вам
было стыдно. Не заметили? — усмехнулся он. — На прогулках тоже не замечали.
Были тут игроки, как он, от нечего делать;
были игроки, которые появлялись
в клубе периодически, чтобы спустить месячное жалованье;
были игроки, которые играли с серьезными надутыми лицами, точно совершая таинство;
были игроки-шутники, игроки-забулдыги; игроки, с которыми играли только из снисхождения, когда других не
было;
были, наконец, игроки по
профессии, великие специалисты, чародеи и магики.
По
профессии он
был цирульник. Года два назад, по выходе из ученья, его отпустили по оброку; но так как он,
в течение всего времени, не заплатил ни копейки, то его вызвали
в деревню. И вот однажды утром матушке доложили, что
в девичьей дожидается Иван-цирульник.
Жила она
в собственном ветхом домике на краю города, одиноко, и питалась плодами своей
профессии.
Был у нее и муж, но
в то время, как я зазнал ее, он уж лет десять как пропадал без вести. Впрочем, кажется, она знала, что он куда-то услан, и по этому случаю
в каждый большой праздник возила
в тюрьму калачи.
В подобной обстановке с детских лет воспитывались будущие банщики. Побегов у них
было значительно меньше, чем у деревенских мальчиков, отданных
в учение по другим
профессиям.
С той поры он возненавидел Балашова и все мечтал объехать его во что бы то ни стало. Шли сезоны, а он все приходил
в хвосте или совсем последним. Каждый раз брал билет на себя
в тотализаторе — и это иногда
был единственный билет на его лошадь. Публика при выезде его на старт смеялась, а во время бега, намекая на
профессию хозяина, кричала...
Вечером старики, празднично одевшись, пошли ко всенощной, бабушка весело подмигнула на деда,
в мундире цехового старшины [Цеховой старшина — выборная почетная должность старшего по
профессии. Т. е. дед
был наиболее уважаемым красильщиком
в Нижнем Новгороде.],
в енотовой шубе и брюках навыпуск, подмигнула и сказала матери...
[Майор Ш., надо отдать ему справедливость, относился с полным уважением к моей литературной
профессии и всё время, пока я жил
в Корсаковске, всячески старался, чтобы мне не
было скучно.
Костин, поселенец, спасается
в землянке: сам не выходит наружу и никого к себе не пускает, и всё молится. Поселенца Горбунова зовут все «рабом божиим», потому что на воле он
был странником; по
профессии он маляр, но служит пастухом
в Третьей Пади,
быть может, из любви к одиночеству и созерцанию.
На одной стороне
в соответствующей графе
были прописаны имя, отчество и фамилия Любки и ее
профессия — «проститутка», а на другой стороне — краткие извлечения из параграфов того плаката, который он только что прочитал, — позорные, лицемерные правила о приличном поведении и внешней и внутренней чистоте.
В другом вагоне у него
был целый рассадник женщин, человек двенадцать или пятнадцать, под предводительством старой толстой женщины с огромными, устрашающими, черными бровями. Она говорила басом, а ее жирные подбородки, груди и животы колыхались под широким капотом
в такт тряске вагона, точно яблочное желе. Ни старуха, ни молодые женщины не оставляли ни малейшего сомнения относительно своей
профессии.
Она
была нерасчетлива и непрактична
в денежных делах, как пятилетний ребенок, и
в скором времени осталась без копейки, а возвращаться назад
в публичный дом
было страшно и позорно. Но соблазны уличной проституции сами собой подвертывались и на каждом шагу лезли
в руки. По вечерам, на главной улице, ее прежнюю
профессию сразу безошибочно угадывали старые закоренелые уличные проститутки. То и дело одна из них, поравнявшись с нею, начинала сладким, заискивающим голосом...
— Я не имею чести знать Короната Савича, — обратился он ко мне, — и, конечно, ничего не могу сказать против выбора им медицинской карьеры. Но, за всем тем, позволяю себе думать, что с его стороны пренебрежение к юридической карьере, по малой мере, легкомысленно, ибо
в настоящее время
профессия юриста
есть самая священная из всех либеральных
профессий, открытых современному человеку.
В настоящем случае важно то, что мы
будем обсуждать поставленные вопросы с разных точек зрения, для чего
в состав консультации вошли лица различных
профессий и различных сфер деятельности.
Таких, как он, множество, они вертятся на вашей дороге и завывают что-то заученное; но этот не завывал и говорил как-то невинно и непривычно и доверчиво смотрел мне
в глаза, — стало
быть, лишь начинал
профессию.
Что приковывает его к ней? — Это его тайна, за раскрытие которой я не берусь.
Быть может, он пытается спасти какое-то «дело» или хоть крохи его, — но, может
быть,
в самой
профессии его заключается нечто втягивающее, роковое. Сегодня одна кроха, завтра — другая.
Редактором
был утвержден его зять, Ф.И. Благов, доктор по
профессии, не занимавшийся практикой, человек весьма милый и скромный, не мешавший
В.М.
В кофейной Печкина вечером собралось обычное общество: Максинька, гордо восседавший несколько вдали от прочих на диване, идущем по трем стенам; отставной доктор Сливцов, выгнанный из службы за то, что обыграл на бильярде два кавалерийских полка, и продолжавший затем свою
профессию в Москве:
в настоящем случае он играл с надсмотрщиком гражданской палаты, чиновником еще не старым, который, получив сию духовную должность, не преминул каждодневно ходить
в кофейную, чтобы придать себе, как он полагал, более светское воспитание; затем на том же диване сидел франтоватый господин, весьма мизерной наружности, но из аристократов, так как носил звание камер-юнкера, и по поводу этого камер-юнкерства рассказывалось, что когда он
был облечен
в это придворное звание и явился на выход при приезде императора Николая Павловича
в Москву, то государь, взглянув на него, сказал с оттенком неудовольствия генерал-губернатору: «Как тебе не совестно завертывать таких червяков, как
в какие-нибудь коконы,
в камер-юнкерский мундир!» Вместе с этим господином приехал
в кофейную также и знакомый нам молодой гегелианец, который наконец стал уж укрываться и спасаться от m-lle Блохи по трактирам.
Темперамент ее вовсе не отличался страстностью, а только легко раздражался; материал же, который дало ей воспитание и с которым она собралась войти
в трудовую жизнь,
был до такой степени несостоятелен, что не мог послужить основанием ни для какой серьезной
профессии.
Почти полвека постоянных летучих московских встреч, стремительных
в кипении столичной жизни, между людьми соприкасающихся
профессий. Самыми простыми и задушевными
были те, где за стаканами кахетинского
пели грузинские застольные песни.
Кассиров на свете много, и никогда эта
профессия не казалась мне особенно интересной. Просто выдает билеты и получает деньги. Но теперь, когда я представлял себе
в этой роли высокую девушку
в темном платье с спокойным вдумчивым взглядом, с длинной косой и кружевным воротничком вокруг шеи, то эта прозаическая
профессия представлялась мне
в особом свете.
Быть может, думал я,
в это самое время пароход несется по Волге, и она сидит на палубе с книгой на коленях. А мимо мелькают волжские горы.
По большей части это
были прошлогодние журналы, переводные сочинения и несколько французских романов; большим почтением, казалось, пользовались: Шекспир
в переводе Кетчера [Кетчер, Николай Христофорович (1809—1886) — врач по
профессии, поэт и переводчик.
Людовик. Зачем вам эта сомнительная
профессия актера? Вы — ничем не запятнанный человек. Если желаете, вас примут на королевскую службу,
в сыскную полицию. Подайте на имя короля заявление. Оно
будет удовлетворено. Можете идти.
—
В таком случае удовлетворите Ивана Ивановича издельями своей
профессии, — сказал квартальный, — он, может
быть, согласится взять картинами.
Но… все обтачивает и смывает время. Мандолинистов сменили балалаечники, балалаечников — русско-малороссийский хор с девицами, и, наконец, прочнее других утвердился
в Гамбринусе известный Лешка-гармонист, по
профессии вор, но решивший, вследствие женитьбы, искать правильных путей. Его давно знали по разным трактирам, а потому терпели и здесь, да, впрочем, и надо
было терпеть, дела
в Гамбринусе шли очень плохо.
— Понимаю… но ведь вы знаете, доктор, что
в нашей
профессии и без того приходится
быть умеренным. Да, по правде, и думать-то об этом некогда.
— Ну да, на смерть. Солдат всегда должен
быть готов к этому. Что поделаешь? Смерть — это маленькое неудобство
в нашей
профессии.
Это
был жалкий обломок, какая-то кучка случайных существований. Землей выселковцы не занимались. «Родитель», как уже сказано,
был кровельщик, один из домовладельцев портняжил, другой — шил сапоги, большинство отдавали «дачи» под летние помещения или содержали нахлебников-студентов, находясь, таким образом,
в зависимости от чужих, «пришлых» людей; некоторые работали на ближней фабрике.
Было и несколько темных субъектов — более или менее предосудительных
профессий.
Эти характерные бродяжьи черты
в Федоре Бесприютном соединились с замечательной полнотой, и немудрено: ведь он не знал другой жизни — жизнь сибирской дороги владела его душевным строем безраздельно. Но, кроме этих характеристических черт,
было в фигуре Бесприютного еще что-то, сразу выделявшее его из толпы. Каждая
профессия имеет своих выдающихся личностей.
Его редкие жесты — наливает ли он себе
в стакан из бутылки пиво, закуривает ли он папиросу, передает ли соседу блюдо, указывает ли пальцем на многоводную Неву — спокойны, ритмичны, медленны и обдуманно-осторожны, как, впрочем, и у всех первоклассных укротителей, которых сама
профессия приучает навсегда
быть поддельно-равнодушным и как бы притворно-сонным.
Будучи даже обыкновенным средним человеком, врач все-таки,
в силу самой своей
профессии, делает больше добра и проявляет больше бескорыстия, чем другие люди.
Записки мои — это не записки старого, опытного врача, подводящего итоги своим долгим наблюдениям и размышлениям, выработавшего определенные ответы на все сложные вопросы врачебной науки, этики и
профессии; это также не записки врача-философа, глубоко проникшего
в суть науки и вполне овладевшего ею.
Если бы люди всех
профессий — адвокаты, чиновники, фабриканты, помещики, торговцы — делали для несостоятельных людей столько же, сколько
в пределах своей
профессии делают врачи, то самый вопрос о бедных до некоторой степени потерял бы свою остроту. Но
суть в том, что врачи должны
быть бескорыстными, а остальные… остальные могут довольствоваться тем, чтоб требовать этого бескорыстия от врачей.
Вы, может
быть, и не поверите мне, что когда-то у меня не
было соперников
в моей
профессии, но это так. Я
был одинаков и на турнике, и
в воздушной работе, и
в сальто-морталях. Но моим лучшим номером все-таки
были прыжки с арены на лошадь, и
в них мне до сих пор нет равного. Старый Кук еще, пожалуй… да и тот… Впрочем, вместо того чтобы хвастаться, я вам покажу, что обо мне говорили газеты…
Могила
была, наконец, зарыта. Двое могильщиков, сняв шапки и медля уходить, стояли
в ожидании «чайка-с». Лубянский дал сколько-то мелочи, и они удалились с бесконечно-светлыми лицами, что, по-видимому, так противоречило их мрачной
профессии.
В обществе всегда
будут качественно различные группировки, связанные с
профессиями, призваниями, талантами, высокой культурой, но
в этом нет ничего классового.
Творческое призвание человека может осуществляться
в разных сферах и
в разных
профессиях и специальностях, но самый образ человека-творца не
есть образ профессиональный, не
есть образ ученого или артиста, политика или инженера.
Для поправления своего материального положения я мог бы выбрать тогда адвокатскую деятельность (к сему меня сильно склонял Урусов, только что поступивший
в окружной суд), но я смотрел тогда (да и впоследствии) совсем не сочувственно на
профессию адвоката. А она, конечно, дала бы мне
в скором времени хороший заработок — я имел все данные и все права, чтобы сделаться"присяжным поверенным". Мечта о сцене
была совершенно бескорыстна. Расчеты на выгодную карьеру
в нее абсолютно не входили.
К этому времени как раз я
был даже идейно весьма отрицательно настроен против
профессии адвокатов и вскоре выступил даже на эту тему
в газетном фельетоне.
Анненский на десять лет
был старше Короленко, по
профессии статистик, и очень выдающийся;
в «Русском богатстве» он вел внутреннее обозрение — добросовестно, но суховато.
Фанню — так мы теперь
будем называть ее — от страшного возврата к прежней жизни спасло, во-первых, то, что она мало пробыла
в гостеприимном приюте, и главное — суетливая закулисная жизнь, ежедневная выставка перед публикой, дружба с товарищами по
профессии, сплетни, волнения самолюбия, а вечерами одевание и повторение исполняемых куплетов.
Всех почти, кого встретили они
в первых рядах партера, они знали, если не лично, то по фамилиям — это
были сливки мужской половины петербургского общества, почтенные отцы семейств рядом с едва оперившимися птенцами, тщетно теребя свои верхние губы с чуть заметным пушком, заслуженные старцы рядом с людьми сомнительных
профессий, блестящие гвардейские мундиры перемешивались скромными представителями армии, находившимися
в Петербурге
в отпуску или командировке, изящные франты сидели рядом с неотесанными провинциалами, платья которых, видимо, шил пресловутый гоголевский «портной Иванов из Парижа и Лондона»; армяне, евреи, немцы, французы, итальянцы, финны, латыши, татары и даже китайцы — все это разноплеменное население Петербурга имело здесь своих представителей.
— Где же
быть,
в другой работе — коли уже говорить только о работе, о
профессии — Дузе, или Ермоловой, или другой какой артисткой,
в те года, когда она владеет публикой? Ты скажешь — это все тщеславие, погоня за славой? Ну, прекрасно. Возьми трудовую сторону. Первая артистка на театре получает больше мужчины.
— Хорошо бы
было, если б вы доставили мне завтра же все собранные деньги. Спешу
в Петербург для набора рекрут-офицеров, да особенно нужно мне переговорить с Огризкой. Вот этот гений по своей
профессии, самого диабла обманет, лишь бы не наткнулся на одного человечка. Идет шибко
в гору… Да найдите верную персону, которая лично
будет доставлять мне приношения.
— Жениться — связать себя. Литератору, художнику, артисту не следует жениться, они должны
быть свободными; недаром их
профессии называются свободными, — говаривал Виктор Петрович, сидя
в компании таких же как он «литераторов уличных листков»
в излюбленном ими ресторанчике на Малой Конюшенной.
Это
была старуха лет шестидесяти,
в течение тридцати лет жившая на Нижегородской улице и отдававшая комнаты «с мебелью, под студентов», как она сама объясняла свою
профессию.
Выдавая себя за моряка, и,
будучи по
профессии моряком, я вскоре сошелся с кружком морских офицеров и судовладельцев и через их посредство поступил на службу
в общество «Кавказ и Меркурий» помощником капитана парохода «Эльбрус», а три месяца спустя женился на дочери одного крупного рыбника Платонова, за которой взял приданого полтораста тысяч.
Безумно?
Пусть
будет так.
Я —
Видишь ли, Барсук, —
Чудак.
Я люблю опасный момент,
Как поэт — часы вдохновенья,
Тогда бродит
в моем уме
Изобретательность
До остервененья.
Я ведь не такой,
Каким представляют меня кухарки.
Я весь — кровь,
Мозг и гнев весь я.
Мой бандитизм особой марки.
Он осознание, а не
профессия.
Слушай! я тоже когда-то верил
В чувства...
Окружать монархию
будут не сословия, а социальные и культурные
профессии в иерархическом строении.