Опера-фарс «Орфей в аду», поставленная на русской петербургской сцене зимою, предшествовавшею открытию в столице здания суда, представляла общественное мнение одетым в ливрею, дающую ему вид часовой будки у генеральского подъезда; но близок час, когда
дирекция театров должна будет сшить для актрисы Стрельской, изображающей «общественное мнение», новую одежду.
В том же 1822 году, мая 18, Загоскин поступил к московскому военному генерал-губернатору в число чиновников особых поручений, с исправлением должности экспедитора по театральному отделению. Для объяснения такого, странного теперь, назначения, надобно сказать, что тогда в Москве не было
дирекции театра, а находилась контора, состоявшая под непосредственным заведыванием генерал-губернатора, князя Д. В. Голицына, который ценил Загоскина как литератора и очень любил его как человека.
Неточные совпадения
Дирекция успокоилась, потому что такой состав сохранял сбор, ожидавшийся на отмененную «Злобу дня», драму Потехина, которая прошла с огромным успехом год назад в Малом
театре, но почему-то была снята с репертуара. Главную женскую роль тогда в ней играла Ермолова. В провинции «Злоба дня» тоже делала сборы. Но особый успех она имела потому, что в ней был привлекателен аромат скандала.
Директором был определен Кокошкин, а членом
дирекции по хозяйственной части — Загоскин; репертуарным членом был назначен Арсеньев, человек очень любезный и образованный, даже знаток и страстный поклонник греческой литературы; но в репертуарные дела он не мешался и предоставил их Кокошкину, который, по страстной своей охоте к
театру, ревностно занимался репертуарною частью.
В 1816 году 21 мая он вышел из Горного департамента и женился в Петербурге, а в 1817 году определен в
Дирекцию императорских
театров помощником члена репертуарной части; в этом же году была представлена и напечатана новая комедия Загоскина в 5-ти действиях «Господин Богатонов [Богатонов — персонаж комедии М. Н. Загоскина «Господин Богатонов, или Провинциал в столице» (СПБ. 1817).], или Провинциал в столице», посвященная князю Ивану Михайловичу Долгорукому, которому автор комедии был всегда сердечно предан.
Несмотря на то, что он, с высочайшего соизволения, построил малый
театр собственными средствами
дирекции (за что получил всемилостивейше пожалованную табакерку с шифром), денежные дела ее находились постоянно в хорошем положении.
В 1823 году, марта 30, Загоскин определен в контору
дирекции Московского
театра (получившего свое особенное образование и особого директора) членом по хозяйственной части.
«Когда я приехал из Москвы в Петербург, — так говорил Шушерин, — по вызову здешней
дирекции, для поступления в службу на императорский
театр, мне были назначены три дебюта: „Сын любви“, „Эмилия Галотти“ и „Дидона“, трагедия Княжнина, в которой я с успехом играл роль Ярба.
Узнав, что
Дирекция наших императорских
театров пригласила ее на несколько лет в Михайловский
театр с сентября 1871 года, я отправился к ней знакомиться и поговорить о ее дебютах.
Она было думала поехать играть в провинцию и вошла в переговоры с
дирекцией виленского
театра, которым заведовал генерал Цейдлер; но мы решились соединить свою судьбу, и она пошла на риск замужества с больным писателем, у которого, кроме его пера и долгов, тогда ничего не было.
Управлялся он городской
дирекцией. Это отзывалось уже новыми порядками. Общий строй игры и постановки пьес для губернского города — совсем не плохие, никак не хуже (по тогдашнему времени), чем, например, частные
театры Петербурга и Москвы и в конце XIX века, прикидывая их к уровню образцовых сцен, за исключением, конечно, Художественного
театра.
Тогда ведь царила безусловно система привилегии. Частных
театров не было ни одного. Императорская
дирекция ревниво ограждала свои привилегии и даже с маскарадов и концертов взимала плату.
Мне, конечно, хотелось бы сделать для русского
театра И; преподавания что-нибудь более существенное, но тогда все еще царила придворная привилегия, с
дирекцией у меня не было никаких сношений.
Но все это не могло поколебать той самооценки, какой он неизменно держался, и в самые тяжелые для него годы. Реванш свой он получил только перед смертью, когда реформа императорских
театров при директоре И.А.Всеволожском выдвинула на первый план самых заслуженных драматургов — его и Потехина, а при восстановлении самостоятельной
дирекции в Москве Островский взял на себя художественное заведование московским Малым
театром.
Важно было то, что
дирекция первой по тому времени немецкой сцены так высоко ставила литературную сторону
театра — и всемирного и германского.
С автором"Кречинского"я тогда нигде не встречался в литературных кружках, а познакомился с ним уже спустя с лишком тридцать лет, когда он был еще бодрым старцем и приехал в Петербург хлопотать в
дирекции императорских
театров по делу, которое прямо касалось"Свадьбы Кречинского"и его материальной судьбы в Александрийском
театре.
На сцены частных
театров решение
дирекции императорских
театров не распространялось, поэтому драма «Чад жизни» была поставлена в
театре М.
— Драма Б. М. Маркевича «Чад жизни» была, по его выражению, «отвергнута Литературно-театральным комитетом» и «забракована
дирекцией императорских
театров» (см. «Письма Б. М. Маркевича к графу А. К. Толстому, П. К. Щебальскому и друг<им>».
В 1735 году была выписана полная итальянская труппа, под
дирекцией композитора Франческо Арайя. Представления давались во дворце и в деревянном
театре близ Летнего сада. Места посетителям раздавались бесплатно, по чинам и по званию зрителей.
Другой обыкновенный дворцовый сад и службы занимали все пространство до Большей Садовой и Чернышева моста, то есть всю местность, где теперь находится Александринский
театр, Екатерининский сквер, Публичная библиотека, здание театральной
дирекции и дом против него, который принадлежит министерству внутренних дел, по Театральной улице.