Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда негодное оружие пьяному сброду, то поднимал образà, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на 136 подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г-жу Обер-Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт-директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы
драться с французами, то, чтоб отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека, и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по-французски стихи о своем участии в этом деле, [Je suis né Tartare. Je voulus être Romain. Les Français m’appelèrent barbare. Les Russes — Georges Dandin.
Неточные совпадения
— Скверная история, но уморительная. Не может же Кедров
драться с этим господином! Так ужасно горячился? — смеясь переспросил он. — А какова нынче Клер? Чудо! — сказал он про новую французскую актрису. — Сколько ни смотри, каждый день новая. Только одни
французы могут это.
«Русский, — отвечал он, — в 1814 году взят
французами в плен, потом при Ватерлоо
дрался с англичанами, взят ими, завезен сюда, женился на черной, имею шестерых детей».
— Как бы вам сказать, сударь? Странное дело! Кажется, и Кесарь
дрался с теми же
французами, да теперешние-то вовсе на прежних не походят, и, признаюсь, я весьма начинаю подозревать, что образ войны совершенно переменился.
Я никогда не хвастался моим патриотизмом; всегда любил и даже теперь люблю
французов, а уж успел
с ними
подраться.
— Я вышел сегодня из Перервы, а куда иду, еще сам не знаю. Вот изволите видеть, господин офицер: меня забирает охота
подраться также
с французами.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия:
французы, итальянцы, немцы, поляки — голодные, оборванные и измученные походом, в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tiré et qu’il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь
драться с русскими, они бы его убили и пошли бы
драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции
с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой почти не укрепленной местности
с вдвое слабейшими силами против
французов, т. е. в таких условиях, в которых не только немыслимо было
драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства.
Несмотря на жалобы
французов о неисполнении правил, несмотря на то, что высшим по положению русским людям казалось почему-то стыдным
драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce, сделать искусное выпадение в prime [Четвертую, третью, первую.] и т. д., — дубина народной войны поднялась со всею своею грозною и величественною силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил,
с глупою простотой, но
с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила
французов до тех пор, пока не погибло всё нашествие.
— Коли мы прежде
дрались, — сказал он, — и не давали спуску
французам, как под Шенграбеном, что́ же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем,
с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
«Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, — подумал князь Андрей, — не так, как мы бежали, кричали и
дрались; совсем не так, как
с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник
француз и артиллерист, — совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу.