— Яхим! Яхим! — повторил с укоризной Егор Капитоныч, — эх, состарили меня, окаянные, говорить по-русски не умеют путем. Яхим! что за Яхим? Ефим, ну это куда еще не шло, сказать можно; для того, что настоящее, греческое имя есть Евфимий, понимаешь ты меня?..
держи свечку перед грудью… так для скорости, пожалуй, можно сказать Ефим, но уж никак не Яхим. Яхим! — прибавил Егор Капитоныч, напирая на букву я. — Состарили меня, злодеи. Держи свечку перед грудью!
Неточные совпадения
Это был, видимо, очень сильный человек: древко знамени толстое, длинное, в два человечьих роста, полотнище — бархатное, но человек
держал его пред собой легко, точно
свечку.
Иноков,
держа сигару, как
свечку, пальцем левой руки разрубал синие спирали дыма.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно;
свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать? Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были, как я буду
держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да видит, что пользы нет, взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо: не думать!
— Ну да… нет… половину
свечки… огарок… целую
свечку, — всё равно, отстаньте!.. И спички, если хотите, принес. Зажег
свечку и целые полчаса
держал палец на
свечке; разве это не может быть?
Он подкидывал вверх пустую пивную бутылку, так что она несколько раз перевертывалась в воздухе, и вдруг, поймав ее горлышком на край тарелки, несколько секунд
держал ее в равновесии; жонглировал четырьмя костяными шариками, а также двумя
свечками, которые он одновременно ловил в подсвечники; потом играл сразу тремя различными предметами — веером, деревянной сигарой и дождевым зонтом.
Другой солдатик по складам читал какую-то книгу,
держа ее около самой
свечки.
В одной стороне его светилась сальная кривая
свечка, которую лежа
держал солдатик.
Почти в каждой казарме был такой арестант, который
держал у себя аршинный худенький коврик,
свечку и до невероятности засаленные, жирные карты.
Егорушка вошел в избу. Его встретила тощая, горбатая старуха с острым подбородком. Она
держала в руках сальную
свечку, щурилась и протяжно вздыхала.
— Ну, я тебе сказал свое, а ты мне без денег на глаза не показывайся. Знать ничего не хочу, а деньги чтобы были… слышал?.. Да язык
держи за зубами, чтобы вторая
свечка не вышла…
— Ах, матушка, ничего ты не понимаешь!.. — объяснил генерал. — Ведь Тарас Ермилыч был огорчен: угощал-угощал дорогого гостя, а тот в награду взял да и умер… Ну, кому приятно
держать в своем доме мертвое тело? Старик и захотел молитвой успокоить себя, а тут
свечка подвернулась… ха-ха!..
— Перед всем народом осрамил меня генерал из-за тебя! — визжал Злобин, наступая на Савелья с кулаками. — Легко это было мне переносить! Голову ты с меня снял своим проклятым языком. Эх, показал бы я вам с Ардальоном Павлычем такую
свечку, что другу и недругу заказали бы
держать язык за зубами.
Вася уселся и замолчал, Аркадий улегся. Ни тот, ни другой не сказали двух слов о коломенских. Может быть, оба чувствовали, что провинились немножко, покутили некстати. Вскоре Аркадий Иванович заснул, все тоскуя об Васе. К удивлению своему, он проснулся ровно в восьмом часу утра. Вася спал на стуле,
держа в руке перо, бледный и утомленный;
свечка сгорела. В кухне возилась Мавра за самоваром.
Когда мы встали и отошли от
свечки, я заметил, что он, стараясь, чтобы я не видал этого, сунул снова в карман десятирублевую бумажку, которую во все время предшествовавшего разговора
держал в ладони.
Вид несчастья сближает людей. Забывшая свою чопорность барыня, Семен и двое Гаврил идут в дом. Бледные, дрожащие от страха и жаждущие зрелища, они проходят все комнаты и лезут по лестнице на чердак. Всюду темно, и
свечка, которую
держит Гаврила-лакей, не освещает, а бросает только вокруг себя тусклые световые пятна. Барыня первый раз в жизни видит чердак… Балки, темные углы, печные трубы, запах паутины и пыли, странная, землистая почва под ногами — всё это производит на нее впечатление сказочной декорации.
Денщик тут же стоит,
свечку держит, будто ружье на караул. Какой там сон! Белая кофта по бокам вьется — чистый саван. Бумажки в волосьях рыбками прыгают. А жеребец так и заливается. Ужасти-то какие!
— А то вот третьего дня меня с одним гостем венчали, так, для шутки, конечно: вместо венцов над головой ночные вазы
держали, вместо
свечек пивные бутылки донышками кверху, за попа другой гость был, надел мою юбку наизнанку, так и ходил.
Мы бросились толпою в маленький номерок, который занимал Саша, и увидали поражающую картину: посреди комнаты, освещенной одною догоравшею
свечкой, стоял бледный, испуганный денщик Саши и
держал его в своих объятиях, меж тем как голова Саши лежала у него на плече. Руки его повисли, как плети, но согнувшиеся в коленах ноги еще делали такие судорожные движения, как будто его щекотали и он смеялся.
Была глубокая ночь. Вдруг сквозь сон ему почудилось, что кто-то крадется к тому месту нар, где он спал. Он старается проснуться. Вот кто-то уже около него. Ему слышно дыхание наклонившегося над ним человека. Он открывает глаза. Перед ним стоит его новый товарищ и как-то блаженно улыбается. Огарок сальной
свечки, который он
держит в руках, освещает его исхудалое лицо снизу.