Неточные совпадения
Это полусказочное впечатление тихого, но могучего хоровода осталось у Самгина почти на все время его жизни
в странном городе, построенном на краю бесплодного, печального поля, которое вдали замкнула синеватая щетина соснового
леса — «Савелова грива» и — за невидимой Окой — «Дятловы горы», где, среди зелени садов, прятались
домики и церкви Нижнего Новгорода.
Слева сад ограждала стена конюшен полковника Овсянникова, справа — постройки Бетленга;
в глубине он соприкасался с усадьбой молочницы Петровны, бабы толстой, красной, шумной, похожей на колокол; ее
домик, осевший
в землю, темный и ветхий, хорошо покрытый мхом, добродушно смотрел двумя окнами
в поле, исковырянное глубокими оврагами, с тяжелой синей тучей
леса вдали; по полю целый день двигались, бегали солдаты, —
в косых лучах осеннего солнца сверкали белые молнии штыков.
Небольшой
домик, куда приехал Лаврецкий и где два года тому назад скончалась Глафира Петровна, был выстроен
в прошлом столетии, из прочного соснового
леса; он на вид казался ветхим, но мог простоять еще лет пятьдесят или более.
Заозерный завод, раскидавший свои
домики по берегу озера, был самым красивым
в Кукарском округе. Ряды крепких изб облепили низкий берег
в несколько рядов; крайние стояли совсем
в лесу. Выдавшийся
в средине озера крутой и лесистый мыс образовал широкий залив;
в глубине озера зелеными пятнами выделялись три острова. Обступившие кругом лесистые горы образовали рельефную зеленую раму. Рассыпной Камень лежал массивной синевато-зеленой глыбой на противоположном берегу, как отдыхавший великан.
Мельницы Бугрова, пароходы Бугрова,
леса Бугрова, богадельня, приют и даже
в далеких Ессентуках санаторий для бедных — Бугрова и Мальцева, а
в соседнем городке — бугровский поселок, где, как сказывали, более ста небольших однотипных
домиков с огородами и садиками.
В такую именно пору Валериан Николаевич Дарьянов прошел несколько пустых улиц и, наконец, повернул
в очень узенький переулочек, который наглухо запирался старым решетчатым забором. За забором видна была церковь. Пригнув низко голову, Дарьянов вошел
в низенькую калиточку на церковный погост. Здесь,
в углу этого погоста, местилась едва заметная хибара церковного сторожа, а
в глубине, за целым
лесом ветхих надмогильных крестов, ютился низенький трехоконный
домик просвирни Препотенской.
Утро, еще не совсем проснулось море,
в небе не отцвели розовые краски восхода, но уже прошли остров Горгону — поросший
лесом, суровый одинокий камень, с круглой серой башней на вершине и толпою белых
домиков у заснувшей воды. Несколько маленьких лодок стремительно проскользнули мимо бортов парохода, — это люди с острова идут за сардинами.
В памяти остается мерный плеск длинных весел и тонкие фигуры рыбаков, — они гребут стоя и качаются, точно кланяясь солнцу.
Красное солнышко высоко над
лесом поднялось, когда разошлась подгулявшая беседа, и
в домике Марьи Гавриловны послышался богатырский храп Патапа Максимыча, Ивана Григорьича и удельного головы. Трубным гласом разносился он из растворенных окон по обители.
— Ну, полно… — засмеялся я. — Хорош был бы я, если бы позволил ему убить тебя! Да едва ли он способен на такое необыкновенное дело, как убийство… Ты уходишь? Ну, прощай же, дитя мое… Жду… Завтра буду
в лесу около
домика, где ты жила… Встретимся…
Точно такой же гром гремел когда-то
в лесу, когда я первый раз был
в домике лесничего…
Да! Да! Да! Права Оня! Еще два года, и мечта всей маленькой Дуниной жизни сбудется наконец! Она увидит снова поля,
леса, золотые нивы, бедные, покосившиеся домики-избушки, все то, что привыкла любить с детства и к чему тянется теперь, как мотылек к свету, ее изголодавшаяся за годы разлуки с родной обстановкой душа. Что-то радостно и звонко, как песня жаворонка, запело
в сердечке Дуни. Она прояснившимися глазами взглянула на Оню и радостно-радостно произнесла...
Узнала от робко улыбающейся Дуни, что та любит деревню, мечтает вместе с Наташей поехать
в родимые места и поселиться
в школьном
домике, учить ребятишек, а
в часы досуга гулять по родному
лесу.
Одна девочка ушла из дома
в лес.
В лесу она заблудилась и стала искать дорогу домой, да не нашла, а пришла
в лесу к
домику.
Дверь была отворена: она посмотрела
в дверь, видит —
в домике никого нет, и вошла.
В домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по
лесу.
Если бы Бобка мог надеть шапку-невидимку и проследить
в ней за убежавшим от него
в лесу Митькой, то он увидел бы, что после их ссоры его босоногий приятель побежал не на хутор, а
в лесной
домик к Мае, к которой являлся ежедневно с рассказами про них, хуторских барчат. Выслушав Митьку, Мая побежала
в чащу, где находился маленький Бобка, и перед ним, как прежде перед его сестрой Лидочкой, разыграла из себя фею.
По краю соснового
леса была проложена новая улица, на ней
в ранжир стояли стандартные домики-коттеджи, белые и веселые, по четыре квартиры
в каждом.