Неточные совпадения
Доктор остался очень недоволен Алексеем Александровичем. Он нашел печень значительно увеличенною, питание уменьшенным и действия вод никакого. Он предписал как можно больше
движения физического и как можно меньше умственного напряжения и, главное, никаких огорчений, то есть то самое, что было для Алексея Александровича так же невозможно, как не дышать; и уехал, оставив в Алексее Александровиче неприятное сознание того, что что-то в нем нехорошо и что исправить этого нельзя.
Слабое
движение руки, жалко опустившейся на одеяло, было ответом, да глаза раскрылись шире, и в них мелькнуло сознание живого человека. Привалов посидел около больного с четверть часа;
доктор сделал знак, что продолжение этого безмолвного визита может утомить больного, и все осторожно вышли из комнаты. Когда Привалов начал прощаться, девушка проговорила...
—
Доктор, как вы думаете — лучше мне?.. — едва слышно спрашивала больная, слабым
движением выпрастывая из-под одеяла похудевшую белую, как мрамор, руку.
Мысль о сумасшествии появлялась у
доктора уже раньше; он начинал следить за каждою своею мыслью, за каждым словом, за каждым
движением, но потом все проходило.
Рядом с Харитиной на первой скамье сидел
доктор Кочетов. Она была не рада такому соседству и старалась не дышать, чтобы не слышать перегорелого запаха водки. А
доктор старался быть с ней особенно любезным, как бывают любезными на похоронах с дамами в трауре: ведь она до некоторой степени являлась тоже героиней настоящего судного дня. После подсудимого публика уделяла ей самое большое внимание и следила за каждым ее
движением. Харитина это чувствовала и инстинктивно приняла бесстрастный вид.
Петр вздрогнул и быстро стал на ноги. Это
движение показывало, что он слышал слова
доктора, но, судя по выражению его лица, он как будто не понял их значения. Опершись дрожащею рукой на подоконник, он застыл на месте с бледным, приподнятым кверху лицом и неподвижными чертами.
— Дитя не может еще координировать
движений рук с зрительными впечатлениями, — ответил
доктор.
Она… что же особенного заметил в ней
доктор? Всякий, увидев ее в первый раз, нашел бы в ней женщину, каких много в Петербурге. Бледна, это правда: взгляд у ней матовый, блуза свободно и ровно стелется по плоским плечам и гладкой груди;
движения медленны, почти вялы… Но разве румянец, блеск глаз и огонь
движений — отличительные признаки наших красавиц? А прелесть форм… Ни Фидий, ни Пракситель не нашли бы здесь Венер для своего резца.
— Нездоровье ее отрицательное, а не положительное, — продолжал
доктор. — Будто одна она? Посмотрите на всех нездешних уроженцев: на что они похожи? Ступайте, ступайте отсюда. А если нельзя ехать, развлекайте ее, не давайте сидеть, угождайте, вывозите; больше
движения и телу, и духу: и то, и другое у ней в неестественном усыплении. Конечно, со временем оно может пасть на легкие или…
В ее безжизненно-матовых глазах, в лице, лишенном игры живой мысли и чувств, в ее ленивой позе и медленных
движениях он прочитал причину того равнодушия, о котором боялся спросить; он угадал ответ тогда еще, когда
доктор только что намекнул ему о своих опасениях.
Доктор сделал сначала довольно тихие магнетизерские
движения, потом их все усиливал и учащал, стараясь смотреть на Егора Егорыча упорным взглядом; но в ответ на это тот смотрел на него тоже упорно и лихорадочно-блестящими глазами. У
доктора, наконец, начал выступать пот на лбу от делаемых им магнетизерских
движений, но Егор Егорыч не засыпал.
Егор Егорыч между тем молчал и впал в глубокое раздумье.
Доктор хотел было заговорить, но gnadige Frau
движением руки остановила его. Егор Егорыч вскоре опять поднял голову.
Но чем дальше они подвигались по улице, где происходило свободное
движение здоровых людей, тем более робели и всё ближе и ближе жались к
доктору, задерживая его ход.
Доктор Филатр, нормально сложенный человек, с спокойными
движениями, одетый всегда просто и хорошо, увидев меня, внимательно улыбнулся и, крепко пожав руку, сказал...
Она первая нарушила это очарование, указав мне медленным
движением век на Мануйлиху. Мы уселись рядом, и Олеся принялась подробно и заботливо расспрашивать меня о ходе моей болезни, о лекарствах, которые я принимал, о словах и мнениях
доктора (два раза приезжавшего ко мне из местечка). Про
доктора она заставила меня рассказать несколько раз подряд, и я порою замечал на ее губах беглую насмешливую улыбку.
Грубое, мужицкое лицо
доктора мало-помалу озаряется улыбкой умиления и восторга перед
движениями человеческого ума.
Шабельский. Вздор, вздор и вздор!.. Никакой чахотки нет, докторское шарлатанство, фокус. Хочется эскулапу шляться, вот и выдумал чахотку. Благо муж не ревнив. (Иванов делает нетерпеливое
движение.) Что касается самой Сарры, то я не верю ни одному ее слову, ни одному
движению. B своей жизни я никогда не верил ни
докторам, ни адвокатам, ни женщинам. Вздор, вздор, шарлатанство и фокусы!
(В толпе
движение. Входят
доктор и Тетерев.
Доктор в шляпе и пальто проходит прямо в комнату Татьяны. Тетерев заглядывает в дверь и отходит прочь, хмурый. Из комнаты Татьяны всё продолжают доноситься смешанный говор и стоны. Из комнаты стариков — вой Акулины Ивановны и ее крики: «Пусти меня! Пусти ты меня к ней!» В сенях — глухой шум голосов. Выделяются восклицания: «Серьезный человек… Это — певчий… Н-ну? Ей-ей… от Ивана Предтечи».)
Когда он увидал утром лакея, потом жену, потом дочь, потом
доктора, — каждое их
движение, каждое их слово подтверждало для него ужасную истину, открывшуюся ему ночью.
Ему нравилась и внешность
доктора, напоминавшая тонкий хирургический инструмент в красивом футляре, нравилось уменье Ряхина завязывать галстук пышным бантом, его мягкие рубашки, ловко сшитые сюртуки, остроносые ботинки и округлые
движения белых ловких рук.
В противоположность своей жене
доктор принадлежал к числу натур, которые во время душевной боли чувствуют потребность в
движении. Постояв около жены минут пять, он, высоко поднимая правую ногу, из спальни прошел в маленькую комнату, наполовину занятую большим, широким диваном; отсюда прошел в кухню. Поблуждав около печки и кухаркиной постели, он нагнулся и сквозь маленькую дверцу вышел в переднюю.
Я, например, знаю, что
движение народонаселения в человечестве, и даже в России, и даже в Н — ской губернии вовсе не изменилось от того, что в городе Н. есть прекрасный
доктор, вылечивший многих трудно больных.
— Прощай, моя люба! Прощай, моя люба! — шептал он, качая бедной своей головою. Аркадий вздрогнул, очнулся и хотел броситься за
доктором. — Идем! пора! — закричал Вася, увлекшись последним
движением Аркадия. — Идем, брат, идем; я готов! Ты меня проводи! — Он замолчал и взглянул на Аркадия убитым, недоверчивым взглядом.
Теперь г.
доктор Вернадский уверяет, что эту решимость он утвердил в народе; другие говорят, что вообще литература произвела такое
движение.
Ольга Ивановна припала лицом к оконной драпировке и горько заплакала.
Доктор поднялся и несколько раз прошелся по гостиной, затем подошел к плачущей и слегка коснулся ее руки. Судя по его нерешительным
движениям, по выражению угрюмого лица, которое было темно от вечерних сумерек, ему хотелось что-то сказать.
За стеклянной дверью видны две тени… Аптекарша припускает огня в лампе и спешит к двери, чтобы отпереть, и ей уже не скучно, и не досадно, и не хочется плакать, а только сильно стучит сердце. Входят толстяк
доктор и тонкий Обтесов. Теперь уж их можно рассмотреть. Толстобрюхий
доктор смугл, бородат и неповоротлив. При каждом малейшем
движении на нем трещит китель и на лице выступает пот. Офицер же розов, безус, женоподобен и гибок, как английский хлыст.
Доктор Б., видавшийся со мною часто — так же, как и нижегородец У., — познакомил меня с ассистентом Вирхова, добродушным малым, которому Б. дал уже прозвище"щенок"за его несуразные
движения. С этим"щенком"мы ходили смотреть мюнхенскую трагическую актрису, тогда одну из самых талантливых на героическом амплуа.
— Как вы странно,
доктор, смотрите на искусство! — обиделся Саша. — Ведь это художественная вещь, вы поглядите! Столько красоты и изящества, что душу наполняет благоговейное чувство и к горлу подступают слезы! Когда видишь такую красоту, то забываешь всё земное… Вы поглядите, сколько
движения, какая масса воздуху, экспрессии!
Доктор вскочил и, не отдавая себе отчета в своих
движениях, размахнулся и изо всей силы ударил фельдшера по лицу.
— Ни-ни-ни… Не смеешь отказываться! — замахал руками
доктор. — Это свинство с твоей стороны! Вещь художественная… сколько
движения… экспрессии… И говорить не хочу! Обидишь!
Прибавьте к этому пламенное воображение и кипучую кровь, весь этот человеческий волканизм, с одной стороны, с другой — примешайте вкрадчивую любезность, ум, страсть в каждом
движении и звуке голоса — и рецепт любви готов. Маленький
доктор, в блондиновом паричке и с двумя крылышками за плечами, попав раз к таким пациентам, то и дело посещает их и каждый раз, очинивши исправно свое перо, пишет на сигнатурке: repetatur [Повторить (лат.).] прибавить того, усилить сего.
Доктор молча, быстрым
движением возвел кверху глаза и плечи. Анна Михайловна точно таким же
движением возвела плечи и глаза, почти закрыв их, вздохнула и отошла от
доктора к Пьеру. Она особенно почтительно и нежно-грустно обратилась к Пьеру.
Больного так обступили
доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно-желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному
движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.