Неточные совпадения
Но наше северное лето,
Карикатура южных зим,
Мелькнет и нет: известно это,
Хоть мы признаться не хотим.
Уж небо осенью
дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля
туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
Казалось, что именно это стоголосое, приглушенное рыдание на о, смешанное с терпким запахом дегтя, пота и преющей на солнце соломы крыш, нагревая воздух, превращает его в невидимый глазу пар, в
туман, которым трудно
дышать.
Коптящая лампа, казалось, виднелась как бы сквозь
туман, и
дышать было трудно.
На восходе солнца, когда ночной
туман садится благодатною росою на землю, когда все запахи цветов и растений
дышат сильнее, благовоннее — невыразимо очаровательна прелесть весеннего утра в степи…
Павел был как бы в
тумане: весь этот театр, со всей обстановкой, и все испытанные там удовольствия показались ему какими-то необыкновенными, не воздушными, не на земле (а как и было на самом деле — под землею) существующими — каким-то пиром гномов, одуряющим, не дающим свободно
дышать, но тем не менее очаровательным и обольстительным!
Тропою темной
Задумчив едет наш Руслан
И видит: сквозь ночной
туманВдали чернеет холм огромный
И что-то страшное храпит
Он ближе к холму, ближе — слышит:
Чудесный холм как будто
дышит.
В синем небе полудня тает солнце, обливая воду и землю жаркими лучами разных красок. Море дремлет и
дышит опаловым
туманом, синеватая вода блестит сталью, крепкий запах морской соли густо льется на берег.
— То самое! — твердо сказал старик. — Смутилась Россия, и нет в ней ничего стойкого: все пошатнулось! Все набекрень живут, на один бок ходят, никакой стройности в жизни нет… Орут только все на разные голоса. А кому чего надо — никто не понимает!
Туман на всем…
туманом все
дышат, оттого и кровь протухла у людей… оттого и нарывы… Дана людям большая свобода умствовать, а делать ничего не позволено — от этого человек не живет, а гниет и воняет…
Село стояло на пригорке. За рекою тянулось топкое болото. Летом, после жарких дней, с топей поднимался лиловатый душный
туман, а из-за мелкого леса всходила на небо красная луна. Болото
дышало на село гнилым дыханием, посылало на людей тучи комаров, воздух ныл, плакал от их жадной суеты и тоскливого пения, люди до крови чесались, сердитые и жалкие.
Блеснули еще две звездочки, но еще тусклее. Значит, впереди еще меньше кислорода,
дышать будет еще труднее. Наконец, как в
тумане, показалась желтая стена, около которой стояли и копошились темные человеческие фигуры.
Текут беседы в тишине;
Луна плывет в ночном
тумане;
И вдруг пред ними на коне
Черкес. Он быстро на аркане
Младого пленника влачил.
«Вот русский!» — хищник возопил.
Аул на крик его сбежался
Ожесточенною толпой;
Но пленник хладный и немой,
С обезображенной главой,
Как труп, недвижим оставался.
Лица врагов не видит он,
Угроз и криков он не слышит;
Над ним летает смертный сон
И холодом тлетворным
дышит.
Пылают грудь ее и плечи,
Нет сил
дышать,
туман в очах,
Объятья жадно ищут встречи,
Лобзанья тают на устах… //.......... //..........
Был конец февраля; оттепель угрожала вьюгой; серенький
туман висел над землёю, скрывая небо, сузив пространство до размеров опрокинутой над Артамоновым чаши; из неё медленно сыпалась сырая, холодная пыль; тяжело оседая на волосах усов, бороды, она мешала
дышать.
Оглядываюсь, как будто я впервые на землю попал: дождь накрапывает,
туман вокруг, качаются в нём голые деревья, плывут и прячутся намогильные кресты, всё ограблено холодом, одето тяжкой сыростью,
дышать нечем, будто дождь и
туман весь воздух пожрали.
Свинцовый холодный
туман окутал колокольни, минареты и крыши домов, город точно обезглавлен, да и люди — издали — кажутся безголовыми. Мокрая изморозь стоит в воздухе, мешая
дышать, все вокруг тускло-серебряное и — жемчужное там, где еще не погасли ночные огни.
Он заснул так крепко, что ему показалось, будто он только на миг закрыл глаза и тотчас же открыл их. Но когда открыл их, то повсюду уже был разлит тонкий, неверный полусвет, в котором кусты и деревья выделялись серыми, холодными пятнами. Ветер усилился. По-прежнему нагибались верхушки лозняка и раскачивались старые ветлы, но в этом уже не было ничего тревожного и страшного. Над рекой поднялся
туман. Разорванными косыми клочьями, наклоненными в одну и ту же сторону, он быстро несся по воде,
дыша сыростью.
Туман садился ему на лицо, смачивал усы и ресницы, чувствовался на губах, но с каждым шагом
дышать становилось легче и легче.
— Понимаешь ты, что это такое? Понимаешь — это город
дышит, это не
туман, а дыхание этих камней с дырами. Здесь вонючая сырость прачечных, копоть каменного угля, здесь грех людей, их злоба, ненависть, испарения их матрацев, запах пота и гнилых ртов… Будь ты проклят, анафема, зверь, зверь — ненавижу!
Они вышли на улицу.
Туман стал еще гуще. Как будто громадный, толстый слой сырой паутины спустился на город и опутал улицы, дома, реку. Огни фонарей светились тускло-желтыми пятнами,
дышать было тяжело и сыро.
Андрей Иванович, в ожидании Александры Михайловны, угрюмо лежал на кровати. Он уж и сам теперь не надеялся на успех. Был хмурый мартовский день, в комнате стоял полумрак; по низкому небу непрерывно двигались мутные тени, и трудно было определить, тучи ли это или дым. Сырой, тяжелый
туман, казалось, полз в комнату сквозь запертое наглухо окно, сквозь стены, отовсюду. Он давил грудь и мешал
дышать. Было тоскливо.
И в первые минуты этой неестественной прогулки Елена Дмитриевна, помня уроки дочери, замирала от страха, трудно
дышала и старалась молчать, но искреннее поклонение Веревкина, шуршание песка под ногами и морские виды постепенно погрузили ее в сладкий и обманчивый
туман.