Неточные совпадения
Когда
доктор уехал, больной что-то сказал брату; но Левин расслышал только последние слова: «твоя Катя», по взгляду же, с которым он
посмотрел на нее, Левин понял, что он хвалил ее.
Они знали его щедрость, и чрез полчаса больной гамбургский
доктор, живший наверху, с завистью
смотрел в окно на эту веселую русскую компанию здоровых людей, собравшуюся под каштаном.
Левин
посмотрел на него, спрашивая взглядом, смеется ли он над ним. Но
доктор и не думал смеяться.
Крик был так страшен, что Левин даже не вскочил, но, не переводя дыхания, испуганно-вопросительно
посмотрел на
доктора.
Он не понимал тоже, почему княгиня брала его за руку и, жалостно глядя на него, просила успокоиться, и Долли уговаривала его поесть и уводила из комнаты, и даже
доктор серьезно и с соболезнованием
смотрел на него и предлагал капель.
Левин сидел, слушая рассказы
доктора о шарлатане магнетизере, и
смотрел на пепел его папироски.
Когда
доктора остались одни, домашний врач робко стал излагать свое мнение, состоящее в том, что есть начало туберкулезного процесса, но… и т. д. Знаменитый
доктор слушал его и в середине его речи
посмотрел на свои крупные золотые часы.
Доктор отнял ее руки, осторожно положил ее на подушку и накрыл с плечами. Она покорно легла навзничь и
смотрела пред собой сияющим взглядом.
Алексей Александрович не знал, что его друг Лидия Ивановна, заметив, что здоровье Алексея Александровича нынешний год нехорошо, просила
доктора приехать и
посмотреть больного.
— Он был очень болен после того свидания с матерью, которое мы не пре-ду-смотрели, — сказал Алексей Александрович. — Мы боялись даже за его жизнь. Но разумное лечение и морские купанья летом исправили его здоровье, и теперь я по совету
доктора отдал его в школу. Действительно, влияние товарищей оказало на него хорошее действие, и он совершенно здоров и учится хорошо.
— Пора! — шепнул мне
доктор, дергая за рукав, — если вы теперь не скажете, что мы знаем их намерения, то все пропало.
Посмотрите, он уж заряжает… если вы ничего не скажете, то я сам…
Посмотрите,
доктор: видите ли вы, на скале направо чернеются три фигуры?
—
Доктор,
доктор!
посмотрите на меня: неужели я похож на жениха или на что-нибудь подобное?
— Умер, — отвечал Раскольников. — Был
доктор, был священник, все в порядке. Не беспокойте очень бедную женщину, она и без того в чахотке. Ободрите ее, если чем можете… Ведь вы добрый человек, я знаю… — прибавил он с усмешкой,
смотря ему прямо в глаза.
Доктор высох, выпрямился и как будто утратил свой ленивенький скептицизм человека, утомленного долголетним зрелищем людских страданий.
Посматривая на Клима прищуренными глазами, он бесцеремонно ворчал...
Доктор недоуменно
посмотрел на всех по очереди и, видимо, заметив, что рассказ его удручает людей, крякнул, затем спросил Клима...
Повинуясь странному любопытству и точно не веря
доктору, Самгин вышел в сад, заглянул в окно флигеля, — маленький пианист лежал на постели у окна, почти упираясь подбородком в грудь; казалось, что он, прищурив глаза, утонувшие в темных ямах, непонятливо
смотрит на ладони свои, сложенные ковшичками. Мебель из комнаты вынесли, и пустота ее очень убедительно показывала совершенное одиночество музыканта. Мухи ползали по лицу его.
— Ночью будет дождь, — сообщил
доктор,
посмотрев на Варвару одним глазом, прищурив другой, и пообещал: — Дождь и прикончит его.
Вошел
доктор Любомудров с часами в руках,
посмотрел на стенные часы и заявил...
Не хотелось
смотреть на людей, было неприятно слышать их голоса, он заранее знал, что скажет мать, Варавка, нерешительный
доктор и вот этот желтолицый, фланелевый человек, сосед по месту в вагоне, и грязный смазчик с длинным молотком в руке.
— С ума ты сходишь! И чего
смотрит твой
доктор? Ведь это самоубийство!
Пришла Лидия, держась руками за виски, молча села у окна. Клим спросил: что нашел
доктор? Лидия
посмотрела на него непонимающим взглядом; от синих теней в глазницах ее глаза стали светлее. Клим повторил вопрос.
Говоря, он пристально, с улыбочкой,
смотрел на Лидию, но она не замечала этого, сбивая наплывы на свече ручкой чайной ложки.
Доктор дал несколько советов, поклонился ей, но она и этого не заметила, а когда он ушел, сказала, глядя в угол...
Доктор старался не
смотреть на Нила Андреича, а если
смотрел, то так же, как и лакеи, «любопытно». Он торопился, и когда Тычков предложил ему позавтракать, он сказал, что зван на «фриштик» к Бережковой, у которой будет и его превосходительство, и все, и что он видел, как архиерей прямо из собора уже поехал к ней, и потому спешит… И уехал, прописав Нилу Андреичу диету и покой.
— Ты в самом деле нездорова —
посмотри, какая ты бледная! — заметила серьезно Марфенька, — не сказать ли бабушке? Она за
доктором пошлет… Пошлем, душечка, за Иваном Богдановичем… Как это грустно — в день моего рождения! Теперь мне целый день испорчен!
Он бросился к ней и с помощью Василисы довел до дома, усадил в кресла и бросился за
доктором. Она
смотрела, не узнавая их. Василиса горько зарыдала и повалилась ей в ноги.
Я сидел и слушал краем уха; они говорили и смеялись, а у меня в голове была Настасья Егоровна с ее известиями, и я не мог от нее отмахнуться; мне все представлялось, как она сидит и
смотрит, осторожно встает и заглядывает в другую комнату. Наконец они все вдруг рассмеялись: Татьяна Павловна, совсем не знаю по какому поводу, вдруг назвала
доктора безбожником: «Ну уж все вы, докторишки, — безбожники!..»
Мы завтракали впятером:
доктор с женой, еще какие-то двое молодых людей, из которых одного звали капитаном, да еще англичанин, большой ростом, большой крикун, большой говорун, держит себя очень прямо, никогда не
смотрит под ноги, в комнате всегда сидит в шляпе.
Чрез полчаса стол опустошен был до основания. Вино было старый фронтиньяк, отличное. «Что это, — ворчал барон, — даже ни цыпленка! Охота таскаться по этаким местам!» Мы распрощались с гостеприимными, молчаливыми хозяевами и с смеющимся
доктором. «Я надеюсь с вами увидеться, — кричал
доктор, — если не на возвратном пути, так я приеду в Саймонстоун: там у меня служит брат, мы вместе поедем на самый мыс
смотреть соль в горах, которая там открылась».
Наши, то есть Посьет и Гошкевич, собрались идти на гору
посмотреть виды, попытаться, если можно, снять их;
доктор тоже ушел, вероятно, искать немцев.
Доктор, не дослушав его, поднял голову так, что стал
смотреть в очки, и прошел в палаты и в тот же день сказал смотрителю о том, чтобы прислали на место Масловой другую помощницу, постепеннее.
Он пришел в столовую. Тетушки нарядные,
доктор и соседка стояли у закуски. Всё было так обыкновенно, но в душе Нехлюдова была буря. Он не понимал ничего из того, что ему говорили, отвечал невпопад и думал только о Катюше, вспоминая ощущение этого последнего поцелуя, когда он догнал ее в коридоре. Он ни о чем другом не мог думать. Когда она входила в комнату, он, не глядя на нее, чувствовал всем существом своим ее присутствие и должен был делать усилие над собой, чтобы не
смотреть на нее.
Именно с этой точки зрения
смотрит на меня
доктор, если я не ошибаюсь.
Этот визит омрачил счастливое настроение Заплатиной, и она должна была из чувства безопасности прекратить свои дальнейшие посещения Ляховских. Да кроме того, ей совсем не нравилось
смотреть на презрительное выражение лица, с которым встретил ее сам Игнатий Львович, хотя ему как больному можно было многое извинить; затем натянутая любезность, с какой обращался к ней
доктор, тоже шокировала покорную приличиям света натуру Хионии Алексеевны.
Коридорный через минуту вернулся в сопровождении самого
доктора, который с улыбкой
посмотрел на смятый дорожный костюм Привалова и пожал ему руку.
Доктор остановился,
посмотрел на улыбавшееся ему лицо Зоси и задумался.
Вон
смотрите: видите
доктора Сараева?
С
доктором сделалась истерика, так что Привалову пришлось возиться с ним до самого утра. Старик немного забылся только пред серым осенним рассветом, но и этот тяжелый сон был нарушен страшным гвалтом в передней. Это ворвалась Хиония Алексеевна, которая узнала об исчезновении Зоси, кажется, одной из последних. В кабинет она влетела с искаженным злобой лицом и несколько мгновений вопросительно
смотрела то на
доктора, то на Привалова.
Для своих лет
доктор сохранился очень хорошо, и только лицо было совершенно матовое, как у всех очень нервных людей; маленькие черные глаза
смотрели из-под густых бровей пытливо и задумчиво.
Скоро Привалов заметил, что Зося относится к Надежде Васильевне с плохо скрытой злобой. Она постоянно придиралась к ней в присутствии Лоскутова, и ее темные глаза метали искры.
Доктор с тактом истинно светского человека предупреждал всякую возможность вспышки между своими ученицами и
смотрел как-то особенно задумчиво, когда Лоскутов начинал говорить. «Тут что-нибудь кроется», — думал Привалов.
— На заводы уехала, к Косте, — прибавила она, когда Привалов каким-то глупым, остановившимся взглядом
посмотрел на нее. —
Доктора Сараева знаешь?
— Каким вы богатырем
смотрите среди нас, — откровенно заметила Зося, обращаясь к Привалову в середине обеда. — Мы все рядом с вами просто жалки: мама не совсем здорова, Давид как всегда,
доктор тоже какой-то желтый весь, о мне и говорить нечего… Я вчера взглянула на себя в зеркало и даже испугалась: чистая восковая кукла, которая завалялась в магазине.
— Послушайте,
доктор, ведь я не умру?.. — шептала Зося, не открывая глаз. — Впрочем, все
доктора говорят это своим пациентам…
Доктор, я была дурная девушка до сих пор… Я ничего не делала для других… Не дайте мне умереть, и я переменюсь к лучшему. Ах, как мне хочется жить…
доктор,
доктор!.. Я раньше так легко
смотрела на жизнь и людей… Но жизнь так коротка, — как жизнь поденки.
«Насчет же мнения ученого собрата моего, — иронически присовокупил московский
доктор, заканчивая свою речь, — что подсудимый, входя в залу, должен был
смотреть на дам, а не прямо пред собою, скажу лишь то, что, кроме игривости подобного заключения, оно, сверх того, и радикально ошибочно; ибо хотя я вполне соглашаюсь, что подсудимый, входя в залу суда, в которой решается его участь, не должен был так неподвижно
смотреть пред собой и что это действительно могло бы считаться признаком его ненормального душевного состояния в данную минуту, но в то же время я утверждаю, что он должен был
смотреть не налево на дам, а, напротив, именно направо, ища глазами своего защитника, в помощи которого вся его надежда и от защиты которого зависит теперь вся его участь».
Он сорвался с места и, отворив дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон бросился за ним.
Доктор постоял было еще секунд пять как бы в столбняке,
смотря на Алешу, потом вдруг плюнул и быстро пошел к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
— Ваше превосходительство, ваше превосходительство… неужели?.. — начал было он и не договорил, а лишь всплеснул руками в отчаянии, хотя все еще с последнею мольбой
смотря на
доктора, точно в самом деле от теперешнего слова
доктора мог измениться приговор над бедным мальчиком.
— Любил, ужасно любил, любил и мечтал об вас! И как это вы знаете все наперед? Ба, вот и
доктор. Господи, что-то скажет,
посмотрите, какое у него лицо!
Затем, представив свои соображения, которые я здесь опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то старик
доктор со всею прямотой своего простодушия указал на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди себя, упираясь, тогда как вернее было ему
смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем скажут дамы», — заключил старичок своим своеобразным языком.
«
Смотрите же,
доктор, никому…» Кое-как я ее успокоил, дал ей напиться, разбудил горничную и вышел.
«Не пугайтесь, говорю, сударыня: я
доктор, пришел
посмотреть, как вы себя чувствуете».