Неточные совпадения
Вот первый,
единственный человек, которого я вижу!» Так отзывался Тентетников о своем
госте.
Катерина Ивановна ужасно обрадовалась ему, во-первых потому, что он был
единственный «образованный
гость» из всех
гостей и, «как известно, через два года готовился занять в здешнем университете профессорскую кафедру», а во-вторых потому, что он немедленно и почтительно извинился перед нею, что, несмотря на все желание, не мог быть на похоронах.
Захар не старался изменить не только данного ему Богом образа, но и своего костюма, в котором ходил в деревне. Платье ему шилось по вывезенному им из деревни образцу. Серый сюртук и жилет нравились ему и потому, что в этой полуформенной одежде он видел слабое воспоминание ливреи, которую он носил некогда, провожая покойных господ в церковь или в
гости; а ливрея в воспоминаниях его была
единственною представительницею достоинства дома Обломовых.
Вверху стола сидел старик Корчагин; рядом с ним, с левой стороны, доктор, с другой —
гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом с левой стороны — miss Редер, гувернантка маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя девочка; с правой, напротив — брат Мисси,
единственный сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов, оставалась в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.
Они составляли как бы круговую поруку и в то же время были
единственным общедоступным предметом собеседований, которому и в
гостях, и у семейного очага с одинаковой страстью посвящали свои досуги и кавалеры и дамы, в особенности же последние.
Старые половые, посылаемые на крупные ресторанные заказы, имели фраки, а в
единственном тогда «Славянском базаре» половые служили во фраках и назывались уже не половыми, а официантами, а
гости их звали: «Человек!»
В этот день даже во времена самой злейшей реакции это был
единственный зал в России, где легально произносились смелые речи. «Эрмитаж» был во власти студентов и их
гостей — любимых профессоров, писателей, земцев, адвокатов.
Все больше и больше собиралось посетителей, больше становилось членов клуба. Это был
единственный тогда клуб, где членами были и дамы. От наплыва
гостей и новых членов тесно стало в игнатьевских залах.
Из кабака Кишкин отправился к Петру Васильичу, который сегодня случился дома. Это был испитой мужик, кривой на один глаз. На сходках он был первый крикун. На Фотьянке у него был лучший дом,
единственный новый дом и даже с новыми воротами. Он принял
гостя честь честью и все поглядывал на него своим уцелевшим оком. Когда Кишкин объяснил, что ему было нужно, Петр Васильевич сразу смекнул, в чем дело.
Кожин не замечал, как крупные слезы катились у него по лицу, а Марья смотрела на него, не смея дохнуть. Ничего подобного она еще не видала, и это сильное мужское горе, такое хорошее и чистое, поразило ее. Вот так бы сама бросилась к нему на шею, обняла, приголубила, заговорила жалкими бабьими словами, вместе поплакала… Но в этот момент вошел в избу Петр Васильич, слегка пошатывавшийся на ногах… Он подозрительно окинул своим
единственным оком
гостя и сестрицу, а потом забормотал...
Проснувшись на другой день поутру ранее обыкновенного, я увидел, что мать уже встала, и узнал, что она начала пить свой кумыс и гулять по двору и по дороге, ведущей в Уфу; отец также встал, а
гости наши еще спали: женщины занимали
единственную комнату подле нас, отделенную перегородкой, а мужчины спали на подволоке, на толстом слое сена, покрытом кожами и простынями.
Однако ж вскоре случилось событие, которое омрачило наше счастье: скончалась добрая Дарья Семеновна. Вы, конечно, помните, господа, какое потрясающее действие произвела эта безвременная утрата на всех"
гостей", но для меня она была вдвойне чувствительна. Я разом потерял и друга, и
единственную доходную статью. Однако провидение и на этот раз помогло мне.
Короткие приятельские связи у Ольги Федотовны были в другом кружке, именно в духовенстве. К своим приходским священникам и к дьякону она езжала вечером в воскресенье, в
гости на чашку чая, и в этом же кружке был у нее ее
единственный сердечный друг и ее
единственная в жизни любовь — любовь такая целомудренная и ароматная, что я не встречала ничего ей подобного ни в жизни, ни в описаниях.
Бывало, он даже чашкой чаю не мог попотчевать
гостя; а
единственный его диван до того провалился, что стал похож на лодку.
Гость оказался еще любезнее прежнего и с своей стороны показал не одно доказательство прямодушия и счастливого характера своего, сильно входил в удовольствие господина Голядкина, казалось, радовался только одною его радостью и смотрел на него, как на истинного и
единственного своего благодетеля.
Александр Федорович так занимался мной, как будто я был
единственный его
гость, а все прочие — его семья.