Неточные совпадения
Один из них, например, вот этот, что имеет толстое лицо… не вспомню его фамилии, никак не может обойтись без того, чтобы, взошедши на кафедру, не
сделать гримасу, вот этак (
делает гримасу),и потом начнет
рукою из-под галстука утюжить
свою бороду.
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях — то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять на
свои руки девицу. Она изволит получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут.
Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
Увидав мать, они испугались, но, вглядевшись в ее лицо, поняли, что они
делают хорошо, засмеялись и с полными пирогом ртами стали обтирать улыбающиеся губы
руками и измазали все
свои сияющие лица слезами и вареньем.
Но
делать нечего было, и она, перебирая
своими маленькими
руками гладкий ножичек, усиливалась читать.
— Ну, будет, будет! И тебе тяжело, я знаю. Что
делать? Беды большой нет. Бог милостив… благодарствуй… — говорил он, уже сам не зная, что говорит, и отвечая на мокрый поцелуй княгини, который он почувствовал на
своей руке, и вышел из комнаты.
Как ни страшно было Левину обнять
руками это страшное тело, взяться за те места под одеялом, про которые он хотел не знать, но, поддаваясь влиянию жены, Левин
сделал свое решительное лицо, какое знала его жена, и, запустив
руки, взялся, но, несмотря на
свою силу, был поражен странною тяжестью этих изможденных членов.
— Не могу, — отвечал Левин. — Ты постарайся, войди в в меня, стань на точку зрения деревенского жителя. Мы в деревне стараемся привести
свои руки в такое положение, чтоб удобно было ими работать; для этого обстригаем ногти, засучиваем иногда рукава. А тут люди нарочно отпускают ногти, насколько они могут держаться, и прицепляют в виде запонок блюдечки, чтоб уж ничего нельзя было
делать руками.
Больной удержал в
своей руке руку брата. Левин чувствовал, что он хочет что-то
сделать с его
рукой и тянет ее куда-то. Левин отдавался замирая. Да, он притянул ее к
своему рту и поцеловал. Левин затрясся от рыдания и, не в силах ничего выговорить, вышел из комнаты.
Как всегда держась чрезвычайно прямо,
своим быстрым, твердым и легким шагом, отличавшим ее от походки других светских женщин, и не изменяя направления взгляда, она
сделала те несколько шагов, которые отделяли ее от хозяйки, пожала ей
руку, улыбнулась и с этою улыбкой оглянулась на Вронского.
Алексей Александрович помолчал и потер
рукою лоб и глаза. Он увидел, что вместо того, что он хотел
сделать, то есть предостеречь
свою жену от ошибки в глазах света, он волновался невольно о том, что касалось ее совести, и боролся с воображаемою им какою-то стеной.
Француз спал или притворялся, что спит, прислонив голову к спинке кресла, и потною
рукой, лежавшею на колене,
делал слабые движения, как будто ловя что-то. Алексей Александрович встал, хотел осторожно, но, зацепив за стол, подошел и положил
свою руку в
руку Француза. Степан Аркадьич встал тоже и, широко отворяя глава, желая разбудить себя, если он спит, смотрел то на того, то на другого. Всё это было наяву. Степан Аркадьич чувствовал, что у него в голове становится всё более и более нехорошо.
С
рукой мертвеца в
своей руке он сидел полчаса, час, еще час. Он теперь уже вовсе не думал о смерти. Он думал о том, что
делает Кити, кто живет в соседнем нумере,
свой ли дом у доктора. Ему захотелось есть и спать. Он осторожно выпростал
руку и ощупал ноги. Ноги были холодны, но больной дышал. Левин опять на цыпочках хотел выйти, но больной опять зашевелился и сказал...
Первым движением она отдернула
свою руку от его влажной, с большими надутыми жилами
руки, которая искала ее; но, видимо
сделав над собой усилие, пожала его
руку.
—…мрет без помощи? Грубые бабки замаривают детей, и народ коснеет в невежестве и остается во власти всякого писаря, а тебе дано в
руки средство помочь этому, и ты не помогаешь, потому что, по твоему, это не важно. И Сергей Иванович поставил ему дилемму: или ты так неразвит, что не можешь видеть всего, что можешь
сделать, или ты не хочешь поступиться
своим спокойствием, тщеславием, я не знаю чем, чтоб это
сделать.
И ни то, ни другое не давало не только ответа, но ни малейшего намека на то, что ему, Левину, и всем русским мужикам и землевладельцам
делать с
своими миллионами
рук и десятин, чтоб они были наиболее производительны для общего благосостояния.
Отношения к мужу были яснее всего. С той минуты, как Анна полюбила Вронского, он считал одно
свое право на нее неотъемлемым. Муж был только излишнее и мешающее лицо. Без сомнения, он был в жалком положении, но что было
делать? Одно, на что имел право муж, это было на то, чтобы потребовать удовлетворения с оружием в
руках, и на это Вронский был готов с первой минуты.
Сдерживая на тугих вожжах фыркающую от нетерпения и просящую хода добрую лошадь, Левин оглядывался на сидевшего подле себя Ивана, не знавшего, что
делать своими оставшимися без работы
руками, и беспрестанно прижимавшего
свою рубашку, и искал предлога для начала разговора с ним. Он хотел сказать, что напрасно Иван высоко подтянул чересседельню, но это было похоже на упрек, а ему хотелось любовного разговора. Другого же ничего ему не приходило в голову.
«Ах, что я
делаю!» сказала она себе, почувствовав вдруг боль в обеих сторонах головы. Когда она опомнилась, она увидала, что держит обеими
руками свои волосы около висков и сжимает их. Она вскочила и стала ходить.
Но только что он двинулся, дверь его нумера отворилась, и Кити выглянула. Левин покраснел и от стыда и от досады на
свою жену, поставившую себя и его в это тяжелое положение; но Марья Николаевна покраснела еще больше. Она вся сжалась и покраснела до слез и, ухватив обеими
руками концы платка, свертывала их красными пальцами, не зная, что говорить и что
делать.
— Прекрасно
сделала, — сказал он со спокойною улыбкой, открывая
свои сплошные зубы и целуя ее
руку.
— Послушай, Казбич, — говорил, ласкаясь к нему, Азамат, — ты добрый человек, ты храбрый джигит, а мой отец боится русских и не пускает меня в горы; отдай мне
свою лошадь, и я
сделаю все, что ты хочешь, украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку, что только пожелаешь, — а шашка его настоящая гурда [Гурда — сорт стали, название лучших кавказских клинков.] приложи лезвием к
руке, сама в тело вопьется; а кольчуга — такая, как твоя, нипочем.
Наконец бричка,
сделавши порядочный скачок, опустилась, как будто в яму, в ворота гостиницы, и Чичиков был встречен Петрушкою, который одною
рукою придерживал полу
своего сюртука, ибо не любил, чтобы расходились полы, а другою стал помогать ему вылезать из брички. Половой тоже выбежал, со свечою в
руке и салфеткою на плече. Обрадовался ли Петрушка приезду барина, неизвестно, по крайней мере, они перемигнулись с Селифаном, и обыкновенно суровая его наружность на этот раз как будто несколько прояснилась.
Да ты смотри себе под ноги, а не гляди в потомство; хлопочи о том, чтобы мужика
сделать достаточным да богатым, да чтобы было у него время учиться по охоте
своей, а не то что с палкой в
руке говорить: «Учись!» Черт знает, с которого конца начинают!..
Он очень долго жал ему
руку и просил убедительно
сделать ему честь
своим приездом в деревню, к которой, по его словам, было только пятнадцать верст от городской заставы.
По движениям губ и
рук их видно было, что они были заняты живым разговором; может быть, они тоже говорили о приезде нового генерал-губернатора и
делали предположения насчет балов, какие он даст, и хлопотали о вечных
своих фестончиках и нашивочках.
Господин скинул с себя картуз и размотал с шеи шерстяную, радужных цветов косынку, какую женатым приготовляет
своими руками супруга, снабжая приличными наставлениями, как закутываться, а холостым — наверное не могу сказать, кто
делает, бог их знает, я никогда не носил таких косынок.
Я выделывал ногами самые забавные штуки: то, подражая лошади, бежал маленькой рысцой, гордо поднимая ноги, то топотал ими на месте, как баран, который сердится на собаку, при этом хохотал от души и нисколько не заботился о том, какое впечатление произвожу на зрителей, Сонечка тоже не переставала смеяться: она смеялась тому, что мы кружились, взявшись
рука за
руку, хохотала, глядя на какого-то старого барина, который, медленно поднимая ноги, перешагнул через платок, показывая вид, что ему было очень трудно это
сделать, и помирала со смеху, когда я вспрыгивал чуть не до потолка, чтобы показать
свою ловкость.
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под кресло бабушки, чем выходить из-за него, как было отказаться? — я встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то
рука в белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что
делать с
своими ногами.
И когда кучер отвечал утвердительно, она махнула
рукой и отвернулась. Я был в сильном нетерпении: взлез на
свою лошадку, смотрел ей между ушей и
делал по двору разные эволюции.
Еще помню я, как, когда мы
делали круг и все взялись за
руки, она нагнула головку и, не вынимая
своей руки из моей, почесала носик о
свою перчатку.
Молодой человек, у которого я отбил даму, танцевал мазурку в первой паре. Он вскочил с
своего места, держа даму за
руку, и вместо того, чтобы
делать pas de Basques, [па-де-баск — старинное па мазурки (фр.).] которым нас учила Мими, просто побежал вперед; добежав до угла, приостановился, раздвинул ноги, стукнул каблуком, повернулся и, припрыгивая, побежал дальше.
Когда я принес манишку Карлу Иванычу, она уже была не нужна ему: он надел другую и, перегнувшись перед маленьким зеркальцем, которое стояло на столе, держался обеими
руками за пышный бант
своего галстука и пробовал, свободно ли входит в него и обратно его гладко выбритый подбородок. Обдернув со всех сторон наши платья и попросив Николая
сделать для него то же самое, он повел нас к бабушке. Мне смешно вспомнить, как сильно пахло от нас троих помадой в то время, как мы стали спускаться по лестнице.
— Слушай, слушай, пан! — сказал жид, посунувши обшлага рукавов
своих и подходя к нему с растопыренными
руками. — Вот что мы
сделаем. Теперь строят везде крепости и замки; из Неметчины приехали французские инженеры, а потому по дорогам везут много кирпичу и камней. Пан пусть ляжет на дне воза, а верх я закладу кирпичом. Пан здоровый и крепкий с виду, и потому ему ничего, коли будет тяжеленько; а я
сделаю в возу снизу дырочку, чтобы кормить пана.
Если же кто и производил обыск и ревизовку, то
делал это большею частию для
своего собственного удовольствия, особливо если на возу находились заманчивые для глаз предметы и если его собственная
рука имела порядочный вес и тяжесть.
Она в том, чтобы
делать так называемые чудеса
своими руками.
Сделав одно невольное движение
рукой, он вдруг ощутил в кулаке
своем зажатый двугривенный.
Амалия Ивановна не снесла и тотчас же заявила, что ее «фатер аус Берлин буль ошень, ошень важны шеловек и обе
рук по карман ходиль и всё
делал этак: пуф! пуф!», и чтобы действительнее представить
своего фатера, Амалия Ивановна привскочила со стула, засунула
свои обе
руки в карманы, надула щеки и стала издавать какие-то неопределенные звуки ртом, похожие на пуф-пуф, при громком хохоте всех жильцов, которые нарочно поощряли Амалию Ивановну
своим одобрением, предчувствуя схватку.
Авдотья Романовна то садилась к столу и внимательно вслушивалась, то вставала опять и начинала ходить, по обыкновению
своему, из угла в угол, скрестив
руки, сжав губы, изредка
делая свой вопрос, не прерывая ходьбы, задумываясь.
— Потом поймешь. Разве ты не то же
сделала? Ты тоже переступила… смогла переступить. Ты на себя
руки наложила, ты загубила жизнь…
свою (это все равно!) Ты могла бы жить духом и разумом, а кончишь на Сенной… Но ты выдержать не можешь и, если останешься одна, сойдешь с ума, как и я. Ты уж и теперь как помешанная; стало быть, нам вместе идти, по одной дороге! Пойдем!
— Ты поступил хорошо, потому что бедным детям надо играть и резвиться, и кто может
сделать им какую-нибудь радость, тот напрасно не спешит воспользоваться
своею возможностию. И в доказательство, что я права, опусти еще раз
свою руку в карман попробуй, где твой неразменный рубль?
Люди судорожно извивались, точно стремясь разорвать цепь
своих рук; казалось, что с каждой секундой они кружатся все быстрее и нет предела этой быстроте; они снова исступленно кричали, создавая облачный вихрь, он расширялся и суживался,
делая сумрак светлее и темней; отдельные фигуры, взвизгивая и рыча, запрокидывались назад, как бы стремясь упасть на пол вверх лицом, но вихревое вращение круга дергало, выпрямляло их, — тогда они снова включались в серое тело, и казалось, что оно, как смерч, вздымается вверх выше и выше.
— Ружейный прием и штацки ловко
делают. Вон этот, — он показал
рукою за плечо
свое, — которого в дом завели, так он — как хочешь!
— Это ужасно! — сочувственно откликнулся парижанин. — И все потому, что не хватает денег. А мадам Муромская говорит, что либералы — против займа во Франции. Но, послушайте, разве это политика? Люди хотят быть нищими… Во Франции революцию
делали богатые буржуа, против дворян, которые уже разорились, но держали короля в
своих руках, тогда как у вас, то есть у нас, очень трудно понять — кто
делает революцию?
— Это они хватили через край, — сказала она, взмахнув ресницами и бровями. — Это — сгоряча. «
Своей пустой ложкой в чужую чашку каши». Это надо было
сделать тогда, когда царь заявил, что помещичьих земель не тронет. Тогда, может быть, крестьянство взмахнуло бы
руками…
Он закрыл глаза, и, утонув в темных ямах, они
сделали лицо его более жутко слепым, чем оно бывает у слепых от рождения. На заросшем травою маленьком дворике игрушечного дома, кокетливо спрятавшего
свои три окна за палисадником, Макарова встретил уродливо высокий, тощий человек с лицом клоуна, с метлой в
руках. Он бросил метлу, подбежал к носилкам, переломился над ними и смешным голосом заговорил, толкая санитаров, Клима...
Самгин,
сделав равнодушное лицо, молча злился, возражать редактору он не хотел, считая это ниже
своего достоинства. На улицу вышли вместе, там редактор, протянув
руку Самгину, сказал...
В ней не осталось почти ничего, что напоминало бы девушку, какой она была два года тому назад, — девушку, которая так бережно и гордо несла по земле
свою красоту. Красота стала пышнее, ослепительней, движения Алины приобрели ленивую грацию, и было сразу понятно — эта женщина знает: все, что бы она ни
сделала, — будет красиво. В сиреневом шелке подкладки рукавов блестела кожа ее холеных
рук и, несмотря на лень ее движений, чувствовалась в них размашистая дерзость. Карие глаза улыбались тоже дерзко.
— Нехорошо
сделали с нами, ваше благородие, — глухим басом сказал лысый старик, скрестив
руки, положив широкие ладони на плечи
свои, — тяжелый голос его вызвал разнообразное эхо; кто-то пробормотал...
— Вот — смотрите, — говорил он, подняв
руки свои к лицу Самгина, показывая ему семь пальцев: — Семь нот, ведь только семь, да? Но — что же
сделали из них Бетховен, Моцарт, Бах? И это — везде, во всем: нам дано очень мало, но мы создали бесконечно много прекрасного.
У Обломова в кабинете переломаны или перебиты почти все вещи, особенно мелкие, требующие осторожного обращения с ними, — и всё по милости Захара. Он
свою способность брать в
руки вещь прилагает ко всем вещам одинаково, не
делая никакого различия в способе обращения с той или другой вещью.