Неточные совпадения
Старый, запущенный палаццо с высокими лепными плафонами и фресками на
стенах, с мозаичными
полами, с тяжелыми желтыми штофными гардинами на высоких окнах, вазами на консолях и каминах, с резными дверями и с мрачными залами, увешанными картинами, — палаццо этот, после того как они переехали в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный художник, отрекшийся от света, связей, честолюбия
для любимой женщины.
Самгин снял шляпу, поправил очки, оглянулся: у окна, раскаленного солнцем, — широкий кожаный диван, пред ним, на
полу, — старая, истоптанная шкура белого медведя, в углу — шкаф
для платья с зеркалом во всю величину двери; у
стены — два кожаных кресла и маленький, круглый стол, а на нем графин воды, стакан.
Для меня деревня была временем воскресения, я страстно любил деревенскую жизнь. Леса,
поля и воля вольная — все это мне было так ново, выросшему в хлопках, за каменными
стенами, не смея выйти ни под каким предлогом за ворота без спроса и без сопровождения лакея…
Но самый большой и постоянный доход давала съемщикам торговля вином. Каждая квартира — кабак. В
стенах, под
полом, в толстых ножках столов — везде были склады вина, разбавленного водой,
для своих ночлежников и
для их гостей. Неразбавленную водку днем можно было получить в трактирах и кабаках, а ночью торговал водкой в запечатанной посуде «шланбой».
Начиная с лестниц, ведущих в палатки,
полы и клетки содержатся крайне небрежно, помет не вывозится, всюду запекшаяся кровь, которою пропитаны
стены лавок, не окрашенных, как бы следовало по санитарным условиям, масляного краскою; по углам на
полу всюду набросан сор, перья, рогожа, мочала… колоды
для рубки мяса избиты и содержатся неопрятно, туши вешаются на ржавые железные невылуженные крючья, служащие при лавках одеты в засаленное платье и грязные передники, а ножи в неопрятном виде лежат в привешанных к поясу мясников грязных, окровавленных ножнах, которые, по-видимому, никогда не чистятся…
Стены комнаты были оклеены только что тогда начинавшими входить в употребление пунцовыми суконными обоями;
пол ее был покрыт мягким пушистым ковром; привезены были из Новоселок фортепьяно, этажерки
для нот и две — три хорошие картины.
На третьей
стене предполагалась красного дерева дверь в библиотеку,
для которой маэстро-архитектор изготовил было великолепнейший рисунок; но самой двери не появлялось и вместо ее висел запыленный полуприподнятый ковер, из-за которого виднелось, что в соседней комнате стояли растворенные шкапы; тут и там размещены были неприбитые картины и эстампы, и лежали на
полу и на столах книги.
«Теперь идти бы куда-нибудь, —
полями, пустынями!» — думал Евсей, входя в тесные улицы фабричной слободки. Вокруг него стояли красноватые, чумазые
стены, небо над ними выпачкано дымом, воздух насыщен запахом тёплого масла. Всё вокруг было неласково, глаза уставали смотреть на прокопчённые каменные клетки
для работы.
Во внутреннем коридоре только слабым светом горит ночник, прицепленный к
стене под обручами, обтянутыми бумажными цветами. Он освещает на
полу тюфяк, который расстилается
для акробатов, когда они прыгают с высоты: на тюфяке лежит ребенок с переломленными ребрами и разбитою грудью.
— Слава-богу лег на
пол спать с своей принцессой, да во сне под лавку и закатись, а тут проснулся, испить захотел, кругом темень, он рукой пошевелил — с одной стороны
стена, повел кверху — опять
стена, на другую сторону раскинул рукой — опять
стена (в крестьянах к лавкам этакие доски набивают с краю,
для красы), вот ему и покажись, что он в гробу и что его похоронили. Вот он и давай кричать… Ну, разутешили они нас тогда!
Я тем временем успел рассмотреть переднюю избу, которая была убрана с поразительной чистотой и как-то особенно уютно, как это умеют делать только одни женские руки; эта изба была гостиной и рабочим кабинетом, в ней стоял рояль и письменный стол, в углу устроено было несколько полок
для книг; большая русская печь была замаскирована ситцевыми занавесками, а
стены оклеены дешевенькими обоями с голубыми и розовыми цветочками по белому
полю.
Время шло быстро. На Петров день после обеда Андрей Андреич пошел с Надей на Московскую улицу, чтобы еще раз осмотреть дом, который наняли и давно уже приготовили
для молодых. Дом двухэтажный, но убран был пока только верхний этаж. В зале блестящий
пол, выкрашенный под паркет, венские стулья, рояль, пюпитр
для скрипки. Пахло краской. На
стене в золотой раме висела большая картина, написанная красками: нагая дама и около нее лиловая ваза с отбитой ручкой.
Перед окнами стоял опрятный стол, покрытый разными вещицами; в углу находилась полочка
для книг с бюстами Шиллера и Гёте; на
стенах висели ландкарты, четыре греведоновские головки и охотничье ружье; возле стола стройно возвышался ряд трубок с исправными мундштуками; в сенях на
полу лежал коврик; все двери запирались на замок; окна завешивались гардинами.
Представление должно было произойти на фабрике у купца Яблочкина, производящего полотно, который, по просьбе Дилетаева и по старинному с ним знакомству, дал
для театра огромную залу в своем заведении; но все-таки он был купец и поэтому имел большие предрассудки, так, например: залу дал, — даже фабричное производство на всю масленицу остановил, но требовал, чтобы ни одного гвоздя ни в
пол, ни в
стены не было вколочено.
Узнав из письма, присланного паломником из Лукерьина, что Патапа Максимыча хоть обедом не корми, только выпарь хорошенько, отец Михаил тотчас послал в баню троих трудников с скобелями и рубанками и велел им как можно чище и глаже выстрогать всю баню — и полки, и лавки, и
пол, и
стены, чтобы вся была как новая. Чуть не с полночи жарили баню, варили щелоки, кипятили квас с мятой
для распариванья веников и поддаванья на каменку.
Екатерина Ивановна. Сидите же… (Молча и долго рассматривает неподвижного Ментикова, качает головой с выражением отчаяния, быстро отходит в сторону, поднимает, как
для полета, обнажившиеся руки с короткими рукавами. Руки бессильно падают. Быстрым поворотом припадает плечом к
стене, стоит молча, с опущенной скорбной головой.)
Там нарочно было мало мебели,
для воздуха, обои светлые, на окнах короткие драпировки, по
полу натянуто зеленое сукно, кровать железная, узкая, с байковым одеялом, на
стене собрание ружей, два шкапа, кушетка, обширный умывальный стол с педалью и туалетный со множеством разных щеток и щеточек.
Камеры по расположению, величине и устройству все одинаковы. В них пять метров длины и четыре ширины, высокие, светлые,
стены выкрашены серой масляной краской, а
полы паркетные. Чистота безукоризненная, а меблировка состоит из стола, который ночью раскидывается в постель, дубового полированного стула, небольшого шкафа из такого же дерева
для посуды и вешалки. Кроме того, в каждой камере проведена вода, устроен ватер-клозет и электрическое освещение.