Неточные совпадения
Самгин подошел
к двери в зал; там шипели,
двигали стульями, водворяя тишину; пианист, точно обжигая пальцы о клавиши, выдергивал аккорды, а дама в сарафане, воинственно выгнув могучую грудь, высочайшим голосом и в тоне обиженного человека начала петь...
Он задремал, затем его разбудил шум, — это Дуняша, надевая ботинки,
двигала стулом. Сквозь веки он следил, как эта женщина, собрав свои вещи в кучу, зажала их под мышкой, погасила свечу и пошла
к двери. На секунду остановилась, и Самгин догадался, что она смотрит на него; вероятно, подойдет. Но она не подошла, а, бесшумно открыв
дверь, исчезла.
Нехлюдов уже хотел пройти в первую
дверь, когда из другой
двери, согнувшись, с веником в руке, которым она
подвигала к печке большую кучу сора и пыли, вышла Маслова. Она была в белой кофте, подтыканной юбке и чулках. Голова ее по самые брови была от пыли повязана белым платком. Увидав Нехлюдова, она разогнулась и, вся красная и оживленная, положила веник и, обтерев руки об юбку, прямо остановилась перед ним.
Вечером хохол ушел, она зажгла лампу и села
к столу вязать чулок. Но скоро встала, нерешительно прошлась по комнате, вышла в кухню, заперла
дверь на крюк и, усиленно
двигая бровями, воротилась в комнату. Опустила занавески на окнах и, взяв книгу с полки, снова села
к столу, оглянулась, наклонилась над книгой, губы ее зашевелились. Когда с улицы доносился шум, она, вздрогнув, закрывала книгу ладонью, чутко прислушиваясь… И снова, то закрывая глаза, то открывая их, шептала...
Девочка тоже взглянула на улицу и убежала из комнаты, громко хлопнув
дверью. Мать вздрогнула,
подвинула свой чемодан глубже под лавку и, накинув на голову шаль, пошла
к двери, спеша и сдерживая вдруг охватившее ее непонятное желание идти скорее, бежать…
То был голос Серебряного. Узнав его, Елена в неизъяснимой радости бросилась
к двери. Морозов оттолкнул жену;
задвинул запор и укрепил
дверь на железный крюк.
Лунёв встал в открытой
двери; сквозь тучу пыли и табачного дыма он видел Якова за буфетом. Гладко причёсанный, в куцем сюртуке с короткими рукавами, Яков суетился, насыпая в чайники чай, отсчитывал куски сахару, наливал водку, шумно
двигал ящиком конторки. Половые подбегали
к нему и кричали, бросая на буфет марки...
Как только Зайончек вышел за
двери, Долинский спокойно
подвинул к себе оставленную при входе патера книгу и начал ее читать с невозмутимым, холодным вниманием.
Уж стол накрыт; давно пора;
Хозяйка ждет нетерпеливо.
Дверь отворилась, входит граф;
Наталья Павловна, привстав,
Осведомляется учтиво,
Каков он? что нога его?
Граф отвечает: ничего.
Идут за стол; вот он садится,
К ней
подвигает свой прибор
И начинает разговор:
Святую Русь бранит, дивится,
Как можно жить в ее снегах,
Жалеет о Париже страх.
С этим отец Евангел,
подвинув слегка майора
к себе, показал ему через
дверь другой комнаты, как Катерина Астафьевна, слышавшая весь их разговор, вдруг упала на колени и, протянув руки
к освященному лампадой образ-пику, плакала радостными и благодарными слезами.
Он и не ошибся. Фимка лежала недвижимо на том же месте, где была им брошена. Он снова схватил ее в охабку и потащил
к волчьей погребице, ключ от которой он, по должности домашнего палача и тюремщика, носил на поясе. Отперев им страшную тюрьму, он бросил в нее бесчувственную девушку, затворил
дверь,
задвинул засов и запер на замок.
Когда прислуга вышла с подносом из комнаты, Степан Сидорович встал,
задвинул дверь на задвижку и, подойдя
к кровати, выдвинул из-под нее свою заветную укладку.
И с силой пьяного человека она срывала с места тяжелый старинный комод и
двигала его
к двери, царапая пол.
Когда я, закрыв
дверь, поспешно
задвигал засов, мне почудилось, что он слабо тянет ручку
двери к себе, но, несомненно, это было только воображение.
Он встает и идет
к двери, чтобы
задвинуть задвижку и запереть ее.
И на Трофима нашел страх; он опять встал и стал запирать свою
дверь, но задвижка не держала, и он,
задвинув дверь креслом, привязал его полотенцем
к ручке и на кресло поставил кресло, чтобы оно загремело.