Неточные совпадения
В Левинском, давно пустынном доме теперь было так много народа, что почти все комнаты были заняты, и почти каждый день старой княгине приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого
внука или внучку за особенный столик. И для Кити, старательно занимавшейся хозяйством, было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах гостей и
детей выходило очень много.
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и
детей и
внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
Можете себе представить, mon cousin, — продолжала она, обращаясь исключительно к папа, потому что бабушка, нисколько не интересуясь
детьми княгини, а желая похвастаться своими
внуками, с тщательностию достала мои стихи из-под коробочки и стала их развертывать, — можете себе представить, mon cousin, что он сделал на днях…
Клим был слаб здоровьем, и это усиливало любовь матери; отец чувствовал себя виноватым в том, что дал сыну неудачное имя, бабушка, находя имя «мужицким», считала, что
ребенка обидели, а чадолюбивый дед Клима, организатор и почетный попечитель ремесленного училища для сирот, увлекался педагогикой, гигиеной и, явно предпочитая слабенького Клима здоровому Дмитрию, тоже отягчал
внука усиленными заботами о нем.
Клим очень хорошо чувствовал, что дед всячески старается унизить его, тогда как все другие взрослые заботливо возвышают. Настоящий Старик утверждал, что Клим просто слабенький, вялый мальчик и что ничего необыкновенного в нем нет. Он играл плохими игрушками только потому, что хорошие у него отнимали бойкие
дети, он дружился с
внуком няньки, потому что Иван Дронов глупее
детей Варавки, а Клим, избалованный всеми, самолюбив, требует особого внимания к себе и находит его только у Ивана.
Бабушка, неласково косясь на зятя, упрямо говорила, что на характер
внука нехорошо влияет его смешное, мужицкое имя:
дети называют Клима — клин, это обижает мальчика, потому он и тянется к взрослым.
Сто лет по смерти его еще могут запомнить
дети его али
внуки его, еще видевшие лицо его, а затем хоть и может продолжаться память его, но лишь устная, мысленная, ибо прейдут все видевшие живой лик его.
Такими маловерами оказываются
дети и
внуки славянофилов.
Да будет ваш союз благословен
Обилием и счастием! В богатстве
И радости живите до последних
Годов своих в семье
детей и
внуков!
Печально я гляжу на торжество
Народное: разгневанный Ярило
Не кажется, и лысая вершина
Горы его покрыта облаками.
Не доброе сулит Ярилин гнев:
Холодные утра и суховеи,
Медвяных рос убыточные порчи,
Неполные наливы хлебных зерен,
Ненастную уборку — недород,
И ранние осенние морозы,
Тяжелый год и житниц оскуденье.
Это щебечут
внуки и внучки Сашеньки (и она, в свою очередь, овдовела),
дети двоих ее сыновей, которые сами устроились в Петербурге, а
детей покинули на руки бабушке.
Купцы под розгами клялись, что никогда таким товаром торговать не будут, а кимряки после жестокой порки дали зарок, что не только они сами, а своим
детям,
внукам и правнукам закажут под страхом отцовского проклятия ставить бумажные подошвы.
Но во время турецкой войны
дети и
внуки кимряков были «вовлечены в невыгодную сделку», как они объясняли на суде, поставщиками на армию, которые дали огромные заказы на изготовление сапог с бумажными подметками. И лазили по снегам балканским и кавказским солдаты в разорванных сапогах, и гибли от простуды… И опять с тех пор пошли бумажные подметки… на Сухаревке, на Смоленском рынке и по мелким магазинам с девизом «на грош пятаков» и «не обманешь — не продашь».
Поселились они с матерью во флигеле, в саду, там и родился ты, как раз в полдень — отец обедать идет, а ты ему встречу. То-то радовался он, то-то бесновался, а уж мать — замаял просто, дурачок, будто и невесть какое трудное дело
ребенка родить! Посадил меня на плечо себе и понес через весь двор к дедушке докладывать ему, что еще
внук явился, — дедушко даже смеяться стал: «Экой, говорит, леший ты, Максим!»
Но эта попытка не удалась, у их
детей и
внуков победила монархическая государственность против анархической правды.
Дети и
внуки славянофилов и западников уже разойдутся настолько, что не смогут спорить в одном салоне.
У
детей и
внуков славянофилов это противоречие еще усилится, они просто стали националистами, чего нельзя сказать про основателей славянофильства.
Жизненность и процветание колонии зависят не от запрещений или приказов, а от наличности условий, которые гарантируют покойную и обеспеченную жизнь если не самим ссыльным, то хотя их
детям и
внукам.]
Но человек часто думает ошибочно:
внук Степана Михайловича Багрова рассказал мне с большими подробностями историю своих детских годов; я записал его рассказы с возможною точностью, а как они служат продолжением «Семейной хроники», так счастливо обратившей на себя внимание читающей публики, и как рассказы эти представляют довольно полную историю
дитяти, жизнь человека в детстве, детский мир, созидающийся постепенно под влиянием ежедневных новых впечатлений, — то я решился напечатать записанные мною рассказы.
Кормилицу мою, семидесятилетнюю старуху Домну, бог благословил семейством. Двенадцать человек
детей у нее, всё — сыновья, и все как на подбор — один другого краше. И вот, как только, бывало, пройдет в народе слух о наборе, так старуха начинает тосковать. Четырех сынов у нее в солдаты взяли, двое послужили в ополченцах. Теперь очередь доходит до
внуков. Плачет старуха, убивается каждый раз, словно по покойнике воет.
Заповедую и
детям и
внукам славить его, служить ему молебны и ставить писаные свечи, что не захотел он моей погибели, спас от плахи раба своего!
И если бы встала твоя мать из заброшенной могилы, на тихом кладбище под лозищанским лесом, то здесь в
детях твоих она не признала бы своих
внуков…
Бедный, конечно,
дети, племянники,
внуки — полна горница, того гляди раздавишь которого.
Иногда, особенно при чьих-нибудь посещениях, подозвав к себе своего
внука, маленького Илюшу, и пятнадцатилетнюю Сашеньку, внучку свою, генеральша сажала их подле себя, долго-долго смотрела на них грустным, страдальческим взглядом, как на
детей, погибших у такого отца, глубоко и тяжело вздыхала и наконец заливалась безмолвными таинственными слезами по крайней мере на целый час.
— Да так! Скоро ли от внука-то
детей дождешься? Дедом быть весело, а прадедом еще веселее.
Милонов (читает). «Нужда, ты непостижима! Благодарю вас, благодарю. Скоро мое имя покроется бессмертием, а с ним и ваше никогда не умрет для потомства,
детей и
внуков… Еще раз благодарю за все, за все. Ваш покорный к услугам племянник,
дитя природы, взлелеянное несчастием, Гурмыжский».
Но как бы хорошо человек ни выбрал жизнь для себя — ее хватает лишь на несколько десятков лет, — когда просоленному морской водою Туба минуло восемьдесят — его руки, изувеченные ревматизмом, отказались работать — достаточно! — искривленные ноги едва держали согнутый стан, и, овеянный всеми ветрами старик, он с грустью вышел на остров, поднялся на гору, в хижину брата, к
детям его и
внукам, — это были люди слишком бедные для того, чтоб быть добрыми, и теперь старый Туба не мог — как делал раньше — приносить им много вкусных рыб.
И отцы и
дети, и матери и дочери, и племянники и
внуки — все тут будут.
Уже современники читают его не иначе, как угадывая смысл и цель его писаний и комментируя и то и другое каждый по-своему;
детям же и
внукам и подавно без комментариев шагу ступить будет нельзя.
Впрочем,
дети еще туда-сюда: для них устные рассказы старожилов подспорьем послужат; но
внуки — те положительно ничему в этой истории не поверят. Просто скажут: ничего в этой чепухе интересного нет.
Внука она отдала в один из лучших парижских пансионов, а к Ане пригласила учителей и жила в полной уверенности, что она воспитывает
детей как нельзя лучше.
Васса. А вдруг — жалею? А? Эх ты… Когда муженек мой все пароходы, пристани, дома, все хозяйство — в одну ночь проиграл в карты, — я обрадовалась! Да, верь не верь, — обрадовалась. Он, поставив на карту последний перстень, — воротил весь проигрыш, да еще с лишком… А потом, ты знаешь, начал он безобразно кутить, и вот я полтора десятка лет везу этот воз, огромное хозяйство наше,
детей ради, — везу. Какую силу истратила я! А
дети… вся моя надежда, и оправдание мое —
внук.
Кругом стояли ее домашние: слуги в черных кафтанах с гербовыми лентами на плече и со свечами в руках; родственники в глубоком трауре, —
дети,
внуки и правнуки.
Подумайте, что счастие человека находится в ваших руках; что не только я, но
дети мои,
внуки и правнуки благословят вашу память и будут ее чтить, как святыню…
Около церковной ограды, среди серых стволов ольхи, паслось игрушечное стадо коз; их развёл одноглазый фельдшер Морозов,
внук древнего ткача Бориса, — фабричные бабы много покупали козьего молока для
детей.
— Дела наши должны идти, как солдаты. Работы вам, и
детям вашим, и
внукам довольно будет. На триста лет. Большое украшение хозяйства земли должно изойти от нас, Артамоновых!
«Сам приказчик Никифор Федорович сегодня вернувшись из Мценска, сказывал: «Всех бунтовщиков переловили и в тюрьму посадили. Добирались до царской фамилии, ан не на того напали. Он тут же в тюрьме-то был ряженый, они и говорят: «Не мы, так наши
дети, наши
внуки». Тут-то их уже, которых не казнили, сослали со всем родом и племенем».
Марфа Андревна велела показать себе недоношенного
внука, взглянула на него, покачала сомнительно головой и потребовала себе из своей большой кладовой давно не употребляющуюся кармазинную бархатную шубку на заячьем меху.
Ребенка смазали теплым лампадным маслом и всунули в нагретый рукав этой шубки, а самую шубу положили в угол теплой лежанки, у которой стояла кровать Марфы Андревны. Здесь младенец должен был дозреть.
— Последнее только и опасно, — сказал с критикою «Гого», или Гриша, двенадцатилетний
внук мой, щенок, явный фармазон! Вот нынешние
дети! каковы будут люди?
Анисья Ивановна моя — несмотря ни на что, все-таки «моя» — так она-то хитро поступила, несмотря на то, что в Санкт-Петербурге не была. Ей очень прискорбно было видеть сыновей наших женившихся; а как пошли у них
дети, так тут истерика чуть и не задушила ее."Как, дескать, я позволю, чтобы у меня были
внуки?., неужели я допущу, чтобы меня считали старухою? Я умру от истерики, когда услышу, что меня станут величать бабушкою!"
Дряхлые старички приходят в восторг, смотря на своих
детей, племянников,
внуков и воображая, что все они будут великими людьми; глупые
дети хвалятся обыкновенно значением своих отцов, родственников, учителей и т. п.
— Дедушка ведь я, маститый старец, патриарх, а где мои
внуки, где мои
дети?
Прохор Прохорыч (подходя к ее руке).Я никогда ничего, тетушка, видит бог, никогда ничего не замышлял. Конечно, как отец семейства, желал бы что-нибудь приобресть… и мои
дети, тетушка, тоже ваши
внуки: если не для меня, так для царя небесного вам бы следовало пощадить сирот… (Подходит к руке Соломониды Платоновны.)
Кисельников. Уж я ничего не понимаю… Прежде голодал, так хоть впереди надежда была какая-нибудь… Бедные
дети, ведь они — твои
внуки!..
Андрюшина хрестоматия была несомненно-толстая, ее распирало Багровым-внуком и Багровым-дедом, и лихорадящей матерью, дышащей прямо в грудь
ребенку, и всей безумной любовью этого
ребенка, и ведрами рыбы, ловимой дурашливым молодым отцом, и «Ты опять не спишь?» — Николенькой, и всеми теми гончими и борзыми, и всеми лирическими поэтами России.
Его жена Степанида,
дети и
внуки вышли на улицу, чтобы посмотреть. Мало-помалу собралась толпа. Подошли Лычковы, отец и сын, оба безбородые с рождения, с опухшими лицами и без шапок. Подошел и Козов, высокий худой старик с длинной, узкой бородой, с палкой крючком; он всё подмигивал своими хитрыми глазами и насмешливо улыбался, как будто знал что-то.
Находя, что приближается в действительности для них решительная минута, которою определится навеки их судьба, мы все еще не хотим сказать себе: в настоящее время не способны они понять свое положение; не способны поступить благоразумно и вместе великодушно, — только их
дети и
внуки, воспитанные в других понятиях и привычках, будут уметь действовать как честные и благоразумные граждане, а сами они теперь не пригодны к роли, которая дается им; мы не хотим еще обратить на них слова пророка: «Будут видеть они и не увидят, будут слышать и не услышат, потому что загрубел смысл в этих людях, и оглохли их уши, и закрыли они свои глаза, чтоб не видеть», — нет, мы все еще хотим полагать их способными к пониманию совершающегося вокруг них и над ними, хотим думать, что они способны последовать мудрому увещанию голоса, желавшего спасти их, и потому мы хотим дать им указание, как им избавиться от бед, неизбежных для людей, не умеющих вовремя сообразить своего положения и воспользоваться выгодами, которые представляет мимолетный час.
Да ведь эти
дети будут своим
детям, а те своим
внукам рассказывать, как священнейший анекдот, что сановник, государственный муж (а я всем этим к тому времени буду) удостоил их… и т. д. и т. д.
У нее на деревне было свое хозяйство — двор, скотина, земля,
дети и
внуки, и даже, кажется, правнуки.
Родитель даже очень полюбил своего зятька и по прошествии трех лет отписал ему, что так как его родительское здоровье становится плохо, то и хотел бы он последние дни свои провести с
детьми и
внуками, а посему выходи-ко в отставку и перебирайся ко мне в деревню.
Дедушка-то Василья Федулыча гуслицким мужиком ведь был, капиталы под Москвой скопил немалые и завещал своим
детям,
внукам и правнукам всячески и безотложно на вечные времена помогать нашим керженским обителям.