Неточные совпадения
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на
днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую
рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Левины жили уже третий месяц в Москве. Уже давно прошел тот срок, когда, по самым верным расчетам людей знающих эти
дела, Кити должна была
родить; а она всё еще носила, и ни по чему не было заметно, чтобы время было ближе теперь, чем два месяца назад. И доктор, и акушерка, и Долли, и мать, и в особенности Левин, без ужаса не могший подумать о приближавшемся, начинали испытывать нетерпение и беспокойство; одна Кити чувствовала себя совершенно спокойною и счастливою.
Вслед за доктором приехала Долли. Она знала, что в этот
день должен быть консилиум, и, несмотря на то, что недавно поднялась от родов (она
родила девочку в конце зимы), несмотря на то, что у ней было много своего горя и забот, она, оставив грудного ребенка и заболевшую девочку, заехала узнать об участи Кити, которая решалась нынче.
Пошли приветы, поздравленья:
Татьяна всех благодарит.
Когда же
дело до Евгенья
Дошло, то
девы томный вид,
Ее смущение, усталость
В его душе
родили жалость:
Он молча поклонился ей;
Но как-то взор его очей
Был чудно нежен. Оттого ли,
Что он и вправду тронут был,
Иль он, кокетствуя, шалил,
Невольно ль, иль из доброй воли,
Но взор сей нежность изъявил:
Он сердце Тани оживил.
— Я, брат
Родя, у вас тут теперь каждый
день так обедаю, — пробормотал он, насколько позволял набитый полный рот говядиной, — и это все Пашенька, твоя хозяюшка, хозяйничает, от всей души меня чествует. Я, разумеется, не настаиваю, ну да и не протестую. А вот и Настасья с чаем! Эка проворная! Настенька, хошь пивца?
Мне как раз представилось, как трагически погиб поручик Потанчиков, наш знакомый, друг твоего отца, — ты его не помнишь,
Родя, — тоже в белой горячке и таким же образом выбежал и на дворе в колодезь упал, на другой только
день могли вытащить.
Ну да, одним словом,
Родя…
дело в том…
Не стану теперь описывать, что было в тот вечер у Пульхерии Александровны, как воротился к ним Разумихин, как их успокоивал, как клялся, что надо дать отдохнуть Роде в болезни, клялся, что
Родя придет непременно, будет ходить каждый
день, что он очень, очень расстроен, что не надо раздражать его; как он, Разумихин, будет следить за ним, достанет ему доктора хорошего, лучшего, целый консилиум… Одним словом, с этого вечера Разумихин стал у них сыном и братом.
Я,
Родя,
дней шесть-семь назад убивалась, смотря на твое платье, как ты живешь, что ешь и в чем ходишь.
— «Каким таким манером?» — «А таким самым манером, что мазали мы этта с Митреем весь
день, до восьми часов, и уходить собирались, а Митрей взял кисть да мне по
роже краской и мазнул, мазнул, этта, он меня в
рожу краской, да и побег, а я за ним.
— Вы, впрочем, не конфузьтесь, — брякнул тот, —
Родя пятый
день уже болен и три
дня бредил, а теперь очнулся и даже ел с аппетитом. Это вот его доктор сидит, только что его осмотрел, а я товарищ Родькин, тоже бывший студент, и теперь вот с ним нянчусь; так вы нас не считайте и не стесняйтесь, а продолжайте, что вам там надо.
Если б паче всякого чаяния матушка
родила дочь, то батюшка объявил бы куда следовало о смерти неявившегося сержанта, и
дело тем бы и кончилось.
К довершению всего, мужики начали между собою ссориться: братья требовали
раздела, жены их не могли ужиться в одном доме; внезапно закипала драка, и все вдруг поднималось на ноги, как по команде, все сбегалось перед крылечко конторы, лезло к барину, часто с избитыми
рожами, в пьяном виде, и требовало суда и расправы; возникал шум, вопль, бабий хныкающий визг вперемежку с мужскою бранью.
Конечно, я сама могла бы дать ему по
роже, но я не знаю твоих
дел с ним, и я вообще не хочу вмешиваться в твои
дела, но они мне не нравятся.
Разумеется, он — хозяин и
дело обязывает его бороться против рабочих, но — видел бы ты, какая отвратительная
рожа была у него, когда он говорил это!
Да, в самом
деле крепче: прежде не торопились объяснять ребенку значения жизни и приготовлять его к ней, как к чему-то мудреному и нешуточному; не томили его над книгами, которые
рождают в голове тьму вопросов, а вопросы гложут ум и сердце и сокращают жизнь.
А сколько человек подойдет к нему в
день, всякий норовит сделать
рожу поглупее, вот как у тебя теперь!
Во всем городе потом говорили, что он тогда, укатив с Грушенькой в Мокрое, «просадил в одну ночь и следующий за тем
день три тысячи разом и воротился с кутежа без гроша, в чем мать
родила».
— Скажи твоему бездельнику барину, — обратился он к камердинеру, — что, за неименьем его собственной гнусной
рожи, дворянин Чертопханов изуродовал его писанную; и коли он желает от меня удовлетворенья, он знает, где найти дворянина Чертопханова! А то я сам его найду! На
дне моря сыщу подлую обезьяну!
В переходе от
дня к ночи в тайге всегда есть что-то торжественное. Угасающий
день нагоняет на душу чувство жуткое и тоскливое. Одиночество
родит мысли, воспоминания. Я так ушел в себя, что совершенно забыл о том, где я нахожусь и зачем пришел сюда в этот час сумерек.
Долгие разговоры были возбуждены этими необыкновенными словами. Но доверие было уже приобретено Верою Павловною; да и говорила она просто, не заходя далеко вперед, не рисуя никаких особенно заманчивых перспектив, которые после минутного восторга
рождают недоверие. Потому девушки не сочли ее помешанною, а только и было нужно, чтобы не сочли помешанною.
Дело пошло понемногу.
— Так, возьмут,
разденут, да в чем мать
родила и окунают, — смеется дедушка.
— Что ж ты не
рожаешь! — то и
дело укорял он жену, — срам сказать, сколько лет вместе живем, а хоть бы дочку ты принесла!
Сестрица послушалась и была за это вполне вознаграждена. Муж ее одной рукой загребал столько, сколько другому и двумя не загрести, и вдобавок никогда не скрывал от жены, сколько у него за
день собралось денег. Напротив того, придет и покажет: «Вот, душенька, мне сегодня Бог послал!» А она за это
рожала ему детей и была первой дамой в городе.
— Что тут за невидальщина? десять раз на
день, случается, видишь это зелье; какое ж тут диво? Не вздумала ли дьявольская
рожа посмеяться?
— Ручки любит земелька-то матушка! — вздыхал Михей Зотыч. — Черная земелька
родит беленький-то хлебец и черных ручек требует… А пшеничники позазнались малым
делом. И черному бы хлебцу рады, да и его не
родил господь… Ох, миленькие, от себя страждете!.. Лакомство-то свое, видно, подороже всего, а вот господь и нашел.
Поселились они с матерью во флигеле, в саду, там и родился ты, как раз в полдень — отец обедать идет, а ты ему встречу. То-то радовался он, то-то бесновался, а уж мать — замаял просто, дурачок, будто и невесть какое трудное
дело ребенка
родить! Посадил меня на плечо себе и понес через весь двор к дедушке докладывать ему, что еще внук явился, — дедушко даже смеяться стал: «Экой, говорит, леший ты, Максим!»
— Ты этого еще не можешь понять, что значит — жениться и что — венчаться, только это — страшная беда, ежели девица, не венчаясь, дитя
родит! Ты это запомни да, как вырастешь, на такие
дела девиц не подбивай, тебе это будет великий грех, а девица станет несчастна, да и дитя беззаконно, — запомни же, гляди! Ты живи, жалеючи баб, люби их сердечно, а не ради баловства, это я тебе хорошее говорю!
Недостаточно человека освободить от внешнего насилия, как то думает социальная религия наших
дней, нужно освободиться человеку от внутреннего зла, которое и
рождает насильственную связанность природы и смертоносный ее распад.
За несколько
дней до кончины она узнала, что Н. Д. Фонвизина
родила сына, и с сердечным чувством воскликнула: «Я знаю дом, где теперь радуются, но есть дом, где скоро будут плакать!» Так и сбылось.
Теперь я сижу, залечиваю ногу. Без этого нельзя думать о дороге. Без сомнения, прежде зимы нельзя будет ехать. Я не
разделяю твоих страхов, но хочу без раны пуститься, иначе придется с
рожей на ноге и с лихорадкой сидеть где-нибудь на станции.
— Тут все
дело в узкости. Надо, чтоб не было узких забот только о себе или только о тех, кого сама
родила. Наши силы — достояние общественное, и терпеться должно только то, что полезно, — опять поучал Белоярцев. — Задача в том, чтоб всем равно было хорошо, а не в том, чтобы некоторым было отлично.
— Да что это вы говорите, — вмешалась Бертольди. — Какое же
дело кому-нибудь верить или не верить. На приобретение ребенка была ваша воля, что ж, вам за это деньги платить, что ли? Это, наконец, смешно! Ну, отдайте его в воспитательный дом. Удивительное требование: я
рожу ребенка и в награду за это должна получать право на чужой труд.
— В самой
деле жена у вашего опекуна
родит? — спросил он, предполагая, что Клыков и это солгал ему.
Развивая и высказывая таким образом свою теорию, Вихров дошел наконец до крайностей; он всякую женщину, которая вышла замуж,
родит детей и любит мужа, стал презирать и почти ненавидеть, — и странное
дело: кузина Мари как-то у него была больше всех в этом случае перед глазами!
— Христос был не тверд духом. Пронеси, говорит, мимо меня чашу. Кесаря признавал. Бог не может признавать власти человеческой над людьми, он — вся власть! Он душу свою не
делит: это — божеское, это — человеческое… А он — торговлю признавал, брак признавал. И смоковницу проклял неправильно, — разве по своей воле не
родила она? Душа тоже не по своей воле добром неплодна, — сам ли я посеял злобу в ней? Вот!
— Из всех этих показаний ясно, во-первых, что ты напрасно запираешься в знакомстве с Тебеньковым и в укрывательстве дочери его; во-вторых, что Варвара Тебенькова действительно
родила в твоей обители, и сын ее неизвестно куда пропал… Куда
девала ты этого сына?
Пробовали мы его в свою компанию залучить, однако пользы не оказалось никакой; первое
дело, что отец отпускал ему самую малую сумму, всего тысяч десять на серебро в год, и, следовательно, денег у него в наличности не бывало; второе
дело, что хотя он заемные письма и с охотою давал, но уплаты по ним приходилось ждать до смерти отца, а это в нашем быту не расчет; третье
дело, чести в нем совсем не было никакой: другой, если ткнуть ему кулаком в
рожу или назвать при всех подлецом, так из кожи вылезет, чтобы достать деньги и заплатить, а этот ничего, только смеется.
3) Лжеинокини Иринарха, Дорофея, Павлина, Аполлинария и другие, ныне мещанки разных городов, быв спрошены, каждая порознь, показали, что означенная Варвара Тебенькова прибыла в их скиты, в Магдалинину обитель, ночью, и в скором времени
родила мальчика, но куда
девала его настоятельница, того они не знают.
Вот-с и говорю я ему: какая же, мол, нибудь причина этому
делу да есть, что все оно через пень-колоду идет, не по-божески, можно сказать, а больше против всякой естественности?"А оттого, говорит, все эти мерзости, что вы, говорит, сами скоты, все это терпите; кабы, мол, вы разумели, что подлец подлец и есть, что его подлецом и называть надо, так не смел бы он рожу-то свою мерзкую на свет божий казать.
О подорожниках она задумала еще
дня за два и нарочно послала Терку за цыплятами для паштета к знакомой мещанке Спиридоновне; но тот сходил поближе, к другой, и принес таких, что она, не утерпев, бросила ему живым петухом в
рожу.
Известное
дело, серебряная, всякий человек — живая тварь: тому невеста понадобилась, той жениха хоть
роди, да подай, а там где-нибудь и вовсе свадьба.
—
Родила: ребенок был такой худой да черный! на третий
день умер.
В этот год свирепствовали в Москве заразные болезни, особенно на окраинах и по трущобам. В ночлежках и притонах Хитровки и Аржановки то и
дело заболевали то брюшным, то сыпным тифом, скарлатиной и
рожей.
— Ну так знайте, что Шатов считает этот донос своим гражданским подвигом, самым высшим своим убеждением, а доказательство, — что сам же он отчасти рискует пред правительством, хотя, конечно, ему много простят за донос. Этакой уже ни за что не откажется. Никакое счастье не победит; через
день опомнится, укоряя себя, пойдет и исполнит. К тому же я не вижу никакого счастья в том, что жена, после трех лет, пришла к нему
родить ставрогинского ребенка.
Хозяева — с трудом могут продышать скопившиеся внутри храпы; кучер — от сытости не отличает правую руку от левой; дворник — стоит с метлой у ворот и брюхо об косяк чешет, кухарка — то и
дело робят
родит, а лошади, раскормленные, словно доменные печи, как угорелые выскакивают из каретного сарая, с полною готовностью вонзить дышло в любую крепостную стену.
Общее впечатление было в его пользу и
рождало убеждение, что можно смело ему довериться во всех случаях, требующих решимости и самоотвержения, но что обдумывать свои поступки не его
дело и что соображения ему не даются.
И только. Но через три
дня (вот оно — три раза-то прокричал!) она
родила сына (вот оно — петушок-петушок!), которого и назвали Порфирием, в честь старца-провидца…
— Чего «проказница»! серьезно об этом переговорить надо! Ведь это — какое дело-то! «Тайна» тут — вот я тебе что скажу! Хоть и не настоящим манером, а все-таки… Нет, надо очень, да и как еще очень об этом
деле поразмыслить! Ты как думаешь: здесь, что ли, ей
рожать велишь или в город повезешь?
Наступающие красные
дни волнуют и закованного человека,
рождают и в нем какие-то желания, стремления, тоску.