Неточные совпадения
— Впрочем, — нахмурившись сказал Сергей Иванович, не любивший противоречий и в особенности таких, которые беспрестанно перескакивали с одного на другое и без всякой связи вводили новые доводы, так что нельзя было знать, на что отвечать, — впрочем, не в том
дело.
Позволь. Признаешь ли ты, что образование есть благо для народа?
Не раз говорила она себе эти последние
дни и сейчас только, что Вронский для нее один из сотен вечно одних и тех же, повсюду встречаемых молодых людей, что она никогда не
позволит себе и думать о нем; но теперь, в первое мгновенье встречи с ним, ее охватило чувство радостной гордости.
Если ты
позволить мне рекапитюлировать,
дело было так: когда вы расстались, ты был велик, как можно быть великодушным: ты отдал ей всё — свободу, развод даже.
— То есть,
позвольте, почему ж вы знаете, что вы потеряете время? Многим статья эта недоступна, то есть выше их. Но я, другое
дело, я вижу насквозь его мысли и знаю, почему это слабо.
— Ну, так я ваших коров посмотрю и, если
позволите, я распоряжусь, как их кормить. Всё
дело в корме.
И Степан Аркадьич улыбнулся. Никто бы на месте Степана Аркадьича, имея
дело с таким отчаянием, не
позволил себе улыбнуться (улыбка показалась бы грубой), но в его улыбке было так много доброты и почти женской нежности, что улыбка его не оскорбляла, а смягчала и успокоивала. Его тихие успокоительные речи и улыбки действовали смягчающе успокоительно, как миндальное масло. И Анна скоро почувствовала это.
—
Позвольте еще спросить: ведь эти души, я полагаю, вы считаете со
дня подачи последней ревизии?
—
Позвольте, я сейчас расскажу вашему кучеру. — Тут Манилов с такою же любезностью рассказал
дело кучеру и сказал ему даже один раз «вы».
— Вас может только наградить один Бог за такую службу, Афанасий Васильевич. А я вам не скажу ни одного слова, потому что, — вы сами можете чувствовать, — всякое слово тут бессильно. Но
позвольте мне одно сказать насчет той просьбы. Скажите сами: имею ли я право оставить это
дело без внимания и справедливо ли, честно ли с моей стороны будет простить мерзавцев.
—
Позвольте вам доложить, ваше сиятельство, что я не очень понимаю это
дело.
—
Позвольте, — сказал <он>, — этак
дело затянется.
— Теперь
позвольте вас спросить, — сказал Муразов, — что ж Чичиков и какого роду <
дело>?
— Это другое
дело, — сказал Тентетников. — Если бы он был старик, бедняк, не горд, не чванлив, не генерал, я бы тогда
позволил ему говорить мне ты и принял бы даже почтительно.
—
Позвольте мне как-нибудь обделать это
дело, — сказал он вслух. — Я могу съездить к его превосходительству и объясню, что случилось это с вашей стороны по недоразумению, по молодости и незнанью людей и света.
— Но
позвольте… Как же трактовать об этом письменно? Ведь это такого рода
дело… Души ведь некоторым образом… мертвые.
—
Позвольте вам вместо того, чтобы заводить длинное
дело, вы, верно, не хорошо рассмотрели самое завещание: там, верно, есть какая-нибудь приписочка. Вы возьмите его на время к себе. Хотя, конечно, подобных вещей на дом брать запрещено, но если хорошенько попросить некоторых чиновников… Я с своей стороны употреблю мое участие.
—
Позвольте узнать, где здесь
дела по крепостям?
—
Позвольте узнать, — сказал Чичиков с поклоном, — здесь
дела по крепостям?
Гм! гм! Читатель благородный,
Здорова ль ваша вся родня?
Позвольте: может быть, угодно
Теперь узнать вам от меня,
Что значит именно родные.
Родные люди вот какие:
Мы их обязаны ласкать,
Любить, душевно уважать
И, по обычаю народа,
О Рождестве их навещать
Или по почте поздравлять,
Чтоб остальное время года
Не думали о нас они…
Итак, дай Бог им долги
дни!
— Я, брат Родя, у вас тут теперь каждый
день так обедаю, — пробормотал он, насколько
позволял набитый полный рот говядиной, — и это все Пашенька, твоя хозяюшка, хозяйничает, от всей души меня чествует. Я, разумеется, не настаиваю, ну да и не протестую. А вот и Настасья с чаем! Эка проворная! Настенька, хошь пивца?
Что же касается пышной дамы, то вначале она так и затрепетала от грома и молнии; но странное
дело: чем многочисленнее и крепче становились ругательства, тем вид ее становился любезнее, тем очаровательнее делалась ее улыбка, обращенная к грозному поручику. Она семенила на месте и беспрерывно приседала, с нетерпением выжидая, что наконец-то и ей
позволят ввернуть свое слово, и дождалась.
Да вот, кстати же! — вскрикнул он, чему-то внезапно обрадовавшись, — кстати вспомнил, что ж это я!.. — повернулся он к Разумихину, — вот ведь ты об этом Николашке мне тогда уши промозолил… ну, ведь и сам знаю, сам знаю, — повернулся он к Раскольникову, — что парень чист, да ведь что ж делать, и Митьку вот пришлось обеспокоить… вот в чем дело-с, вся-то суть-с: проходя тогда по лестнице…
позвольте: ведь вы в восьмом часу были-с?
—
Позвольте, господа,
позвольте; не теснитесь, дайте пройти! — говорил он, пробираясь сквозь толпу, — и сделайте одолжение, не угрожайте; уверяю вас, что ничего не будет, ничего не сделаете, не робкого десятка-с, а, напротив, вы же, господа, ответите, что насилием прикрыли уголовное
дело.
— Но
позвольте,
позвольте же мне, отчасти, все рассказать… как было
дело и… в свою очередь… хотя это и лишнее, согласен с вами, рассказывать, — но год назад эта девица умерла от тифа, я же остался жильцом, как был, и хозяйка, как переехала на теперешнюю квартиру, сказала мне… и сказала дружески… что она совершенно во мне уверена и все… но что не захочу ли я дать ей это заемное письмо, в сто пятнадцать рублей, всего что она считала за мной долгу.
— Вчера, я знаю. Я ведь сам прибыл всего только третьего
дня. Ну-с, вот что я скажу вам на этот счет, Родион Романович; оправдывать себя считаю излишним, но
позвольте же и мне заявить: что ж тут, во всем этом, в самом
деле, такого особенно преступного с моей стороны, то есть без предрассудков-то, а здраво судя?
Паратов. Помилуйте, за кого же вы меня принимаете! Если женщина свободна, ну, тогда другой разговор… Я, Лариса Дмитриевна, человек с правилами, брак для меня
дело священное. Я этого вольнодумства терпеть не могу.
Позвольте узнать: ваш будущий супруг, конечно, обладает многими достоинствами?
Лариса. Это уж мое
дело. Если я боюсь и не смею осуждать его, так не
позволю и вам.
Позвольте, расскажу вам весть:
Княгиня Ласова какая-то здесь есть,
Наездница, вдова, но нет примеров,
Чтоб ездило с ней много кавалеров.
На
днях расшиблась в пух, —
Жоке́ не поддержал, считал он, видно, мух. —
И без того она, как слышно, неуклюжа,
Теперь ребра недостает,
Так для поддержки ищет мужа.
Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:
Позвольте нам своими счесться,
Хоть дальними, — наследства не
делить;
Не знали вы, а я подавно, —
Спасибо научил двоюродный ваш брат, —
Как вам доводится Настасья Николавна?
День похорон Баумана
позволил Самгину окончательно и твердо убедиться, что Москва действительно устала.
«Зубатов — идиот», — мысленно выругался он и, наткнувшись в темноте на стул, снова лег. Да, хотя старики-либералы спорят с молодежью, но почти всегда оговариваются, что спорят лишь для того, чтоб «предостеречь от ошибок», а в сущности, они провоцируют молодежь, подстрекая ее к большей активности. Отец Татьяны, Гогин, обвиняет свое поколение в том, что оно не нашло в себе сил продолжить
дело народовольцев и
позволило разыграться реакции Победоносцева. На одном из вечеров он покаянно сказал...
«Негодяй и, наверное, шпион», — отметил брезгливо Самгин и тут же подумал, что вторжение бытовых эпизодов в драмы жизни не только естественно, а, прерывая течение драматических событий,
позволяет более легко переживать их. Затем он вспомнил, что эта мысль вычитана им в рецензии какой-то парижской газеты о какой-то пьесе, и задумался о
делах практических.
— В простонародной грязно будто бы!
Позвольте — как же может быть грязно, ежели там шесть
дней в неделю с утра до вечера мылом моются?
—
Позволь, Тимофей! С одной стороны, конечно, интеллигенты-практики, влагая свою энергию в
дело промышленности и проникая в аппарат власти… с другой стороны, заветы недавнего прошлого…
— Затем выбегает в соседнюю комнату, становится на руки, как молодой негодяй, ходит на руках и сам на себя в низок зеркала смотрит. Но —
позвольте! Ему — тридцать четыре года, бородка солидная и даже седые височки. Да-с! Спрашивают… спрашиваю его: «Очень хорошо, Яковлев, а зачем же ты вверх ногами ходил?» — «Этого, говорит, я вам объяснить не могу, но такая у меня примета и привычка, чтобы после успеха в
деле пожить минуточку вниз головою».
Прочитав утром крикливые газеты, он с полудня уходил на улицы, бывал на собраниях, митингах, слушая, наблюдая, встречая знакомых, выспрашивал, но не высказывался, обедал в ресторанах,
позволяя жене думать, что он занят конспиративными
делами.
Бальзаминов. Нет,
позвольте, маменька: это
дело рассудить надо.
Потом еще Штольц, уезжая, завещал Обломова ей, просил приглядывать за ним, мешать ему сидеть дома. У ней, в умненькой, хорошенькой головке, развился уже подробный план, как она отучит Обломова спать после обеда, да не только спать, — она не
позволит ему даже прилечь на диване
днем: возьмет с него слово.
На другой
день милая болтовня и ласковая шаловливость Ольги не могли развеселить его. На ее настойчивые вопросы он должен был отозваться головною болью и терпеливо
позволил себе вылить на семьдесят пять копеек одеколону на голову.
— И зовете меня на помощь; думал, что пришла пора медведю «сослужить службу», и чуть было не оказал вам в самом
деле «медвежьей услуги», — добавил он, вынимая из кармана и показывая ей обломок бича. — От этого я
позволил себе сделать вам дерзкий вопрос об имени… Простите меня, ради Бога, и скажите и остальное: зачем вы открыли мне это?
— Я не мешаюсь ни в чьи
дела, Татьяна Марковна, вижу, что вы убиваетесь горем, — и не мешаю вам: зачем же вы хотите думать и чувствовать за меня?
Позвольте мне самому знать, что мне принесет этот брак! — вдруг сказал Тушин резко. — Счастье на всю жизнь — вот что он принесет! А я, может быть, проживу еще лет пятьдесят! Если не пятьдесят, хоть десять, двадцать лет счастья!
—
Позвольте, Иван Иванович, кончить, это не все. Борис Павлыч… вечером, накануне
дня рождения Марфеньки… пошел искать Веру…
Но чтобы наказать себя еще больше, доскажу его вполне. Разглядев, что Ефим надо мной насмехается, я
позволил себе толкнуть его в плечо правой рукой, или, лучше сказать, правым кулаком. Тогда он взял меня за плечи, обернул лицом в поле и — доказал мне на
деле, что он действительно сильнее всех у нас в гимназии.
В судах запирают же двери, когда
дело идет о неприличностях; зачем же
позволяют на улицах, где еще больше людей?
Я особенно оценил их деликатность в том, что они оба не
позволили себе ни малейшей шутки надо мною, а стали, напротив, относиться к
делу так же серьезно, как и следовало.
— Не
позволите ли войти по важнейшему
делу? — громко и осанисто произнес Стебельков.
Последние два
дня дул крепкий, штормовой ветер; наконец он утих и
позволил нам зайти за рифы, на рейд. Это было сделано с рассветом; я спал и ничего не видал. Я вышел на палубу, и берег представился мне вдруг, как уже оконченная, полная картина, прихотливо изрезанный красивыми линиями, со всеми своими очаровательными подробностями, в красках, в блеске.
— Сенат не имеет права сказать этого. Если бы Сенат
позволял себе кассировать решения судов на основании своего взгляда на справедливость самих решений, не говоря уже о том, что Сенат потерял бы всякую точку опоры и скорее рисковал бы нарушать справедливость, чем восстановлять ее, — сказал Селенин, вспоминая предшествовавшее
дело, — не говоря об этом, решения присяжных потеряли бы всё свое значение.
Старый генерал и не
позволял себе думать о таких
делах, считая своим патриотическим, солдатским долгом не думать для того, чтобы не ослабеть в исполнении этих, по его мнению, очень важных своих обязанностей.
Фанарин встал и, выпятив свою белую широкую грудь, по пунктам, с удивительной внушительностью и точностью выражения, доказал отступление суда в шести пунктах от точного смысла закона и, кроме того,
позволил себе, хотя вкратце, коснуться и самого
дела по существу и вопиющей несправедливости его решения.