Неточные совпадения
Львов в домашнем сюртуке с поясом, в замшевых ботинках сидел на кресле и в pince-nez с синими стеклами читал
книгу, стоявшую на пюпитре, осторожно на отлете
держа красивою рукой до половины испеплившуюся сигару.
— Нет, вы мне только скажите, Василий Лукич, — спросил он вдруг, уже сидя за рабочим столом и
держа в руках
книгу, — что больше Александра Невского? Вы знаете, папа получил Александра Невского?
И Аркадий и Катя молчали; он
держал в руках полураскрытую
книгу, а она выбирала из корзинки оставшиеся в ней крошки белого хлеба и бросала их небольшой семейке воробьев, которые, с свойственной им трусливою дерзостью, прыгали и чирикали у самых ее ног.
— Я не люблю Гейне, — заговорила Катя, указывая глазами на
книгу, которую Аркадий
держал в руках, — ни когда он смеется, ни когда он плачет: я его люблю, когда он задумчив и грустит.
— Когда роешься в
книгах — время течет незаметно, и вот я опоздал домой к чаю, — говорил он, выйдя на улицу, морщась от солнца. В разбухшей, измятой шляпе, в пальто, слишком широком и длинном для него, он был похож на банкрота купца, который долго сидел в тюрьме и только что вышел оттуда. Он шагал важно, как гусь,
держа руки в карманах, длинные рукава пальто смялись глубокими складками. Рыжие щеки Томилина сыто округлились, голос звучал уверенно, и в словах его Клим слышал строгость наставника.
Через минуту оттуда важно выступил небольшой человечек с растрепанной бородкой и серым, незначительным лицом. Он был одет в женскую ватную кофту, на ногах, по колено, валяные сапоги, серые волосы на его голове были смазаны маслом и лежали гладко. В одной руке он
держал узенькую и длинную
книгу из тех, которыми пользуются лавочники для записи долгов. Подойдя к столу, он сказал дьякону...
— Только? — спросил он, приняв из рук Самгина письмо и маленький пакет
книг; взвесил пакет на ладони, положил его на пол, ногою задвинул под диван и стал читать письмо,
держа его близко пред лицом у правого глаза, а прочитав, сказал...
— Меня? Разве я за настроения моего поверенного ответственна? Я говорю в твоих интересах. И — вот что, — сказала она, натягивая перчатку на пальцы левой руки, — ты возьми-ка себе Мишку, он тебе и комнаты приберет и
книги будет в порядке
держать, — не хочешь обедать с Валентином — обед подаст. Да заставил бы его и бумаги переписывать, — почерк у него — хороший. А мальчишка он — скромный, мечтатель только.
Седобородый жандарм, вынимая из шкафа
книги, встряхивал их,
держа вверх корешками, и следил, как молодой товарищ его, разрыв постель, заглядывает под кровать, в ночной столик. У двери, мечтательно покуривая, прижался околоточный надзиратель, он пускал дым за дверь, где неподвижно стояли двое штатских и откуда притекал запах йодоформа. Самгин поймал взгляд молодого жандарма и шепнул ему...
Он вдруг сел на стул. Я стоял у стола и одной рукой трепал
книгу Белинского, а в другой
держал шляпу.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко, да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать?
Книг здесь нет никаких, да хоть бы и были, как я буду
держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь, да видит, что пользы нет, взял да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо: не думать!
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский лежал на походной кровати. Перед ним на столике лежали его пистолеты, а сабля висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский
держал в руке открытую
книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
Из гимназии ему пришлось уйти. Предполагалось, что он будет
держать экстерном, но вместо подготовки к экзамену он поглощал
книги, делал выписки, обдумывал планы каких-то работ. Иногда, за неимением лучшего слушателя, брат прочитывал мне отрывки ив своих компиляций, и я восхищался точностью и красотой его изложения. Но тут подвернулось новое увлечение.
Крошечная детская с одним окном и двумя кроватями привела мисс Дудль еще раз в ужас, а потом она уже перестала удивляться. Гости произвели в детской что-то вроде обыска. Мисс Дудль
держала себя, как опытный сыщик: осмотрела игрушки,
книги, детскую кровать, заглянула под кровать, отодвинула все комоды и даже пересчитала белье и платья. Стабровский с большим вниманием следил за ней и тоже рассматривал детские лифчики, рубашки и кофточки.
Книгу эту он
держал в укладке под замком, и не однажды я видел, что прежде, чем вынуть ее, дед моет руки.
— И охота ему хо-о-о-о-дить, — сказал я, тоже потягиваясь и потрясая над головой
книгу Кайданова, которую
держал в обеих руках.
На дрожках ей было очень неловко сидеть. При каждом толчке она, чтоб удержаться, схватывалась за мое пальто левой рукой, грязной, маленькой, в каких-то цыпках. В другой руке она крепко
держала свои
книги; видно было по всему, что
книги эти ей очень. дороги. Поправляясь, она вдруг обнажила свою ногу, и, к величайшему удивлению моему, я увидел, что она была в одних дырявых башмаках, без чулок. Хоть я и решился было ни о чем ее не расспрашивать, но тут опять не мог утерпеть.
Между ними, словно ящерицы, проползали ревнительницы женского вопроса, по поводу которых у нас чуть-чуть не произошла ссора с Тебеньковым, бойко стуча каблучками и
держа под мышками
книги.
Николаев сидел спиной к ним, у стола, заваленного
книгами, атласами и чертежами. Он в этом году должен был
держать экзамен в академию генерального штаба и весь год упорно, без отдыха готовился к нему. Это был уж третий экзамен, так как два года подряд он проваливался.
Я так и сделал: три ночи всё на этом инструменте, на коленях, стоял в своей яме, а духом на небо молился и стал ожидать себе иного в душе совершения. А у нас другой инок Геронтий был, этот был очень начитанный и разные
книги и газеты
держал, и дал он мне один раз читать житие преподобного Тихона Задонского, и когда, случалось, мимо моей ямы идет, всегда, бывало, возьмет да мне из-под ряски газету кинет.
Другой солдатик по складам читал какую-то
книгу,
держа ее около самой свечки.
Когда я вслед за ними вошел на террасу — исключая Вареньки, сестры Дмитрия, которая только внимательно посмотрела на меня своими большими темно-серыми глазами, — каждая из дам сказала мне несколько слов, прежде чем они снова взяли каждая свою работу, а Варенька вслух начала читать
книгу, которую она
держала у себя на коленях, заложив пальцем.
— «Им ответ
держал премудрый царь, премудрый царь Давид Евсиевич: „Я вам, братцы, и про то скажу, про то скажу, вам поведаю: в Голубиной
книге есть написано: у нас Белый царь будет над царями царь; он верует веру крещеную, крещеную, богомольную; он в матерь божию богородицу и в троицу верует неразделимую.
Алатырь-камень всем камням отец; на белом Алатыре на камени сам Исус Христос опочив
держал, царь небесный беседовал со двунадесяти со апостолам, утверждал веру христианскую; утвердил он веру на камени, распущал он
книги по всей земле.
Им ответ
держал премудрый царь, премудрый царь Давид Евсиевич: «Я вам, братцы, про то скажу, про эту
книгу Голубиную: эта
книга не малая; сорока сажен долина ее, поперечина двадцати сажен; приподнять
книгу, не поднять будет; на руцех
держать, не сдержать будет; по строкам глядеть, все не выглядеть; по листам ходить, все не выходить, а читать
книгу — ее некому, а писал
книгу Богослов Иван, а читал
книгу Исай-пророк, читал ее по три годы, прочел в
книге только три листа; уж мне честь
книгу — не прочесть, божию!
Раньше эти
книги Передонов
держал на виду, чтобы показать, что у него свободные мнения, — хотя на самом деле он не имел ни мнений, ни даже охоты к размышлениям.
В темных сенях попался Передонову еще один городовой, низенький, тощий человек вида исполнительного, но все же унылого. Он стоял неподвижно и
держал подмышкой
книгу в кожаном черном переплете. Отрепанная босая девица выбежала из боковой двери, стащила пальто с Передонова и провела его в гостиную, приговаривая...
— Я не
держу, ты сам стал, — улыбаясь из-за
книги, ответила сестра.
И эти
книги он только
держал, а не читал.
— Эту
книгу, — выражался он, — всякий русский человек в настоящее время у себя на столе бессменно
держать должен. Потому, кто может зараньше определить, на какой он остров попасть может? И сколько, теперича, есть в нашем отечестве городов, где ни хлеба испечь не умеют, ни супу сварить не из чего? А ежели кто эту
книгу основательно знает, тот сам все сие и испечет, и сварит, а по времени, быть может, даже и других к употреблению подлинной пищи приспособит!
Чтение хороших
книг, общество умных людей, беспрестанные разговоры со мною вознаградят недостаток воспитания; застенчивость пройдет, и уменье
держать себя в свете придет само собою».
Я люблю
книги, люблю
держать их в руках, пробегая заглавия, которые звучат как голос за таинственным входом или наивно открывают содержание текста.
M-r le pretre Zajonczek взял обе эти
книги и,
держа их в руке, постучал в двери Долинского.
Ни сада, ни театра, ни порядочного оркестра; городская и клубная библиотеки посещались только евреями-подростками, так что журналы и новые
книги по месяцам лежали неразрезанными; богатые и интеллигентные спали в душных, тесных спальнях, на деревянных кроватях с клопами, детей
держали в отвратительно грязных помещениях, называемых детскими, а слуги, даже старые и почтенные, спали в кухне на полу и укрывались лохмотьями.
Входят Mашенька, 1-я приживалка с колодой карт, которую
держит перед собой, как
книгу, 2-я приживалка, с собачкой на руках.
Князь молчал и
держал глаза опущенными в одну из
книг.
Наталью перестали
держать, как девочку, m-lle Boncourt давно уже не давала ей уроков из мифологии и географии; но Наталья должна была каждое утро читать исторические
книги, путешествия и другие назидательные сочинения — при ней.
Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц
книги, которую Рудин
держал в руках, дивные образы, новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей в душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, тихо вспыхивала и разгоралась святая искра восторга…
Заскорузлые руки с узловатыми, скрюченными пальцами умело и ловко
держали топор и с трудом перелистывали закапанные воском страницы богослужебных
книг, что меня постоянно удивляло.
Я помню, как один раз услышал я, что он смеется: я заглянул в его комнату и увидел, что мой строгий наставник,
держа в руке какую-то математическую
книгу, хохочет, как дитя, смотря на играющих котят…
«Он» был уже, однако, одет. «Он» отворил нам дверь,
держа в руках
книгу, и, не отрывая от нее глаз, пошел перед нами, как будто наше появление не составляло для него ничего непредвиденного и, пожалуй, даже не относилось к нему.
Я лично был в таком энтузиазме, что, подходя к Палкину трактиру и встретивши «стриженую», которая шла по Невскому, притоптывая каблучками и
держа под мышкой
книгу, не воздержался, чтобы не сказать...
Вижу — налетел я с ковшом на брагу, хочу ему ответить, а он повернулся и ушёл. Сижу я в дураках, смотрю. Комната — большая, чистая, в углу стол для ужина накрыт, на стенах — полки с
книгами,
книги — светские, но есть библия, евангелие и старый славянский псалтирь. Вышел на двор, моюсь. Дядя идёт, картуз ещё больше на затылке, руками махает и голову
держит вперёд, как бык.
Нина Ивановна хотела что-то сказать, но не могла выговорить ни слова, всхлипнула и ушла к себе. Басы опять загудели в печке, стало вдруг страшно. Надя вскочила с постели и быстро пошла к матери. Нина Ивановна, заплаканная, лежала в постели, укрывшись голубым одеялом, и
держала в руках
книгу.
В воскресенье он не выходил за сбором тряпок, почти весь день читая Библию.
Книгу он
держал, упирая ее в грудь себе, и сердился, если кто-нибудь трогал ее или мешал ему читать.
Потом — священная история. Ее Алеша любил больше. Удивительные, огромные и фантастические образы. Каин, потом история Иосифа, цари, войны. Как вороны носили хлеб пророку Илии. И картинка была при этом: сидит Илия на камне с большою
книгою, а две птицы летят к нему,
держа в носах что-то круглое.
Иван Алексеевич Огнев помнит, как в тот августовский вечер он со звоном отворил стеклянную дверь и вышел на террасу. На нем была тогда легкая крылатка и широкополая соломенная шляпа, та самая, которая вместе с ботфортами валяется теперь в пыли под кроватью. В одной руке он
держал большую вязку
книг и тетрадей, в другой — толстую, суковатую палку.
В эту весну мальчик не мог выйти в свой любимый уголок. По-прежнему около него сидела сестра, но уже не у окна, а у его постели; она читала
книгу, но не для себя, а вслух ему, потому что ему было трудно поднять свою исхудалую голову с белых подушек и трудно
держать в тощих руках даже самый маленький томик, да и глаза его скоро утомлялись от чтения. Должно быть, он уже больше никогда не выйдет в свой любимый уголок.
Побеждать нужно головой, а не руками, потому что на голову подлецы слабы; по этой-то причине они и прячут
книги от бедного человека и
держат его во тьме невежества, что боятся за себя.
Диву дался Патап Максимыч. Сколько лет на свете живет,
книги тоже читает, с хорошими людьми водится, а досель не слыхал, не ведал про такую штуку… Думалось ему, что паломник из-за моря вывез свою матку, а тут закоптелый лесник, последний, может быть, человек, у себя в зимнице такую же вещь
держит.