Неточные совпадения
«Я еще не опомнился от
первого удара, — писал Грановский вскоре после кончины Станкевича, — настоящее горе еще не трогало меня: боюсь его впереди. Теперь все еще не верю в возможность потери — только иногда сжимается сердце. Он унес с собой что-то необходимое
для моей жизни. Никому на свете не был я так много обязан. Его влияние на нас было бесконечно и благотворно».
Под этим большим светом безучастно молчал большой мир народа;
для него ничего не переменилось, — ему было скверно, но не сквернее прежнего, новые
удары сыпались не на его избитую спину. Его время не пришло. Между этой крышей и этой основой дети
первые приподняли голову, может, оттого, что они не подозревали, как это опасно; но, как бы то ни было, этими детьми ошеломленная Россия начала приходить в себя.
— Видите, — продолжал он, — это стало не от меня, а от него, потому что он во всех Рынь-песках
первый батырь считался и через эту амбицыю ни за что не хотел мне уступить, хотел благородно вытерпеть, чтобы позора через себя на азиатскую нацыю не положить, но сомлел, беднячок, и против меня не вытерпел, верно потому, что я в рот грош взял. Ужасно это помогает, и я все его грыз, чтобы боли не чувствовать, а
для рассеянности мыслей в уме
удары считал, так мне и ничего.
Я упоминал, впрочем, и о таких, которые сами просились скорее на выписку еще с не зажившей от
первых палок спиной, чтоб выходить остальные
удары и окончательно выйти из-под суда; а содержание под судом, на абвахте, конечно,
для всех несравненно хуже каторги.
Для того ли, чтоб сразу приучить жертву к дальнейшим
ударам, по тому расчету, что после очень трудного
удара уже не так мучительны покажутся легкие, или тут просто желание пофорсить перед жертвой, задать ей страху, огорошить ее с
первого раза, чтоб понимала она, с кем дело имеет, показать себя, одним словом.
— «
Для начала недурно», как сказал турок, посаженный на кол… Да, не вредно, господин Запорожец, а
удары судьбы были провиденциальным назначением каждого доброго запорожца… На всякий случай поздравляю «с полем», как говорят охотники, когда убита
первая дичь.
Так прошло три года. Кольцову было уже лет 14, когда его поразил внезапный
удар, нанесенный его дружбе. Приятель, которого он так полюбил, с которым делил до сих пор лучшие свои чувства, которому он обязан, может быть, лучшими минутами своей отроческой жизни, — умер от болезни. Это было
первое несчастие, поразившее чувствительное сердце Кольцова. Он глубоко и тяжело горевал о погибшем друге, с которым находил отраду
для своего сердца. К нему, кажется, обращался он в 1828 г, в стихотворении «Ровеснику...
По-видимому,
первое было
для нее более тяжелым
ударом, чем смерть Оленина, а тем более Осипа Федоровича Гречихина, к которому Зинаида Владимировна всегда относилась с пренебрежением, удивляясь, что нашла такого сестра в этом «чинуше», не произвела, как мы уже знаем, на нее особого впечатления.
Для иезуитов это был сильный
удар, но со свойственным им хитроумием они сумели это
первое поражение обратить в победу.
Петька принял это к сведению, и когда через несколько времени Филимонов, видимо, неудовлетворенный вполне беседой Петьки с медведем, приказал его высечь, то Петька, после
первых же
ударов, крикнул два слова, которые тотчас же заставили исполнителей барской воли прекратить наказание. Слова эти были роковые
для того времени...
— В самый раз. Вот только стригут вас, солдат, низко, — мышь зубом не схватит. Антигною беспременно кудерьки полагаются… Мне
для полной фантазии завсегда с
первого удара модель во всей форме видеть надо. Ну, этой беде пособить не трудно…
Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашею обычною храбростью, внесете в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося
первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания в победе, особенно в тот день, в который идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима
для чести своей нации.