Неточные совпадения
— Я вас попрошу никогда не
делать мне подобных предложений, —
рванул я вдруг.
— Ах, Жорж! Не может он без глупых шуток! — улыбнулась она мне. — Простите, у нас беспорядок. Жорж возится с этой
рванью, с переписчиками… Сидят и чешутся… На сорок копеек в день персидской ромашки выходит… А то без нее такой зоологический сад из квартиры
сделают, что сбежишь… Они из «Собачьего зала».
Дело кончилось благополучно. Показания учеников были в мою пользу, но особенно поддержал меня сторож Савелий, философски, с колокольчиком подмышкой, наблюдавший всю сцену. Впрочем, он показал только правду: Дитяткевич первый обругал меня и
рванул за шинель. Меня посадили в карцер, Дитяткевичу
сделали замечание. Тогда еще ученик мог быть более правым, чем «начальство»…
— Да, конечно, можно, — отвечала Анна Михайловна. Проводив Долинского до дверей, она вернулась и стала у окна. Через минуту на улице показался Долинский. Он вышел на середину мостовой,
сделал шаг и остановился в раздумье; потом перешагнул еще раз и опять остановился и вынул из кармана платок. Ветер
рванул у него из рук этот платок и покатил его по улице. Долинский как бы не заметил этого и тихо побрел далее. Анна Михайловна еще часа два ходила по своей комнате и говорила себе...
В трех комнатах занесенного снегом флигелька горели лампы с жестяными абажурами. На постелях бельишко было
рваное. Два шприца всего было. Маленький однограммовый и пятиграммовый — люэс. Словом, это была жалостливая, занесенная снегом бедность. Но… Гордо лежал отдельно шприц, при помощи которого я, мысленно замирая от страха, несколько раз уже
делал новые для меня, еще загадочные и трудные вливания сальварсана.
— Ваше благородие, — заговорил он решительно, подходя к столу, — пишите: Кóстюшка это
сделал, — Костинкин, —
рваная ноздря!.. Он, беспременно он, подлец!.. Никто, как он, человека этак испакостил. Его дело… Все одно: товарищ, не товарищ — знать не хочу!.. Пишите, ваше благородие!..
Он смерил меня любопытно-величавым взглядом и нерешительно протянул мне свою бледную, сквозящую тонкими голубыми жилками прозрачную руку, всю утопающую в кружеве его великолепных манжет. Я не знала, что мне с нею
делать. Очевидно, мой
рваный бешмет и запачканные лошадиным потом и пылью шальвары производили на него неприятное впечатление.