Неточные совпадения
Похоже было на то, что джентльмен принадлежит к разряду бывших белоручек-помещиков, процветавших еще при крепостном праве; очевидно, видавший свет и порядочное общество, имевший когда-то связи и сохранивший их, пожалуй, и
до сих пор, но мало-помалу с обеднением после веселой жизни в молодости и недавней отмены крепостного права обратившийся вроде как бы в приживальщика хорошего тона, скитающегося по
добрым старым знакомым, которые принимают его за уживчивый складный характер, да еще и ввиду того, что все же порядочный человек, которого даже и при ком угодно можно посадить у себя за
стол, хотя, конечно, на скромное место.
С еще большей торжественностью принесли на «дожинки» последний сноп, и тогда во дворе стояли
столы с угощением, и парубки с дивчатами плясали
до поздней ночи перед крыльцом, на котором сидела вся барская семья, радостная, благожелательная,
добрая.
Поэтому, когда им случалось вдвоем обедать, то у Марьи Петровны всегда
до того раскипалось сердце, что она, как ужаленная, выскакивала из-за
стола и, не говоря ни слова, выбегала из комнаты, а Сенечка следом за ней приставал:"Кажется, я,
добрый друг маменька, ничем вас не огорчил?"Наконец, когда Марья Петровна утром просыпалась, то, сплеснув себе наскоро лицо и руки холодною водой и накинув старенькую ситцевую блузу, тотчас же отправлялась по хозяйству и уж затем целое утро переходила от погреба к конюшне, от конюшни в контору, а там в оранжерею, а там на скотный двор.
К вечеру другого дня он поднялся и пошел в кабак. Насилу
добрел до кабака и стал пить. Но сколько ни пил, хмель не брал его. Он молча сидел за
столом и пил стакан за стаканом. В кабак пришел урядник.
Матери же писал так: «Огурчиков,
добрый друг маменька, по силе возможности, посылаю; что же касается
до индюшек, то, сверх пущенных на племя, остались только петухи, кои для вас, по огромности их и ограниченности вашего
стола, будут бесполезны.
Этим олимпическим смехом окончилось служебное поприще
доброго приятеля нашего, Владимира Петровича Бельтова. Это было ровно за десять лет
до того знаменитого дня, когда в то самое время, как у Веры Васильевны за
столом подавали пудинг, раздался колокольчик, — Максим Иванович не вытерпел и побежал к окну. Что же делал Бельтов в продолжение этих десяти лет?
Удавалось ли мне встретить длинную процессию ломовых извозчиков, лениво шедших с вожжами в руках подле возов, нагруженных целыми горами всякой мебели,
столов, стульев, диванов турецких и нетурецких и прочим домашним скарбом, на котором, сверх всего этого, зачастую восседала, на самой вершине воза, тщедушная кухарка, берегущая барское
добро как зеницу ока; смотрел ли я на тяжело нагруженные домашнею утварью лодки, скользившие по Неве иль Фонтанке,
до Черной речки иль островов, — воза и лодки удесятерялись, усотерялись в глазах моих; казалось, все поднялось и поехало, все переселялось целыми караванами на дачу; казалось, весь Петербург грозил обратиться в пустыню, так что наконец мне стало стыдно, обидно и грустно; мне решительно некуда и незачем было ехать на дачу.
Николаев. Нет, брат, не извиняй…
Добро бы раз, а то вчера обедать ждали, ждали
до шести часов… Так говорил бы, что я, мол, такой важный барин, что с вами знакомиться не хочу, так бы и знали, сели бы за
стол в четыре; по крайней мере не ели бы подогретое… Нет, я, брат, ждать никого не люблю.
— Пошто с дымом пустил? Огонь съел, спасибо не сказал. Мы тебе соседи. Пришел бы к нам… Возьмите, дескать, что осталось. Сбруя, телега, два хомута, дуга хорошая,
стол, четыре лавки… Вот и
добро было бы. Ты бы
до нас, мы
до тебя…
Сняв в этот день его со
стола и сняв с него украшения, берегли
до Покрова, тогда делили его, и каждый хозяин примешивал доставшуюся ему долю к корму скота, чтобы он всю зиму
добрел да здоровел.