Неточные совпадения
Новое обстоятельство усилило беспокойство коменданта. Схвачен был башкирец с возмутительными
листами. [Возмутительные
листы — воззвания, призывающие к бунту, восстанию.]
По сему случаю комендант думал опять собрать своих офицеров и
для того хотел опять удалить Василису Егоровну под благовидным предлогом. Но как Иван Кузмич был человек самый прямодушный и правдивый, то и не нашел другого способа, кроме как единожды уже им употребленного.
Он выбегал на крыльцо, ходил
по двору в одном сюртуке, глядел на окна Веры и опять уходил в комнату, ожидая ее возвращения. Но в темноте видеть дальше десяти шагов ничего было нельзя, и он избрал
для наблюдения беседку из акаций, бесясь, что нельзя укрыться и в ней, потому что
листья облетели.
Он просыпается
по будильнику. Умывшись посредством машинки и надев вымытое паром белье, он садится к столу, кладет ноги в назначенный
для того ящик, обитый мехом, и готовит себе, с помощью пара же, в три секунды бифштекс или котлету и запивает чаем, потом принимается за газету. Это тоже удобство — одолеть
лист «Times» или «Herald»: иначе он будет глух и нем целый день.
Для какого-то непонятного контроля и порядка он приказывал всем сосланным на житье в Пермь являться к себе в десять часов утра
по субботам. Он выходил с трубкой и с
листом, поверял, все ли налицо, а если кого не было, посылал квартального узнавать о причине, ничего почти ни с кем не говорил и отпускал. Таким образом, я в его зале перезнакомился со всеми поляками, с которыми он предупреждал, чтоб я не был знаком.
По вечерам из застольной доносятся звуки сечек, ударяемых о корыта; это рубят капусту; верхние
листы отделяют
для людских серых щей; плотные кочни откладывают на белые щи
для господ; кочерыжки приносят в дом, и барышни охотно их кушают.
На ветвях дерев, в чаще зеленых
листьев и вообще в лесу живут пестрые, красивые, разноголосые, бесконечно разнообразные породы птиц: токуют глухие и простые тетерева, пищат рябчики, хрипят на тягах вальдшнепы, воркуют, каждая по-своему, все породы диких голубей, взвизгивают и чокают дрозды, заунывно, мелодически перекликаются иволги, [Иволги имеют еще другой, противоположный крик или визг, пронзительный и неприятный
для уха.
Отвратительный клеевой запах и пар разнеслись
по всей комнате; но молодые люди ничего этого не почувствовали и начали склеивать
листы бумаги
для задних занавесов и декораций.
Нет, самое лучшее — отрывать
по листу и потихоньку уносить
для разной надобности, а потом уже, когда она вся выйдет, черный переплет сжечь.
Какой-нибудь дикарь, бродя
по берегам реки или моря
для добывания себе скудной пищи или беспечно отдыхая под тенью крутого берега и растущих на нем деревьев, приметил стаи рыб, плавающих около берегов; видел, как голодные рыбы жадно хватают падающих на поверхность вод разных насекомых и древесные
листья, и, может быть, сам бросал их в воду, сначала забавляясь только быстрыми движениями рыб.
Осенью
для уженья крупной рыбы
по утрам и вечерам надобно выбирать самые глубокие места; но около полудня рыба уже не прячется от солнечного зноя, как летом, под траву, кусты, тень нависших берегов и даже тень мостов; напротив, обрадовавшись теплоте солнечных лучей, она стаями выплывает на поверхность воды, хватает падающие на нее увядающие
листья и всяких насекомых. Тут надобно удить как можно мельче и предпочтительно на всяких насекомых.
Он все хлопотал
по чужим делам: то носился с подписным
листом, то с раннего утра мерз около театральной кассы, чтобы купить
для знакомой дамы билет, то
по чьему-нибудь поручению шел заказывать венок или букет.
Рефератом этим было на незыблемых основаниях установлено: 1) что стихотворение"Под вечер осенью ненастной"несомненно принадлежит Пушкину; 2) что в первоначальной редакции первый стих читался так:"Под вечерок весны ненастной", но потом, уже
по зачеркнутому, состоялась новая редакция; 3) что написано это стихотворение в неизвестном часу, неизвестного числа, неизвестного года, и даже неизвестно где, хотя новейшие библиографические исследования и дозволяют думать, что местом написания был лицей; 4) что в первый раз оно напечатано неизвестно когда и неизвестно где, но потом постоянно перепечатывалось; 5) что на подлинном
листе, на котором стихотворение было написано (за сообщение этого сведения приносим нашу искреннейшую благодарность покойному библиографу Геннади),сбоку красовался чернильный клякс, а внизу поэт собственноручно нарисовал пером девицу, у которой в руках ребенок и которая, по-видимому, уже беременна другим: и наконец 6) что нет занятия более полезного
для здоровья, как библиография.
Но мы отвлеклись опять, и потому постараемся сдержать себя. Не станем бродить с пером в руках
по газетному
листу, как отравленные мухи, но выскажем кратко наши надежды и упования.
По нашему мнению, от которого мы никогда ни на одну йоту не отступим, самые лучшие сроки
для платежа налогов — это первое февраля и первое апреля. Эти же сроки наиболее подходящие и
для экзекуций. И мы докажем это таким множеством фактов, которые заставят замолчать наших слишком словоохотливых противников.
Помню, однако, что я долго принимал,
по совету одной соседки, папоротник в порошке,
для чего употреблялись самые молоденькие побеги его, выходящие, наподобие гребешка, непосредственно из корня, между большими прорезными
листьями или ветвями этого растения.
На самом краю сего оврага снова начинается едва приметная дорожка, будто выходящая из земли; она ведет между кустов вдоль
по берегу рытвины и наконец, сделав еще несколько извилин, исчезает в глубокой яме, как уж в своей норе; но тут открывается маленькая поляна, уставленная несколькими высокими дубами; посередине в возвышаются три кургана, образующие правильный треугольник; покрытые дерном и сухими
листьями они похожи с первого взгляда на могилы каких-нибудь древних татарских князей или наездников, но, взойдя в середину между них, мнение наблюдателя переменяется при виде отверстий, ведущих под каждый курган, который служит как бы сводом
для темной подземной галлереи; отверстия так малы, что едва на коленах может вползти человек, ко когда сделаешь так несколько шагов, то пещера начинает расширяться всё более и более, и наконец три человека могут идти рядом без труда, не задевая почти локтем до стены; все три хода ведут, по-видимому, в разные стороны, сначала довольно круто спускаясь вниз, потом
по горизонтальной линии, но галлерея, обращенная к оврагу, имеет особенное устройство: несколько сажен она идет отлогим скатом, потом вдруг поворачивает направо, и горе любопытному, который неосторожно пустится
по этому новому направлению; она оканчивается обрывом или, лучше сказать, поворачивает вертикально вниз: должно надеяться на твердость ног своих, чтоб спрыгнуть туда; как ни говори, две сажени не шутка; но тут оканчиваются все искусственные препятствия; она идет назад, параллельно верхней своей части, и в одной с нею вертикальной плоскости, потом склоняется налево и впадает в широкую круглую залу, куда также примыкают две другие; эта зала устлана камнями, имеет в стенах своих четыре впадины в виде нишей (niches); посередине один четвероугольный столб поддерживает глиняный свод ее, довольно искусно образованный; возле столба заметна яма, быть может, служившая некогда вместо печи несчастным изгнанникам, которых судьба заставляла скрываться в сих подземных переходах; среди глубокого безмолвия этой залы слышно иногда журчание воды: то светлый, холодный, но маленький ключ, который, выходя из отверстия, сделанного, вероятно, с намерением, в стене, пробирается вдоль
по ней и наконец, скрываясь в другом отверстии, обложенном камнями, исчезает; немолчный ропот беспокойных струй оживляет это мрачное жилище ночи...
Издатель был очень благодарен, и
для помещения моих статей о театре прилагал к каждой книжке «Московского вестника»
по листу и
по два, под весьма неправильным названием «Драматических прибавлений».
Для первого испытания я задал ему сложение десятичных дробей; он взял и положил с какою-то насмешливою улыбкою
лист перед собою, подумал немного, провел несколько линий карандашом
по бумаге и, отодвинув ее от себя, проговорил...
А они-то важничают, а они-то величаются! И опять волк
для красоты папиросу в зубы взял, но так как настоящей папиросы с огнем боялся, то взял шоколадную. Только вдруг откуда ни возьмись поднялась сильнейшая буря, прямо ураган, и такой подул ветер, что закружились
по земле пыль, сухие
листья и бумага. И как подул ветер под большой зонтик, так полетел зонтик вверх и волка за собой потащил через крышу, прямо к облакам.
Это значит: настой двухсот граммов воды на восьми граммах наперстянки, а восклицательные знаки,
по требованию закона, предназначены
для аптекаря: высшее количество
листьев наперстянки, которое можно в течение суток без вреда дать человеку, определяется в 0,6 грамма; так вот, восклицательные знаки и уведомляют аптекаря, что, прописав мою чудовищную дозу, я не описался, а действовал вполне сознательно…
Передо мною лежал длинный
лист, на котором были записаны все 30 вопросов, занесенных,
по обыкновению, на экзаменационные билетики, но в данные нам три дня
для подготовки я почти ничего не успела сделать.
Вскоре пришел на визитацию палатный доктор. Он вторично выстукал и выслушал Андрея Ивановича, велел оставить его мокроту
для микроскопического исследования и назначил лечение.
По уходе доктора Андрей Иванович внимательно прочел свой скорбный
лист.
С П.И. мы одинаково — он раньше несколькими годами — попали сразу
по приезде в Петербург в сотрудники"Библиотеки
для чтения". Там он при Дружинине и Писемском действовал
по разным отделам, был переводчиком романов и составителем всяких статей, писал до десяти и больше печатных
листов в месяц.
Собственных обеспеченных средств у меня тогда не было. То, что я получал от отца, не превышало сносной студенческой субсидии. Первый гонорар из"Библиотеки
для чтения"за"Однодворца"
по пятидесяти рублей за
лист составлял весьма скромную цифру.
Необходимо было и продолжать роман"В путь-дорогу". Он занял еще два целых года, 1863 и 1864,
по две книги на год, то есть
по двадцати печатных
листов ежегодно. Пришлось
для выигрыша времени диктовать его и со второй половины 63-го года, и к концу 64-го. Такая быстрая работа возможна была потому, что материал весь сидел в моей голове и памяти: Казань и Дерпт с прибавкой романических эпизодов из студенческих годов героя.
Вскоре Клестов был сослан, а когда воротился и предложил Блюменбергу свои услуги, тот ему ответил, что никакие редакторы ему не нужны, а важно вот что:
для каждого сборника «гвоздем» взять произведение какого-нибудь широкопопулярного писателя, заплатив ему
по 1000 руб. с
листа, а остальное заполнить какой-нибудь трухой
по 200 руб. за
лист, а при этом, очевидно, редактор мог бы только мешать.
Великий князь оказал милость, дал опасную грамоту [Предохранительный
лист для свободного приезда в Москву.],
по приезде Феофила в Москву и, отпуская его обратно, велел передать новгородцам...
По прочтении сентенции юстиц-коллегии и указа сената, обвиняемая более часа стояла у столба с надетым на шею
листом с надписью: «мучительница и душегубица», а потом, посаженная снова на роспуски, отвезена в Ивановский девичий монастырь, где уже ранее была устроена
для нее «покаянная», глубоко в земле более трех аршин, вроде склепа, с единственным окошечком, задернутым зеленой занавеской, куда ей подавалась, приставленным к узнице солдатом, пища.
Я строчил
по печатному
листу в день и был глубоко убежден, что
для русского сочинителя у меня даже больший запасу интеллигенции и знания, чем следует.
Моля святого отца доставить тишину Европе и соединить всех венценосцев
для одоления неверных, не признаешь ли ты сам главного уважения к апостольской римской вере, дозволив всякому, кто исповедует оную, жить свободно в российских владениях и молиться Всевышнему
по его святым обрядам, — ты, царь великий, никем не водимый к сему торжеству истины, но движимый явно волею Царя Царей, без коей и
лист древесный не падает с ветви?
Пашка разделся и не без удовольствия стал облачаться в новое платье. Надевши рубаху, штаны и серый халатик, он самодовольно оглядел себя и подумал, что в таком костюме недурно бы пройтись
по деревне. Его воображение нарисовало, как мать посылает его на огород к реке нарвать
для поросенка капустных
листьев; он идет, а мальчишки и девчонки окружили его и с завистью глядят на его халатик.
Несли на блюдах
по нескольку пар кур, гусей, индеек, свинину, перепечи, ведерку фряжского вина и — всего не исчислишь на
листе, что принесли, как будто
для продовольствия целой десятни.
Западные писатели совсем не знают самых совершенных людей в этом роде. Порционный мужик был бы моделью получше испанца с гитарой. Это был не человек, а какое-то движущееся ничто. Это сухой
лист, который оторван где-то от какого-то ледащего дерева, и его теперь гонит и кружит
по ветру, и мочит его, и сушит, и все это опять
для того, чтобы гнать и метать куда-то далее…
— Ты, — говорит королевич, — насчет
листа брось.
По службе передо мной не тянись, я тебе воспрещаю. Поедем мы в вольном платье, стало, и разговор промеж нас вольный должен быть. Я — будто купеческий сын, ты — слуга закадычный. И генерал при нас ученый будет состоять. Сбоку припека
для умственного намеку. Кислый, черт, не приведи Бог, — один бы я с ним нипочем не поехал.
— Виват! — также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга,
для того чтоб увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу.
По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа, и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье
листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что-то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.