Неточные совпадения
Ранним утром выступил он в поход и дал
делу такой вид, как будто совершает простой военный променад. [Промена́д (франц.) — прогулка.] Утро было ясное, свежее, чуть-чуть морозное (
дело происходило в половине
сентября). Солнце играло на касках и ружьях солдат; крыши домов и улицы были подернуты легким слоем инея; везде топились печи и из окон каждого дома виднелось веселое пламя.
В
сентябре Левин переехал в Москву для родов Кити. Он уже жил без
дела целый месяц в Москве, когда Сергей Иванович, имевший именье в Кашинской губернии и принимавший большое участие в вопросе предстоящих выборов, собрался ехать на выборы. Он звал с собою и брата, у которого был шар по Селезневскому уезду. Кроме этого, у Левина было в Кашине крайне нужное для сестры его, жившей за границей,
дело по опеке и по получению денег выкупа.
Наконец я ей сказал: «Хочешь, пойдем прогуляться на вал? погода славная!» Это было в
сентябре; и точно,
день был чудесный, светлый и не жаркий; все горы видны были как на блюдечке. Мы пошли, походили по крепостному валу взад и вперед, молча; наконец она села на дерн, и я сел возле нее. Ну, право, вспомнить смешно: я бегал за нею, точно какая-нибудь нянька.
Говорят вон, в Севастополе, сейчас после Альмы, [После поражения русской армии в сражении на реке Альме 8
сентября 1854 г. во время Крымской войны (1853–1856).] умные-то люди уж как боялись, что вот-вот атакует неприятель открытою силой и сразу возьмет Севастополь; а как увидели, что неприятель правильную осаду предпочел и первую параллель открывает, так куды, говорят, обрадовались и успокоились умные-то люди-с: по крайности на два месяца, значит,
дело затянулось, потому когда-то правильной-то осадой возьмут!
Болезнь и лень, воспитанная ею, помешали Самгину своевременно хлопотать о переводе в московский университет, а затем он решил отдохнуть, не учиться в этом году. Но дома жить было слишком скучно, он все-таки переехал в Москву и в конце
сентября, ветреным
днем, шагал по переулкам, отыскивая квартиру Лидии.
Я начинаю, то есть я хотел бы начать, мои записки с девятнадцатого
сентября прошлого года, то есть ровно с того
дня, когда я в первый раз встретил…
Еще вчера я вырезал из газеты адрес — объявление «судебного пристава при С.-Петербургском мировом съезде» и проч., и проч. о том, что «девятнадцатого сего
сентября, в двенадцать часов утра, Казанской части, такого-то участка и т. д., и т. д., в доме № такой-то, будет продаваться движимое имущество г-жи Лебрехт» и что «опись, оценку и продаваемое имущество можно рассмотреть в
день продажи» и т. д., и т. д.
Развертываю местами и читаю: «Прошли и для нее, этой гордой красавицы,
дни любви и неги, миновал цветущий
сентябрь и жаркий декабрь ее жизни; наступали грозные и суровые июльские непогоды» и т. д.
Выступление было назначено на другой
день, но осуществить его не удалось из-за весьма ненастной погоды. Наконец 4
сентября дождь перестал. Тогда мы собрали свои котомки и после полудня выступили в дальний путь.
На другой
день мы продолжали наш путь вниз по долине реки Такемы и в три с половиной
дня дошли до моря уже без всяких приключений. Это было 22
сентября. С каким удовольствием я растянулся на чистой циновке в фанзе у тазов! Гостеприимные удэгейцы окружили нас всяческим вниманием: одни принесли мясо, другие — чай, третьи — сухую рыбу. Я вымылся, надел чистое белье и занялся работой.
Весь следующий
день, 12
сентября, мы простояли на месте из-за дождя.
Сегодня первый
день осени (1
сентября). После полудня мы оставили реку Сяо-Кему и перешли на Такему. Расстояние это небольшое — всего только 7 км при хорошей тропе, проложенной параллельно берегу моря.
На следующий
день, 2
сентября, была назначена дневка. Любители ловить рыбу ходили на реку. Они поймали три кеты, одну горбушу и двух бычков-подкаменщиков с пестрой окраской и оранжевой каймой на темно-оливковом спинном плавнике. Остальные люди приводили в порядок одежду и чистили оружие.
На другой
день, 26
сентября, вышло как-то так, что мы все встали очень рано.
На следующий
день, 8
сентября, мы распрощались с Такемой и пошли вверх по Такунчи. Река эта длиной немного более 40 км и течет по кривой с северо-запада к востоку. Около устья она шириной до 6 и глубиной от 1 до 1,2 м по руслу. Вода в ней мутная, с синим опаловым оттенком.
Хотя для настоящего охотника дикая утка не представляет ничего особенно пленительного, но, за неименьем пока другой дичи (
дело было в начале
сентября: вальдшнепы еще не прилетали, а бегать по полям за куропатками мне надоело), я послушался моего охотника и отправился в Льгов.
На другой
день, 7
сентября, мы продолжали наше путешествие. От китайского охотничьего балагана шли 2 тропы: одна — вниз, по реке Синанце, а другая — вправо, по реке Аохобе (по-удэгейски — Эhе, что значит — черт). Если бы я пошел по Синанце, то вышел бы прямо к заливу Джигит. Тогда побережье моря между реками Тютихе и Иодзыхе осталось бы неосмотренным.
Следующие 3
дня, 28–30
сентября, я просидел дома, вычерчивал маршруты, делал записи в путевых дневниках и писал письма. Казаки убили изюбра и сушили мясо, а Бочкарев готовил зимнюю обувь. Я не хотел отрывать их от
дела и не брал с собой в экскурсию по окрестностям.
20-го
сентября погода весь
день стояла теплая и сухая.
Следующие 2
дня (3 и 4
сентября) мы употребили на переход от Сихотэ-Алиня до устья реки Горбуши. Я намеревался сначала пройти по ней до перевала, а затем спуститься по реке Аохобе к морю.
— А наконец 17… года
сентября 6-го
дня отец его волею божиею помер, а между тем он проситель генерал-аншеф Троекуров с 17… года почти с малолетства находился в военной службе и по большой части был в походах за границами, почему он и не мог иметь сведения, как о смерти отца его, равно и об оставшемся после его имении.
И до сих пор есть еще в Москве в живых люди, помнящие обед 17
сентября, первые именины жены после свадьбы. К обеду собралась вся знать, административная и купеческая. Перед обедом гости были приглашены в зал посмотреть подарок, который муж сделал своей молодой жене. Внесли огромный ящик сажени две длины, рабочие сорвали покрышку. Хлудов с топором в руках сам старался вместе с ними. Отбили крышку, перевернули его
дном кверху и подняли. Из ящика вывалился… огромный крокодил.
Как-то в жаркий осенний
день, какие иногда выпадают в
сентябре, по бульвару среди детей в одних рубашонках и гуляющей публики в летних костюмах от Тверской заставы быстро и сосредоточенно шагали, не обращая ни на кого внимания, три коротеньких человека.
У портных «засидки» продолжались два
дня. 9
сентября к семи часам вечера все сидят, ноги калачиком, на верстаках, при зажженной лампе. Еще засветло зажгут и сидят, делая вид, что шьют.
Года через два, а именно 25
сентября 1905 года, это зеркальное стекло разлетелось вдребезги. То, что случилось здесь в этот
день, поразило Москву.
Так, одно
дело было начато в
сентябре 1881 г., а кончено лишь в апреле 1888 г.; другое
дело начато в апреле 1882 г., а кончено в августе 1889 г.
[В
сентябре и в начале октября, исключая те
дни, когда дул норд-ост, погода стояла превосходная, летняя.
Поляков пишет про июнь 1881 г., что не было ни одного ясного
дня в течение всего месяца, а из отчета инспектора сельского хозяйства видно, что за четырехлетний период в промежуток от 18 мая по 1
сентября число ясных
дней в среднем не превышает 8.
Дела о побеге со взломом тюрьмы начаты в
сентябре 1883 г. и предложены г. прокурором на решение приморского окружного суда в июле 1889 г.
Первое уменьшение числа перепелок после порядочного мороза или внезапно подувшего северного ветра довольно заметно, оно случается иногда в исходе августа, а чаще в начале
сентября; потом всякий
день начинаешь травить перепелок каким-нибудь десятком меньше; наконец, с семидесяти и даже восьмидесяти штук сойдешь постепенно на три, на две, на одну: мне случалось несколько
дней сряду оставаться при этой последней единице, и ту достанешь, бывало, утомив порядочно свои ноги, исходив все места, любимые перепелками осенью: широкие межи с полевым кустарником и густою наклонившеюся травою и мягкие ковылистые ложбинки в степи, проросшие сквозь ковыль какою-то особенною пушистою шелковистою травкою.
Весело слушает крестьянин весною эти звуки и верит им, хотя бы стояла холодная погода: эти звуки обещают близкое тепло; зато в жаркие
дни, какие изредка бывают у нас в исходе августа и даже в начале
сентября, крик высоко летящих журавлей наводит грусть на его сердце: «Быть рано зиме, — говорит он, — журавли пошли в поход», — и всегда почти верно бывает такое предсказание.
Осенью отлетают, собравшись предварительно в большие стаи, в весьма различные сроки: иногда в начале августа, иногда в исходе
сентября; летят всегда
днем.
Так прошел август и наступил
сентябрь. Прохарчившееся в страду население роптало. Мастеровые каждый
день собирались около заводской конторы и подолгу галдели. Контора сама ничего не знала, и канцелярская сложная машина так же бездействовала, как и фабрика. Даже на базаре остановилась всякая продажа, и только бойко торговали одни груздевские кабаки.
Не могу тебе дать отчета в моих новых ощущениях: большой беспорядок в мыслях до сих пор и жизнь кочевая. На
днях я переехал к ксендзу Шейдевичу; от него, оставив вещи, отправлюсь в Урик пожить и полечиться; там пробуду
дней десять и к 1
сентябрю отправлюсь в дальний путь; даст бог доберусь до места в месяц, а что дальше — не знаю.
У меня нет Соломенного, [Соломенное — заимка (домик), где жил Г. С. Батеньков близ Томска.] но зато нанимаю дом Бронникова, и в этом доме это время, свободное от постоя, накопилось много починок, так что меня с обоих крылец тормошат разные мастеровые. Вот причина, по которой до сего
дня не дал вам, добрый друг Гаврило Степанович, весточки о Неленьке. Она мне 29
сентября привезла вашу записочку от 20-го. Значит, с безногим мужем едет довольно хорошо, и в такое время года.
В письме вашем от 28
сентября, которое получено братцом вашим в самый Екатеринин
день, вы между прочим просите кого-нибудь из нас описать вам новое наше жилище. По поручению Ивана Ивановича с удовольствием исполняю ваше желание, любезнейшая Анна Ивановна, и постараюсь, сколько могу, дать вам ясное понятие о столь занимательной для вас тюрьме.
У меня заронилась мысль — если действительно пойдет к выздоровлению, съездить в Нижний к 8
сентября. В этот
день Аннушке минет 15 лет…
Сегодня после обеда отправляюсь погостить и полечить ногу в Урик, там останусь
дней десять — и 1
сентября в путь.
Как мне благодарить вас, добрый друг Матвей Иванович, за все, что вы для меня делаете. Письмо ваше от 10
сентября вместе с листком от Аннушки глубоко тронуло меня.
День ее рождения мысленно я был в вашем кругу и видел мою малютку в восхищении от всех ваших добрых к ней вниманий. Спасибо, от души спасибо!..
В начале
сентября он, наконец, признался ей, что растратил казенные деньги, большие, что-то около трех тысяч, и что его
дней через пять будут ревизовать, и ему, Дилекторскому, грозит позор, суд и, наконец, каторжные работы.. Тут гражданин чиновник военного ведомства зарыдал, схватившись за голову, и воскликнул...
С тех пор его зовут не Арефий, а Арева» [Замечательно, что этот несчастный Арефий, не замерзший в продолжение трех
дней под снегом, в жестокие зимние морозы, замерз лет через двадцать пять в
сентябре месяце, при самом легком морозе, последовавшем после сильного дождя!
—
Сентябрь уж на дворе, а у нее хлеб еще в поле… понимаешь ли ты это? Приходится, однако же, мириться и не с такими безобразиями, но зато… Ах, душа моя! у нас и без того
дела до зарезу, — печально продолжает он, — не надо затруднять наш путь преждевременными сетованиями! Хоть вы-то, видящие нас в самом сердце
дела, пожалейте нас! Успокойся же! всё в свое время придет, и когда наступит момент, мы не пропустим его. Когда-нибудь мы с тобою переговорим об этом серьезно, а теперь… скажи, куда ты отсюда?
Наконец наступил
сентябрь, и опять начались классы. Анна Петровна едва держалась на ногах, но исправно посещала школу. Ученики, однако ж, поняли, что она виновата и ничего им сделать не смеет. Начались беспорядки, шум, гвалт. Некоторые мальчики вполне явственно говорили:"С приплодцем!"; другие уверяли, что у них к будущей масленице будет не одна, а разом две учительницы. Положение
день ото
дня становилось невыносимее.
Дело кончилось в двух словах. Решено было справить свадьбу в имении Сампантрё в будущем
сентябре, в тот самый
день, когда ангелочку минет семнадцать лет.
Но тут мысли в моей голове перемешались, и я заснул, не придумавши ничего существенного. К счастию, сама судьба бодрствовала за Старосмыслова, подготовив случай, по поводу которого всей нашей компании самым естественным образом предстояло осуществить идею о подпитии. На другой
день — это было 17 (5)
сентября, память Захарии и Елисаветы — едва я проснулся, как ко мне ввалился Захар Иваныч и торжественно произнес...
День был, как это часто бывает в начале
сентября, ясный, теплый; с реки, гладкой, как стекло, начинал подыматься легкий туман.
Слушай-ко, Лазарь! «Такого-то года,
сентября такого-то
дня, по определению Коммерческого суда, первой гильдии купец Федот Селиверстов Плешков объявлен несостоятельным должником; вследствие чего…» Что тут толковать!
Свадьба должна была быть через две недели; но лекции наши начинались, и мы с Володей в начале
сентября поехали в Москву. Нехлюдовы тоже вернулись из деревни. Дмитрий (с которым мы, расставаясь, дали слово писать друг другу и, разумеется, не писали ни разу) тотчас же приехал ко мне, и мы решили, что он меня на другой
день повезет в первый раз в университет на лекции.
Кроме того, сегодня был
день ее именин — семнадцатое
сентября. По милым, отдаленным воспоминаниям детства она всегда любила этот
день и всегда ожидала от него чего-то счастливо-чудесного. Муж, уезжая утром по спешным
делам в город, положил ей на ночной столик футляр с прекрасными серьгами из грушевидных жемчужин, и этот подарок еще больше веселил ее.
Но к началу
сентября погода вдруг резко и совсем нежданно переменилась. Сразу наступили тихие безоблачные
дни, такие ясные, солнечные и теплые, каких не было даже в июле. На обсохших сжатых полях, на их колючей желтой щетине заблестела слюдяным блеском осенняя паутина. Успокоившиеся деревья бесшумно и покорно роняли желтые листья.