Неточные совпадения
Идти было неудобно и тяжело, снег набивался в галоши,
лошади, покрытые черной попоной, шагали быстро, отравляя воздух паром
дыхания и кисловатым запахом пота, хрустел снег под колесами катафалка и под ногами четырех человек в цилиндрах, в каких-то мантиях с капюшонами, с горящими свечами в руках.
Те, наконец, сделали последнее усилие и остановились. Кучер сейчас же в это время подложил под колеса кол и не дал им двигаться назад.
Лошади с минут с пять переводили
дыхание и затем, — только что кучер крикнул: «Ну, ну, матушки!» — снова потянули и даже побежали, и, наконец, тарантас остановился на ровном месте.
Ромашов слышал частое, фыркающее, как у
лошади,
дыхание Бек-Агамалова, видел его страшные белки и остро блестящие зрачки глаз и белые, скрипящие движущиеся челюсти, но он уже чувствовал, что безумный огонь с каждым мгновением потухает в этом искаженном лице.
Это легко делать, потому что если
лошади на глаз дышать, ей это приятно, от теплого
дыхания, и она стоит не шелохнется, но воздух выйдет, и у нее опять ямы над глазами будут.
Курзал прибодряется и расцвечивается флагами и фонарями самых причудливых форм и сочетаний; лужайки около него украшаются вычурными цветниками, с изображением официальных гербов; армия лакеев стоит, притаив
дыхание, готовая по первому знаку ринуться вперед; в кургаузе, около источников, появляются дородные вассерфрау 12; всякий частный дом превращается в Privat-Hotel, напоминающий невзрачную провинциальную русскую гостиницу (к счастию, лишенную клопов), с дерюгой вместо постельного белья и с какими-то нелепыми подушками, которые расползаются при первом прикосновении головы; владельцы этих домов, зимой ютившиеся в конурах ради экономии в топливе, теперь переходят в еще более тесные конуры ради прибытка; соседние деревни, не покладывая рук, доят коров, коз, ослиц и щупают кур; на всяком перекрестке стоят динстманы, пактрегеры 13 и прочий подневольный люд, пришедший с специальною целью за грош продать душу; и тут же рядом ржут
лошади, ревут ослы и без оглядки бежит жид, сам еще не сознавая зачем, но чуя, что из каждого кармана пахнет талером или банковым билетом.
Марья Николаевна остановила наконец свою вспененную забрызганную
лошадь: она шаталась под нею, а у могучего, но тяжкого санинского жеребца прерывалось
дыхание.
Временами неведомая улица так тесна и так запружена санями и повозками, что тройка идет шагом, иногда даже приостанавливается. Тогда задние
лошади вплотную надвигаются мордами на задок, и Александров чувствует за собою совсем близкое, теплое, влажное
дыхание и крепкий приятный запах
лошади.
— Да погоняй же, Митрофан, мы с тобой никогда не доедем! — крикнул Бобров нетерпеливо, хотя пролетка в без того неслась так, что
дыхание захватывало. Митрофан проворчал что-то недовольным басом и ударил кнутом Фарватера, скакавшего, изогнувшись кольцом, на пристяжке. Кучер недоумевал, что сделалось с его барином, всегда любившим и жалевшим своих
лошадей.
— Берегись! — крикнули ему. Чёрная морда
лошади мелькнула у его лица и обдала его тёплым
дыханием… Он прыгнул в сторону, прислушался к ругани извозчика и пошёл прочь от трактира.
Извозчик нехотя погнал
лошадей и, беспрестанно оглядываясь назад, посматривал с удивлением на русского офицера, который не радовался, а казалось, горевал, видя убитых французов. Рославлев слабел приметным образом, голова его пылала,
дыханье спиралось в груди; все предметы представлялись в каком-то смешанном, беспорядочном виде, и холодный осенний воздух казался ему палящим зноем.
Но подхватили сани и понесли по скользкому льду, и стало больно и нехорошо, раскатывает на поворотах, прыгает по ухабам — больно! — больно! — заблудились совсем и три дня не могут найти дороги; ложатся на живот
лошади, карабкаясь на крутую и скользкую гору, сползают назад и опять карабкаются, трудно дышать, останавливается
дыхание от натуги. Это и есть спор, нелепые возражения, от которых смешно и досадно. Прислонился спиной к горячей печке и говорит убедительно, тихо и красиво поводя легкою рукою...
И когда оторвался он от земли чьими-то руками, а потом увидел перед самыми глазами толстую, вздрагивающую, подвижную шею
лошади, а позади себя почувствовал знакомую тяжесть, услыхал хриплое
дыхание, поскрипывание ремней и твердого сукна — ему стало так страшно обоих, и отца и
лошади, что он закричал и забился.
Это была настоящая американская выездка, в которой все сводится к тому, чтобы облегчить
лошади дыхание и уменьшить сопротивление воздуха до последней степени, где устранены все ненужные для бега движения, непроизводительно расходующие силу, и где внешняя красота форм приносится в жертву легкости, сухости, долгому
дыханию и энергии бега, превращая
лошадь в живую безукоризненную машину.
Теперь, в антракте между двумя бегами, шла проминка
лошадей, которая всегда делается для того, чтобы открыть рысакам
дыхание.
Только теперь, когда у меня от необыкновенно быстрой езды захватило
дыхание, я заметил, что он сильно пьян; должно быть, на станции выпил. На дне оврага затрещал лед, кусок крепкого унавоженного снега, сбитый с дороги, больно ударил меня по лицу. Разбежавшиеся
лошади с разгону понесли на гору так же быстро, как с горы, и не успел я крикнуть Никанору, как моя тройка уже летела по ровному месту, в старом еловом лесу, и высокие ели со всех сторон протягивали ко мне свои белые мохнатые лапы.
«Надо одуматься, остепениться», — говорил он себе и вместе с тем не мог удержаться и всё гнал
лошадь, не замечая того, что он ехал теперь уже по ветру, а не против него. Тело его, особенно в шагу, где оно было открыто и касалось седелки, зябло и болело, руки и ноги его дрожали, и
дыхание было прерывисто. Он видит, что пропадает среди этой ужасной снежной пустыни, и не видит никакого средства спасения.
Заправив руками полы шубы между лубком саней и Никитой и коленками ног прихватив ее подол, Василий Андреич лежал так ничком, упершись головой в лубок передка, и теперь уже не слышал ни движения
лошади, ни свиста бури, а только прислушивался к
дыханию Никиты.
Затянувшись остатком папироски, он бросил ее под ноги и наступил на нее и, выпуская через усы дым и косясь на выезжавшую
лошадь, стал заправлять с обеих сторон своего румяного, бритого, кроме усов, лица углы воротника тулупа мехом внутрь, так чтобы мех не потел от
дыханья.
Он чувствовал на своём лице её тёплое
дыхание, щекотавшее глаза, потянулся обнять девушку и — едва удержался на хребте
лошади, быстро откинувшись всем корпусом назад.
Мысли у Гусева обрываются, и вместо пруда вдруг ни к селу ни к городу показывается большая бычья голова без глаз, а
лошадь и сани уж не едут, а кружатся в черном дыму. Но он все-таки рад, что повидал родных. Радость захватывает у него
дыхание, бегает мурашками по телу, дрожит в пальцах.
Разговор прекратился; только слышно было
дыхание рослых вороных
лошадей и вздрагивание позолоченных уздечек.
Была жизнь и кончилась жизнь; бьется сердце, дышат легкие, тело не разлагается, значит жив человек, собака,
лошадь; перестало биться сердце, кончилось
дыхание, стало разлагаться тело — значит умер, и нет жизни.
Изумленный начальник звал Кувыркова по имени, но Кувырков его не слушал: он едва стоял на ногах; едва переводил
дыхание; но все-таки прямо отправился во двор к каретному сараю. Начальник послал за ним лакея. Алексей Кирилович не слушал, что ему говорили, и только отпырхивался. Дворники собрались, толкуют, судят, рядят, что это такое с человеком поделалось? Лакей побежал за городовым, а кучер отпрег
лошадь и повел ее в конюшню.
С собравшимся народом прибежал сын погибшего Мосягина, Сенька. Его не взяли на
лошадь, и во всю дорогу он бежал сзади едущих, так что слышно было его тяжелое
дыхание; и, пока откапывали отца, стоял неподвижно в стороне, на куче глины, и так же неподвижны были его глаза, которыми впивался он в тающую песчаную гору.