Неточные совпадения
Это было очень оглушительно, а когда мальчики кончили петь, стало очень душно. Настоящий Старик отирал платком вспотевшее лицо свое. Климу показалось, что, кроме пота, по щекам деда текут и слезы. Раздачи подарков не стали дожидаться — у Клима разболелась голова.
Дорогой он спросил
дедушку...
— Хитрят всё, богу на смех! Ну, а
дедушка хитрости эти видит да нарочно дразнит Яшу с Мишей: «Куплю, говорит, Ивану рекрутскую квитанцию, чтобы его в солдаты не забрали: мне он самому нужен!» А они сердятся, им этого не хочется, и денег жаль, — квитанция-то
дорогая!
— Даст ему дед пятишницу, он на три рубля купит, а на десять украдет, — невесело говорила она. — Любит воровать, баловник! Раз попробовал, — ладно вышло, а дома посмеялись, похвалили за удачу, он и взял воровство в обычай. А
дедушка смолоду бедности-горя до́сыта отведал — под старость жаден стал, ему деньги
дороже детей кровных, он рад даровщине! А Михайло с Яковом…
Наконец мы совсем уложились и собрались в
дорогу.
Дедушка ласково простился с нами, перекрестил нас и даже сказал: «Жаль, что уж время позднее, а то бы еще с недельку надо вам погостить. Невестыньке с детьми было беспокойно жить; ну, да я пристрою ей особую горницу». Все прочие прощались не один раз; долго целовались, обнимались и плакали. Я совершенно поверил, что нас очень полюбили, и мне всех было жаль, особенно
дедушку.
Я сообщил моей сестрице, что мне невесело в Багрове, что я боюсь
дедушки, что мне хочется опять в карету, опять в
дорогу, и много тому подобного; но сестрица, плохо понимая меня, уже дремала и говорила такой вздор, что я смеялся.
Я тихонько вынула руку и побежала из дому, и всю
дорогу бежала бегом и прибежала к
дедушке.
У
дедушки Лодыжкина был давным-давно примечен один уголок между Мисхором и Алупкой, книзу от нижней
дороги, где отлично можно было позавтракать.
Но день выдался для них неудачный. Из одних мест их прогоняли, едва завидев издали, в других, при первых же хриплых и гнусавых звуках шарманки, досадливо и нетерпеливо махали на них с балконов руками, в третьих прислуга заявляла, что «господа еще не приехамши». На двух дачах им, правда, заплатили за представление, но очень мало. Впрочем,
дедушка никакой низкой платой не гнушался. Выходя из ограды на
дорогу, он с довольным видом побрякивал в кармане медяками и говорил добродушно...
Дедушка всю
дорогу кряхтел и вздыхал, Сергей же сохранял на лице злое, решительное выражение.
— Пойдем,
дедушка, — сказал он повелительно и ласково в то же время. — К черту пачпорт, пойдем! Не ночевать же нам на большой
дороге.
Наконец барыня вышла на балкон, швырнула сверху в подставленную шляпу Сергея маленькую белую монетку и тотчас же скрылась. Монета оказалась старым, стертым с обеих сторон и вдобавок дырявым гривенником.
Дедушка долго с недоумением рассматривал ее. Он уже вышел на
дорогу и отошел далеко от дачи, но все еще держал гривенник на ладони, как будто взвешивая его.
— Вот те и приравнял. Ты так и скажи своему барину, который железную
дорогу строит, — возвысил голос
дедушка. — Так и скажи: не все, мол, продается, что покупается. Да! Ты собаку-то лучше не гладь, это ни к чему. Арто, иди сюда, собачий сын, я т-тебе! Сергей, собирайся.
Разбитной (смотря на него с изумлением, в сторону). Вот пристал! (Громко.) Нет, это
дедушка того Желвакова… (К Налетову.) Et voici notre existence, mon cher! tous les jours nous sommes exposés aux sottes questions de ce tas de gens qui puent, mais qui puent… pouah! [Вот каково наше существование,
дорогой мой! каждый день нас осаждает глупыми вопросами эта толпа людей, от которых воняет, так воняет… фу! (франц.)]
—
Дедушка, миленький,
дорогой! — говорила Вера тоном легкого упрека. — Каждый день вас ждем, а вы хоть бы глаза показали.
—
Дедушка, коли все тебе ведомо, ты, стало быть, знаешь, что Вяземский не погубит тебя, что он лежит теперь на
дороге, изрубленный. Не его боюсь,
дедушка, боюсь опричников и холопей княжеских… ради пречистой богородицы,
дедушка, укрой меня!
Над краем горы, которая закрывала углубление берега, заменявшее ему целую родину, он увидел только белую голову
дедушки Кондратия, склоненную над чем-то распростертым посреди
дороги.
Дорога в село Болотово проходила через Комарево; последнее отстояло от первого верстах в четырех. Но
дедушка Кондратий пошел лугами. Этим способом избежал он встреч с знакомыми и избавился от расспросов, которыми, конечно, не замедлили бы осадить его, если б только направился он через Комарево.
— Дуняша! — сказал
дедушка Кондратий мягким, колеблющимся голосом. — Гости
дорогие пришли! Собирай-ка обед. А что, сосед, я чай, взаправду, не пора ли поснедать? Вишь, солнышко-то как высоко!
Глеб уже не принимался в этот день за начатую работу. Проводив старика соседа до половины
дороги к озеру (дальше Глеб не пошел, да и
дедушке Кондратию этого не хотелось), Глеб подобрал на обратном пути топор и связки лозняка и вернулся домой еще сумрачнее, еще задумчивее обыкновенного.
И никто из них не удивился, что в моей шкатулке оказалось всего-навсего две акции Рыбинско-Бологовской железной
дороги да старинная копеечка, которою когда-то благословила
дедушку Матвея Иваныча какая-то нищенка.
— Отец-то? Вопрос не легкий. Род наш, Колесниковых, знаменитый и древний, по одной
дороге с Рюриком идет, и в гербе у нас колесо и лапоть, того-этого. Но, по историческому недоразумению,
дедушка с бабушкой наши были крепостными, а отец в городе лавку и трактир открыл, блеск рода, того-этого, восстановляет. И герб у нас теперь такой: на зеленом бильярдном поле наклоненная бутылка с девизом: «Свидания друзей»…
Несмотря на желание отца, чтобы я ехала в коляске,
дедушка Магомет испросил мне разрешение следовать всю
дорогу верхом, по его примеру.
Завтра на заре меня отвезут в Гурию, в поместье ненавистного Доурова, к его чопорной матери и кривлякам-сестрам и… и я никогда не увижу ни милой Люды, ни
дорогого Андро, ни чудных гор и бездн Бестуди, ни обоих старых
дедушек… Никогда! Никогда!
Снова потянулась бесконечная
дорога — горы и небо, небо и горы… И молчаливые, как тайны, бездны со всех сторон… Но это было уже не прежнее, исполненное невыразимой прелести путешествие, какое я совершила неделю тому назад с
дедушкой Магометом. Тяжелая мрачная туча нависла надо мной, все разрастаясь и разрастаясь, наваливаясь на душу свинцовой тяжестью. Предчувствие страшного, неизбежного ни на минуту не оставляло меня.
Бэлла занесла ногу в стремя и глядела на
дедушку Магомета, готовая повиноваться по одному его взгляду. Она с дедой ни за что не хотели сесть в коляску и решили сопровождать нас всю
дорогу верхом. Со мной в экипаж сели Анна и Юлико. Абрек поместился на козлах вместе с ямщиком-татарином. Нарядный и изнеженный, как всегда, Юлико полулежал на пестрых подушках тахты, взятых из дому. Ему хотелось спать, и он поминутно жмурился на появляющийся из-за гор багровый диск солнца.
Я знал, что самовар будут ставить целый час, что
дедушка будет пить чай не менее часа и потом заляжет спать часа на два, на три, что у меня четверть дня уйдет на ожидание, после которого опять жара, пыль, тряские
дороги.
Приехавши на Валковскую станцию, вышел я из тарантаса, велел закладывать лошадей, а сам пошел пешком вперед по
дороге. За околицей, у ветряной мельницы, сидел старик на завалинке. На солнышке лапотки плел. Я подошел к нему, завел разговор. То был крестьянин деревни Валков, отец старого мельника, все его звали
дедушкой Поликарпом.
У князя Вадбольского готово было уже словечко для прекращения словоохотливости архимандрита; но императрица предупредила
дедушку (так обыкновенно звали князя она и близкие ей особы), потребовав, чтобы показали ей
дорогу на сторожевую площадку. Требование это было произнесено таким твердым голосом, что архимандрит, не распложаясь далее, повел своих гостей, куда они желали.