Неточные совпадения
— Не увидимся с Ольгой… Боже мой! Ты открыл мне глаза и указал
долг, — говорил он, глядя в небо, — где же взять силы? Расстаться! Еще есть возможность теперь, хотя с
болью, зато после не будешь клясть себя, зачем не расстался? А от нее сейчас придут, она хотела прислать… Она не ожидает…
И оба, я вам скажу, как не пьющие, так тут и свалятся-с и спят очень
долгое время крепко-с; и как проснется Григорий Васильевич, то всегда почти после того здоров-с, а Марфа Игнатьевна проснется, и у нее всегда после того голова болит-с.
Я немного похудел от
долгой жизни без движения — ходил на шести шагах, даже головная и зубная
боль, которые меня часто прежде беспокоили, теперь совсем оставили.
Очевидно, сердце припоминало старую
боль. Я слишком
долгое время чувствовал себя чужим среди чужих и потому отвык
болеть. Но нам это необходимо, нам нужна ноющая сердечная
боль, и покамест это все-таки — лучший (самый честный) modus vivendi [образ жизни (лат.)] из всех, которые предлагает нам действительность.
Я пишу это и чувствую: у меня горят щеки. Вероятно, это похоже на то, что испытывает женщина, когда впервые услышит в себе пульс нового, еще крошечного, слепого человечка. Это я и одновременно не я. И
долгие месяцы надо будет питать его своим соком, своей кровью, а потом — с
болью оторвать его от себя и положить к ногам Единого Государства.
От
долгого сиденья у него затекли ноги и
заболела спина. Вытянувшись во весь рост, он сильно потянулся вверх и выгнул грудь, и все его большое, мускулистое тело захрустело в суставах от этого мощного движения.
Потом — возвращение на родину, отравленная, опустошенная жизнь, мелкая возня, мелкие хлопоты, раскаяние горькое и бесплодное и столь же бесплодное и горькое забвение — наказание не явное, но ежеминутное и постоянное, как незначительная, но неизлечимая
боль, уплата по копейке
долга, которого и сосчитать нельзя…
— Слава богу, никакой болезни нет. А твое недомогание — вещь простая и легко объяснимая: просто маленькое растяжение мускулов. Бывает оно у всех людей, которые занимаются напряженной физической работой, а потом ее оставляют на
долгое время и снова начинают. Эти
боли знакомы очень многим: всадникам, гребцам, грузчикам и особенно циркачам. Цирковые люди называют ее корруптурой или даже колупотурой.
— Это продолжалось почти два года, и вот девушка
заболела; он бросил работу, перестал заниматься делами организации, наделал
долгов и, избегая встреч с товарищами, ходил около ее квартиры или сидел у постели ее, наблюдая, как она сгорает, становясь с каждым днем всё прозрачнее, и как всё ярче пылает в глазах ее огонь болезни.
Это
долгое страдание, которое я уже знала теперь все наизусть, эта жизнь без просвета, эта любовь робкая, ничего не требующая, и даже теперь, теперь, почти на смертном одре своем, когда сердце рвется пополам от
боли, она, как преступная, боится малейшего ропота, жалобы, — и вообразив, выдумав новое горе, она уже покорилась ему, помирилась с ним!..
Я проснулся утром с головною
болью и
долгое время ничего не понимал, а только смотрел в потолок. Вдруг слышу голос Прокопа: «Господи Иисусе Христе! да где же мы?»
— Было один раз, — не скрыл
Долгов. — Протоколы у меня обыкновенно лежали на столе в кабинете;
заболел мой младший ребенок холериной, а около нас была сильная холера; я перепугался, растерялся, схватил первую попавшуюся мне бумагу, намазал на нее горчичник и приставил к желудочку ребенка; бумага эта оказалась протокол!..
Но и на этом еще суждено было не кончиться злоключениям Бенни. Непосредственно вслед за этою встрепкою он
заболел очень серьезною болезнью и дошел до того крайнего обнищания, в котором тянул уже все последующее время, пока его, по иску полковника Сверчкова и портного мастера Федора Андреева Степанова, посадили за
долг в триста шестьдесят девять рублей в долговую тюрьму, а из той перевели в тюрьму политическую.
Если я вас когда-нибудь убью, то надо ведь и себя убить будет; ну так — я себя как можно
дольше буду не убивать, чтоб эту нестерпимую
боль без вас ощутить.
И что ж от
долгого мученья,
Как пепл, сберечь ей удалось?
Боль, злую
боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез!
Русь моя! Жена моя! До
болиНам ясен
долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
После
долгого совещания с Евпраксией Аксинья Захаровна решила гнать Пантелея на тройке обратно в Комаров и спросить уставницу мать Аркадию, кому в обители за матушку богомольствуют, а с тех пор на всякий случай читать каноны Иоанну Предтече, скорому помощнику от головной
боли, да преподобному Марою, целителю трясавичной болезни.
Магнус остановил на мне
долгий взгляд: что-то вроде страдания выразилось в его глазах. Но это не было страдание совести или жалости — это была
боль взрослого и умного человека, мысли которого перебиты глупым вопросом ребенка.
Милица попробовала приподняться, встать на ноги. Положительно она была в силах сделать это, хотя и с большим трудом. Сон или
долгое забытье подкрепили девушку.
Боли в плече почти не чувствовалось сейчас, но зато мучительно горела и ныла голова… И тело было, как в огне. Медленно, шаг за шагом двигалась она теперь вдоль по пролеску.
— Да добро бы еще хлеб-то этот был бы! А то ведь сам все
болеет, ничего не зарабатывает; везде в
долгу, как в шелку, никто уж больше верить не хочет. А обедать ему давай, чтоб был обед! Где же я возьму? Сам денег не дает и мне работать не позволяет.
Из всех мыслей, лениво бродивших в его голове, только две не раздражали его: одна — что он каждую минуту имеет власть убить себя, другая — что
боль не будет продолжаться
дольше трех дней.
Добрый Федор был тронут слезными просьбами жены своей. Он ласково взглянул на нее, обнял ее, и уста их слились в один
долгий, жаркий поцелуй… В ту же минуту она рукою искала его сердца по биению. Вдруг какая-то острая, огненная искра проникла в сердце Федора; он почувствовал и
боль, и приятное томление. Катруся припала к его сердцу, прильнула к нему губами; и между тем, как Федор истаивал в неге какого-то роскошного усыпления, Катруся, ласкаясь, спросила у него: «Сладко ли так засыпать?»
Перспектива
долгой разлуки с Домашей, которую он искренне любил, вдруг до
боли сжала ему сердце, но это было на одно мгновение. Далекая Москва, город палат царских и боярских хором, о которых он столько слышал рассказов, предстал его молодому воображению и распалил любопытство.
Она снова поникла головой, и слезы полились из ее глаз.
Долгое время она плакала молча. Вдруг она с неимоверною силою ударила себя в грудь и громко, навзрыд зарыдала. Она всеми силами старалась удержать свои слезы, но этого ей не удавалось: накипевшее горе рвалось наружу и не в ее силах было скрыть его. Но вот она до
боли прикусила нижнюю губу и овладела таки собой.
За то, что он честно исполнил
долг пролетария и комсомольца, что он
болел душою за производство, что повел большевистски-непримиримую борьбу с лодырями и прогульщиками, не глядя на то, приятели это его или нет…
Долгое время холод совсем не был заметен, и голове и груди было даже приятно от острого ощущения воздуха, как бы отделявшего платье от тела, и просто, без
боли и неприятного, стали неметь руки в локтях и ноги в коленях — трудно становилось сгибать их.