Неточные совпадения
Здоров, а ноги слабые,
Дрожат; его-то барыня
В карете цугом
ездилаЧетверкой
по грибы…
Скотинин. Ох, братец, друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою, то могу пред целым светом
по чистой совести сказать:
ездил я ни
по что, привез ничего.
Стародум. Любопытна. Первое показалось мне странно, что в этой стороне
по большой прямой дороге никто почти не
ездит, а все объезжают крюком, надеясь доехать поскорее.
Сверх сего, новая претендентша имела высокий рост, любила пить водку и
ездила верхом по-мужски.
— Чувство мое не может измениться, вы знаете, но я прошу не
ездить, умоляю вас, — сказал он опять по-французски с нежною мольбой в голосе, но с холодностью во взгляде.
Для чего этим трем барышням нужно было говорить через день по-французски и по-английски; для чего они в известные часы играли попеременкам на фортепиано, звуки которого слышались у брата наверху, где занимались студенты; для чего
ездили эти учителя французской литературы, музыки, рисованья, танцев; для чего в известные часы все три барышни с М-llе Linon подъезжали в коляске к Тверскому бульвару в своих атласных шубках — Долли в длинной, Натали в полудлинной, а Кити в совершенно короткой, так что статные ножки ее в туго-натянутых красных чулках были на всем виду; для чего им, в сопровождении лакея с золотою кокардой на шляпе, нужно было ходить
по Тверскому бульвару, — всего этого и многого другого, что делалось в их таинственном мире, он не понимал, но знал, что всё, что там делалось, было прекрасно, и был влюблен именно в эту таинственность совершавшегося.
― Ты вот и не знаешь этого названия. Это наш клубный термин. Знаешь, как яйца катают, так когда много катают, то сделается шлюпик. Так и наш брат: ездишь-ездишь в клуб и сделаешься шлюпиком. Да, вот ты смеешься, а наш брат уже смотрит, когда сам в шлюпики попадет. Ты знаешь князя Чеченского? — спросил князь, и Левин видел
по лицу, что он собирается рассказать что-то смешное.
Она видела, что сверстницы Кити составляли какие-то общества, отправлялись на какие-то курсы, свободно обращались с мужчинами,
ездили одни
по улицам, многие не приседали и, главное, были все твердо уверены, что выбрать себе мужа есть их дело, а не родителей.
По утрам они
ездили осматривать достопримечательности,
по вечерам участвовали в национальных удовольствиях.
Матери не нравились в Левине и его странные и резкие суждения, и его неловкость в свете, основанная, как она полагала, на гордости, и его,
по ее понятиям, дикая какая-то жизнь в деревне, с занятиями скотиной и мужиками; не нравилось очень и то, что он, влюбленный в ее дочь,
ездил в дом полтора месяца, чего-то как будто ждал, высматривал, как будто боялся, не велика ли будет честь, если он сделает предложение, и не понимал, что,
ездя в дом, где девушка невеста, надо было объясниться.
По хозяйству — и то я почти не хожу и не
езжу.
—
По привычке, одно. Потом связи нужно поддержать. Нравственная обязанность в некотором роде. А потом, если правду сказать, есть свой интерес. Зять желает баллотироваться в непременные члены; они люди небогатые, и нужно провести его. Вот эти господа зачем
ездят? — сказал он, указывая на того ядовитого господина, который говорил за губернским столом.
Левин не был в клубе очень давно, с тех пор как он еще
по выходе из университета жил в Москве и
ездил в свет.
В первую минуту ей показалось неприлично, что Анна
ездит верхом. С представлением о верховой езде для дамы в понятии Дарьи Александровны соединялось представление молодого легкого кокетства, которое,
по ее мнению, не шло к положению Анны; но когда она рассмотрела ее вблизи, она тотчас же примирилась с ее верховою ездой. Несмотря на элегантность, всё было так просто, спокойно и достойно и в позе, и в одежде, и в движениях Анны, что ничего не могло быть естественней.
Я держу четырех лошадей: одну для себя, трех для приятелей, чтоб не скучно было одному таскаться
по полям; они берут моих лошадей с удовольствием и никогда со мной не
ездят вместе.
В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна
ездит он
по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами замечательными, не говоря уже о красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если бы не случилось что-то в бричке его, требующее руки помощи со стороны кузнецов и мастеров; что при всем том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье.
Андрей Иванович подумал, что это должен быть какой-нибудь любознательный ученый-профессор, который
ездит по России затем, чтобы собирать какие-нибудь растения или даже предметы ископаемые. Он изъявил ему всякую готовность споспешествовать; предложил своих мастеров, колесников и кузнецов для поправки брички; просил расположиться у него как в собственном доме; усадил обходительного гостя в большие вольтеровские <кресла> и приготовился слушать его рассказ, без сомнения, об ученых предметах и естественных.
— Нет, матушка, — отвечал Чичиков, усмехнувшись, — чай, не заседатель, а так
ездим по своим делишкам.
— Отчего ж не увидимся? — сказала она, пристально всматриваясь в кончики своих башмачков и проводя пальчиком
по решетчатым ширмам, мимо которых мы проходили, — каждый вторник и пятницу мы с мамашей
ездим на Тверской. Вы разве не ходите гулять?
— Слушайте!.. еще не то расскажу: и ксендзы
ездят теперь
по всей Украйне в таратайках. Да не то беда, что в таратайках, а то беда, что запрягают уже не коней, а просто православных христиан. Слушайте! еще не то расскажу: уже говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз. Вот какие дела водятся на Украйне, панове! А вы тут сидите на Запорожье да гуляете, да, видно, татарин такого задал вам страху, что у вас уже ни глаз, ни ушей — ничего нет, и вы не слышите, что делается на свете.
Удар кнута так разозлил его, что он отскочил к перилам (неизвестно почему он шел
по самой середине моста, где
ездят, а не ходят), злобно заскрежетал и защелкал зубами.
Робинзон. Нынче образованные люди в Европу
ездят, а не
по ярмаркам шатаются.
Ее не любили в губернии, ужасно кричали
по поводу ее брака с Одинцовым, рассказывали про нее всевозможные небылицы, уверяли, что она помогала отцу в его шулерских проделках, что и за границу она
ездила недаром, а из необходимости скрыть несчастные последствия…
— Ах, боже мой… Пардон. Ужас, как у нас
ездят машинисты, — сказала она и, подумав, объяснила: — Точно
по проселочной дороге.
Город беспокоился, готовясь к выборам в Думу,
по улицам ходили и
ездили озабоченные, нахмуренные люди, на заборах пестрели партийные воззвания, члены «Союза русского народа» срывали их, заклеивали своими.
Самгин поднял с земли ветку и пошел лукаво изогнутой между деревьев дорогой из тени в свет и снова в тень. Шел и думал, что можно было не учиться в гимназии и университете четырнадцать лет для того, чтоб
ездить по избитым дорогам на скверных лошадях в неудобной бричке, с полудикими людями на козлах. В голове, как медные пятаки в кармане пальто, болтались, позванивали в такт шагам слова...
До вечера ходил и
ездил по улицам Парижа, отмечая в памяти все, о чем со временем можно будет рассказать кому-то.
— Все — старо, все! — угрюмо откликнулся Попов и продолжал: — Ему, Софрону, было семьдесят три года, а он верхом
ездил по двадцать, тридцать верст и пил водку без всякой осторожности.
Доживая последние дни в Париже, он с утра ходил и
ездил по городу,
по окрестностям, к ночи возвращался в отель, отдыхал, а после десяти часов являлась Бланш и между делом, во время пауз, спрашивала его: кто он, женат или холост, что такое Россия, спросила — почему там революция, чего хотят революционеры.
Вечером он скучал в театре, глядя, как играют пьесу Ведекинда, а на другой день с утра до вечера ходил и
ездил по городу, осматривая его, затем посвятил день поездке в Потсдам.
— Ну, — чего там годить? Даже — досадно. У каждой нации есть царь, король, своя земля, отечество… Ты в солдатах служил? присягу знаешь? А я — служил. С японцами воевать
ездил, — опоздал, на мое счастье, воевать-то. Вот кабы все люди евреи были, у кого нет земли-отечества, тогда — другое дело. Люди, милый человек,
по земле ходят, она их за ноги держит, от своей земли не уйдешь.
Исполняя поручения патрона, Самгин часто
ездил по Московской области и убеждался, что в нескольких десятках верст от огромного, бурно кипевшего котла Москвы, в маленьких уездных городах, течет не торопясь другая, простецкая жизнь.
Была издана замечательная «Программа домашнего чтения», организовано издание классиков современной радикально-демократической мысли, именитые профессора
ездили по провинции, читая лекции
по вопросам культуры.
В общем Самгину нравилось
ездить по капризно изогнутым дорогам,
по берегам ленивых рек и перелесками. Мутно-голубые дали, синеватая мгла лесов, игра ветра колосьями хлеба, пение жаворонков, хмельные запахи — все это, вторгаясь в душу, умиротворяло ее. Картинно стояли на холмах среди полей барские усадьбы, кресты сельских храмов лучисто сияли над землею, и Самгин думал...
Завтракали в ресторане отеля, потом
ездили в коляске
по бульварам, были на площади Согласия, посмотрели Нотр Дам, — толстый седоусый кучер в смешной клеенчатой шляпе поучительно и не без гордости сказал...
Красавина. Да вот тебе первое. Коли не хочешь ты никуда
ездить, так у себя дома сделай: позови баб побольше, вели приготовить отличный обед, чтобы вина побольше разного, хорошего; позови музыку полковую: мы будем пить, а она чтоб играла. Потом все в сад, а музыка чтоб впереди, да так
по всем дорожкам маршем; потом опять домой да песни, а там опять маршем. Да так чтобы три дня кряду, а начинать с утра. А вороты вели запереть, чтобы не ушел никто. Вот тебе и будет весело.
Раиса. Вот мы, Анфиса, заживем-то!
По всем гуляньям,
по всем дачам будем
ездить. Я себе тоже военного выберу.
— Иначе ведь самому надо ехать, — сказал Обломов, — мне бы, признаться, этого не хотелось. Я совсем отвык
ездить по дорогам, особенно зимой… никогда даже не езжал.
По мере того, однако ж, как дело подходило к зиме, свидания их становились реже наедине. К Ильинским стали
ездить гости, и Обломову
по целым дням не удавалось сказать с ней двух слов. Они менялись взглядами. Ее взгляды выражали иногда усталость и нетерпение.
— Вы ничего не говорите, так что ж тут стоять-то даром? — захрипел Захар, за неимением другого голоса, который,
по словам его, он потерял на охоте с собаками, когда
ездил с старым барином и когда ему дунуло будто сильным ветром в горло.
Ездят себе
по всей Европе, иные даже в Азию и в Африку, так, без всякого дела: кто рисовать альбом или древности откапывать, кто стрелять львов или змей ловить.
Снаружи у них делалось все, как у других. Вставали они хотя не с зарей, но рано; любили долго сидеть за чаем, иногда даже будто лениво молчали, потом расходились
по своим углам или работали вместе, обедали,
ездили в поля, занимались музыкой… как все, как мечтал и Обломов…
Иванов день прошел торжественно. Иван Матвеевич накануне не ходил в должность,
ездил как угорелый
по городу и всякий раз приезжал домой то с кульком, то с корзиной.
В Швейцарии они перебывали везде, куда
ездят путешественники. Но чаще и с большей любовью останавливались в мало посещаемых затишьях. Их, или,
по крайней мере, Штольца, так занимало «свое собственное дело», что они утомлялись от путешествия, которое для них отодвигалось на второй план.
Одет был в последнем вкусе и в петлице фрака носил много ленточек.
Ездил всегда в карете и чрезвычайно берег лошадей: садясь в экипаж, он прежде обойдет кругом его, осмотрит сбрую, даже копыта лошадей, а иногда вынет белый платок и потрет
по плечу или хребту лошадей, чтоб посмотреть, хорошо ли они вычищены.
Обломов отправился на Выборгскую сторону, на новую свою квартиру. Долго он
ездил между длинными заборами
по переулкам. Наконец отыскали будочника; тот сказал, что это в другом квартале, рядом, вот
по этой улице — и он показал еще улицу без домов, с заборами, с травой и с засохшими колеями из грязи.
Потом он должен был с неделю
ездить по магазинам, отыскивать гравюры с лучших картин.
Ездили по многим низким местам и
по баням — всё искали какого-то «сербского сражателя», но долго его не могли найти.
Потом повели в конюшню, оседлали лошадей,
ездили в манеже и
по двору, и Райский
ездил. Две дочери, одна черненькая, другая беленькая, еще с красненькими, длинными, не
по росту, кистями рук, как бывает у подрастающих девиц, но уже затянутые в корсет и бойко говорящие французские фразы, обворожили юношу.
Он, однако, продолжал работать над собой, чтобы окончательно завоевать спокойствие, опять
ездил по городу, опять заговаривал с смотрительской дочерью и предавался необузданному веселью от ее ответов. Даже иногда вновь пытался возбудить в Марфеньке какую-нибудь искру поэтического, несколько мечтательного, несколько бурного чувства, не к себе, нет, а только повеять на нее каким-нибудь свежим и новым воздухом жизни, но все отскакивало от этой ясной, чистой и тихой натуры.