Неточные совпадения
Он даже заметил где-то в слободе хорошенькую женскую головку и мимоездом однажды поклонился ей, она засмеялась и спряталась. Он узнал, что она
дочь какого-то
смотрителя, он и не добирался —
смотрителя чего, так как у нас
смотрителей множество.
Он заметил только, что этот
смотритель не смотрел за своей
дочерью, потому что головка, как он увидел потом, улыбалась и другим прохожим.
Потом
смотритель рассказывал, что по дороге нигде нет ни волков, ни медведей, а есть только якуты; «еще ушканов (зайцев) дивно», да по Охотскому тракту у него живут, в своей собственной юрте, две больные, пожилые
дочери, обе девушки, что, «однако, — прибавил он, — на Крестовскую станцию заходят и медведи — и такое чудо, — говорил
смотритель, — ходят вместе со скотом и не давят его, а едят рыбу, которую достают из морды…» — «Из морды?» — спросил я. «Да, что ставят на рыбу, по-вашему мережи».
Но ужаснее всего показался ему этот стареющийся и слабый здоровьем и добрый
смотритель, который должен разлучать мать с сыном, отца с
дочерью — точно таких же людей, как он сам и его дети.
Он расположился у
смотрителя, начал весело разговаривать с ним и с его
дочерью.
— Три года тому назад, однажды, в зимний вечер, когда
смотритель разлиневывал новую книгу, а
дочь его за перегородкой шила себе платье, тройка подъехала, и проезжий в черкесской шапке, в военной шинели, окутанный шалью, вошел в комнату, требуя лошадей.
Прошло несколько лет, и обстоятельства привели меня на тот самый тракт, в те самые места. Я вспомнил
дочь старого
смотрителя и обрадовался при мысли, что увижу ее снова. Но, подумал я, старый
смотритель, может быть, уже сменен; вероятно, Дуня уже замужем. Мысль о смерти того или другого также мелькнула в уме моем, и я приближался к станции *** с печальным предчувствием.
Лошади были давно готовы, а мне все не хотелось расстаться с
смотрителем и его дочкой. Наконец я с ними простился; отец пожелал мне доброго пути, а
дочь проводила до телеги. В сенях я остановился и просил у ней позволения ее поцеловать; Дуня согласилась… Много могу я насчитать поцелуев, [с тех пор, как этим занимаюсь,] но ни один не оставил во мне столь долгого, столь приятного воспоминания.
Едва оправясь от болезни,
смотритель выпросил у С*** почтмейстера отпуск на два месяца и, не сказав никому ни слова о своем намерении, пешком отправился за своей
дочерью.
Вовсе не будучи политическим человеком, он по удельному весу сделался одним из «лидеров» оппозиции, и, когда эрцгерцог Иоанн, бывший каким-то викарием империи, окончательно сбросил с себя маску добродушия и популярности, заслуженной тем, что он женился когда-то на
дочери станционного
смотрителя и иногда ходил во фраке, Фогт с четырьмя товарищами были выбраны на его место.
— В Москву? — спросили в одно слово
смотритель и его
дочь.
— Господа! вот моя
дочь. Женичка! рекомендую тебе моих сотоварищей: Николай Степанович Вязмитинов и Алексей Павлович Зарницын, — проговорил
смотритель, представляя раз вечером своей
дочери двух очень благопристойных молодых людей.
С нею тогда была еще приятельница,
дочь какого-то
смотрителя.
Еду я и думаю, что на этой станции у
смотрителя жена, должно быть, хорошенькая. Почему я это думаю — не могу объяснить и сам, но что он женат и что жена у него хорошенькая, это так для меня несомненно, как будто бы я видел ее где-то своими глазами. А
смотритель непременно должен быть почтенный старик, у которого жена не столько жена, сколько род
дочери, взятой для украшения его одинокого существования…
Калинович отвечал тоже по-французски, что он слышал о болезни генеральши и потому не смел беспокоить. Князь и Полина переглянулись: им обоим понравилась ловко составленная молодым
смотрителем французская фраза. Старуха продолжала хлопать глазами, переводя их без всякого выражения с
дочери на князя, с князя на Калиновича.
Такой прием графа и самая бумага сильно пугнули
смотрителя: он немедленно очистил лучшую комнату, согнал до пяти сиделок, которые раздели и уложили больную в постель. А о том, чем, собственно,
дочь больна и в какой мере опасна ее болезнь, граф даже забыл и спросить уже вызванного с квартиры и осмотревшего ее дежурного врача; но как бы то ни было, граф, полагая, что им исполнено все, что надлежало, и очень обрадованный, что
дочь начала немного дремать, поцеловал ее, перекрестил и уехал.
Оправившись от болезни, он тотчас же уехал в Россию, но увы, опоздал. Приехав в Т., он княжны уже там не застал, не застал ее в Москве, где получил о ней известие от
смотрителя и ее «исповедь» от его
дочери.
Дочь вскоре была принята в казенное воспитательное заведение, а отец получил где-то место
смотрителя значительной больницы, весьма выгодное по понятиям благодетеля.
Смотритель посмотрел на
дочь. Та вся вспыхнула и на ее глаза навернулись слезы. Через несколько минут она вышла из гостиной.