Неточные совпадения
Что шаг, то натыкалися
Крестьяне на диковину:
Особая и странная
Работа всюду шла.
Один дворовый мучился
У
двери: ручки медные
Отвинчивал; другой
Нес изразцы какие-то.
«Наковырял, Егорушка?» —
Окликнули с пруда.
В
саду ребята яблоню
Качали. — Мало, дяденька!
Теперь они осталися
Уж только наверху,
А было их до пропасти!
Он встречался с ней большею частью по утрам рано, в
саду или на дворе; в комнату к ней он не захаживал, и она всего раз подошла к его
двери, чтобы спросить его — купать ли ей Митю или нет?
К этой неприятной для него задаче он приступил у нее на дому, в ее маленькой уютной комнате. Осенний вечер сумрачно смотрел в окна с улицы и в
дверь с террасы; в
саду, под красноватым небом, неподвижно стояли деревья, уже раскрашенные утренними заморозками. На столе, как всегда, кипел самовар, — Марина, в капоте в кружевах, готовя чай, говорила, тоже как всегда, — спокойно, усмешливо...
Ехали в тумане осторожно и медленно, остановились у одноэтажного дома в четыре окна с парадной
дверью; под новеньким железным навесом, в медальонах между окнами, вылеплены были гипсовые птицы странного вида, и весь фасад украшен аляповатой лепкой, гирляндами цветов. Прошли во двор; там к дому примыкал деревянный флигель в три окна с чердаком; в глубине двора, заваленного сугробами снега, возвышались снежные деревья
сада.
Дверь флигеля открыла маленькая старушка в очках, в коричневом платье.
— С неделю тому назад сижу я в городском
саду с милой девицей, поздно уже, тихо, луна катится в небе, облака бегут, листья падают с деревьев в тень и свет на земле; девица, подруга детских дней моих, проститутка-одиночка, тоскует, жалуется, кается, вообще — роман, как следует ему быть. Я — утешаю ее: брось, говорю, перестань! Покаяния
двери легко открываются, да — что толку?.. Хотите выпить? Ну, а я — выпью.
Похолодев от испуга, Клим стоял на лестнице, у него щекотало в горле, слезы выкатывались из глаз, ему захотелось убежать в
сад, на двор, спрятаться; он подошел к
двери крыльца, — ветер кропил
дверь осенним дождем. Он постучал в
дверь кулаком, поцарапал ее ногтем, ощущая, что в груди что-то сломилось, исчезло, опустошив его. Когда, пересилив себя, он вошел в столовую, там уже танцевали кадриль, он отказался танцевать, подставил к роялю стул и стал играть кадриль в четыре руки с Таней.
Самгин встал, обмахивая лицо платком, рассматривая, где
дверь в
сад.
Это было дома у Марины, в ее маленькой, уютной комнатке.
Дверь на террасу — открыта, теплый ветер тихонько перебирал листья деревьев в
саду; мелкие белые облака паслись в небе, поглаживая луну, никель самовара на столе казался голубым, серые бабочки трепетали и гибли над огнем, шелестели на розовом абажуре лампы. Марина — в широчайшем белом капоте, — в широких его рукавах сверкают голые, сильные руки. Когда он пришел — она извинилась...
Самгин, мигая, вышел в густой, задушенный кустарником
сад; в густоте зарослей, под липами, вытянулся длинный одноэтажный дом, с тремя колоннами по фасаду, с мезонином в три окна, облепленный маленькими пристройками, — они подпирали его с боков, влезали на крышу. В этом доме кто-то жил, — на подоконниках мезонина стояли цветы. Зашли за угол, и оказалось, что дом стоит на пригорке и задний фасад его — в два этажа. Захарий открыл маленькую
дверь и посоветовал...
Самгин решил выйти в
сад, спрятаться там, подышать воздухом вечера; спустился с лестницы, но
дверь в
сад оказалась запертой, он постоял пред нею и снова поднялся в комнату, — там пред зеркалом стояла Марина, держа в одной руке свечу, другою спуская с плеча рубашку.
Настроение Самгина становилось тягостным. С матерью было скучно, неловко и являлось чувство, похожее на стыд за эту скуку. В
двери из
сада появился высокий человек в светлом костюме и, размахивая панамой, заговорил грубоватым басом...
Она втиснула его за железную решетку в
сад, там молча стояло человек десять мужчин и женщин, на каменных ступенях крыльца сидел полицейский; он встал, оказался очень большим, широким; заткнув собою
дверь в дом, он сказал что-то негромко и невнятно.
Белые
двери привели в небольшую комнату с окнами на улицу и в
сад. Здесь жила женщина. В углу, в цветах, помещалось на мольберте большое зеркало без рамы, — его сверху обнимал коричневыми лапами деревянный дракон. У стола — три глубоких кресла, за
дверью — широкая тахта со множеством разноцветных подушек, над нею, на стене, — дорогой шелковый ковер, дальше — шкаф, тесно набитый книгами, рядом с ним — хорошая копия с картины Нестерова «У колдуна».
Сцена представляет два
сада, разделенные посередине забором: направо от зрителей
сад Пеженовых, а налево — Белотеловой; в
садах скамейки, столики и проч.; в
саду Белотеловой налево две ступеньки и
дверь в беседку; у забора с обеих сторон кусты.
Двери размахиваются, и толпа мужиков, баб, мальчишек вторгается в
сад. В самом деле, привели Андрея — но в каком виде: без сапог, с разорванным платьем и с разбитым носом или у него самого, или у другого мальчишки.
Иль этот запустелый двор,
И дом, и
сад уединенный,
И в поле отпертая
дверьКакой-нибудь рассказ забвенный
Ему напомнили теперь?
Она пошла. Он глядел ей вслед; она неслышными шагами неслась по траве, почти не касаясь ее, только линия плеч и стана, с каждым шагом ее, делала волнующееся движение; локти плотно прижаты к талии, голова мелькала между цветов, кустов, наконец, явление мелькнуло еще за решеткою
сада и исчезло в
дверях старого дома.
Утром рано Райский, не ложившийся спать, да Яков с Василисой видели, как Татьяна Марковна, в чем была накануне и с открытой головой, с наброшенной на плечи турецкой шалью, пошла из дому, ногой отворяя
двери, прошла все комнаты, коридор, спустилась в
сад и шла, как будто бронзовый монумент встал с пьедестала и двинулся, ни на кого и ни на что не глядя.
Этому она сама надивиться не могла: уж она ли не проворна, она ли не мастерица скользнуть, как тень, из одной
двери в другую, из переулка в слободку, из
сада в лес, — нет, увидит, узнает, точно чутьем, и явится, как тут, и почти всегда с вожжой! Это составляло зрелище, потеху дворни.
Вскоре бабушка с Марфенькой и подоспевшим Викентьевым уехали смотреть луга, и весь дом утонул в послеобеденном сне. Кто ушел на сеновал, кто растянулся в сенях, в сарае; другие, пользуясь отсутствием хозяйки, ушли в слободу, и в доме воцарилась мертвая тишина.
Двери и окна отворены настежь, в
саду не шелохнется лист.
— С полным удовольствием, с полным удовольствием! — говорил он, кланяясь ей вслед и затворяя за ней
двери ко двору и
саду.
Он не знал, что делать, отпер
дверь, бросился в столовую, забежал с отчаяния в какой-то темный угол, выбежал в
сад, — чтоб позвать кухарку, зашел в кухню, хлопая
дверьми, — нигде ни души.
Один только старый дом стоял в глубине двора, как бельмо в глазу, мрачный, почти всегда в тени, серый, полинявший, местами с забитыми окнами, с поросшим травой крыльцом, с тяжелыми
дверьми, замкнутыми тяжелыми же задвижками, но прочно и массивно выстроенный. Зато на маленький домик с утра до вечера жарко лились лучи солнца, деревья отступили от него, чтоб дать ему простора и воздуха. Только цветник, как гирлянда, обвивал его со стороны
сада, и махровые розы, далии и другие цветы так и просились в окна.
Ему вдруг представился
сад, ход за
садом, у отца в доме таинственно отворяется
дверь, а в
дверь пробегает Грушенька…
Отворенную же
дверь в
сад подтвердил с упорною настойчивостью.
— Не знаете ли вы наверно, — впивался все более и более Фетюкович, — почивали вы или нет в ту минуту, когда увидели отворенную в
сад дверь?
И старик чуть не вылез из окна, заглядывая направо, в сторону, где была
дверь в
сад, и стараясь разглядеть в темноте.
Голову Григория обмыли водой с уксусом, и от воды он совсем уже опамятовался и тотчас спросил: «Убит аль нет барин?» Обе женщины и Фома пошли тогда к барину и, войдя в
сад, увидали на этот раз, что не только окно, но и
дверь из дома в
сад стояла настежь отпертою, тогда как барин накрепко запирался сам с вечера каждую ночь вот уже всю неделю и даже Григорию ни под каким видом не позволял стучать к себе.
И если она придет, то ты к
дверям подбеги и постучи мне в
дверь аль в окно из
саду рукой два первые раза потише, этак: раз-два, а потом сейчас три раза поскорее: тук-тук-тук.
— Стаканчика полтора чистенького спиртику — оно ведь очень недурно, как вы думаете? Можно и «райские
двери отверсты» увидеть, не то что
дверь в
сад?
Не скрою от вас, что сам Васильев твердо заключает и свидетельствует, что вы должны были выбежать из
двери, хотя, конечно, он своими глазами и не видал, как вы выбегали, заприметив вас в первый момент уже в некотором от себя отдалении, среди
сада, убегающего к стороне забора…
Так, например, когда опрашивали Григория Васильева, бывшего камердинера Федора Павловича, дававшего самое капитальное показание об «отворенной в
сад двери», защитник так и вцепился в него, когда ему в свою очередь пришлось предлагать вопросы.
Выходная
дверь из дома в
сад в левой стороне фасада была заперта, и он это нарочно и тщательно высмотрел проходя.
Он ясно и настойчиво передал нам, очнувшись, на расспросы наши, что в то еще время, когда, выйдя на крыльцо и заслышав в
саду некоторый шум, он решился войти в
сад чрез калитку, стоявшую отпертою, то, войдя в
сад, еще прежде чем заметил вас в темноте убегающего, как вы сообщили уже нам, от отворенного окошка, в котором видели вашего родителя, он, Григорий, бросив взгляд налево и заметив действительно это отворенное окошко, заметил в то же время, гораздо ближе к себе, и настежь отворенную
дверь, про которую вы заявили, что она все время, как вы были в
саду, оставалась запертою.
— Да это же невозможно, господа! — вскричал он совершенно потерявшись, — я… я не входил… я положительно, я с точностью вам говорю, что
дверь была заперта все время, пока я был в
саду и когда я убегал из
сада. Я только под окном стоял и в окно его видел, и только, только… До последней минуты помню. Да хоть бы и не помнил, то все равно знаю, потому что знаки только и известны были что мне да Смердякову, да ему, покойнику, а он, без знаков, никому бы в мире не отворил!
— А не заметили ли вы, — начал вдруг прокурор, как будто и внимания не обратив на волнение Мити, — не заметили ли вы, когда отбегали от окна: была ли
дверь в
сад, находящаяся в другом конце флигеля, отперта или нет?
— Да-с, но ведь заметил он отпертую
дверь не когда очнулся от раны, а еще прежде того, когда только он входил в
сад из флигеля.
— Но опять вы забываете то обстоятельство, — все так же сдержанно, но как бы уже торжествуя, заметил прокурор, — что знаков и подавать было не надо, если
дверь уже стояла отпертою, еще при вас, еще когда вы находились в
саду…
И дом у него старинной постройки; в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей; тут же направо буфет с трубками и утиральниками; в столовой фамильные портреты, мухи, большой горшок ерани и кислые фортепьяны; в гостиной три дивана, три стола, два зеркала и сиплые часы, с почерневшей эмалью и бронзовыми, резными стрелками; в кабинете стол с бумагами, ширмы синеватого цвета с наклеенными картинками, вырезанными из разных сочинений прошедшего столетия, шкафы с вонючими книгами, пауками и черной пылью, пухлое кресло, итальянское окно да наглухо заколоченная
дверь в
сад…
Дача, занимаемая В., была превосходна. Кабинет, в котором я дожидался, был обширен, высок и au rez-de-chaussee, [в нижнем этаже (фр.).] огромная
дверь вела на террасу и в
сад. День был жаркий, из
сада пахло деревьями и цветами, дети играли перед домом, звонко смеясь. Богатство, довольство, простор, солнце и тень, цветы и зелень… а в тюрьме-то узко, душно, темно. Не знаю, долго ли я сидел, погруженный в горькие мысли, как вдруг камердинер с каким-то странным одушевлением позвал меня с террасы.
На другой день утром он зашел за Рейхелем, им обоим надобно было идти к Jardin des Plantes; [Ботаническому
саду (фр.).] его удивил, несмотря на ранний час, разговор в кабинете Бакунина; он приотворил
дверь — Прудон и Бакунин сидели на тех же местах, перед потухшим камином, и оканчивали в кратких словах начатый вчера спор.
Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из
дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в
саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты.
Аня(глядит в свою
дверь, нежно). Моя комната, мои окна, как будто я не уезжала. Я дома! Завтра утром встану, побегу в
сад… О, если бы я могла уснуть! Я не спала всю дорогу, томило меня беспокойство.
Аня(в
дверях). Мама вас просит: пока она не уехала, чтоб не рубили
сада.
Обыкновенно дядя Михайло являлся вечером и всю ночь держал дом в осаде, жителей его в трепете; иногда с ним приходило двое-трое помощников, отбойных кунавинских мещан; они забирались из оврага в
сад и хлопотали там во всю ширь пьяной фантазии, выдергивая кусты малины и смородины; однажды они разнесли баню, переломав в ней всё, что можно было сломать: полок, скамьи, котлы для воды, а печь разметали, выломали несколько половиц, сорвали
дверь, раму.
Когда на террасе, которая вела из
сада в гостиную, раздались шаги, все глаза повернулись туда. В темном четырехугольнике широких
дверей показалась фигура Эвелины, а за нею тихо подымался по ступенькам слепой.
Войдя в свой дом, Лизавета Прокофьевна остановилась в первой же комнате; дальше она идти не могла и опустилась на кушетку, совсем обессиленная, позабыв даже пригласить князя садиться. Это была довольно большая зала, с круглым столом посредине, с камином, со множеством цветов на этажерках у окон и с другою стеклянною
дверью в
сад, в задней стене. Тотчас же вошли Аделаида и Александра, вопросительно и с недоумением смотря на князя и на мать.
В белом платье, с нерасплетенными косами по плечам, она тихонько подошла к столу, нагнулась над ним, поставила свечку и чего-то поискала; потом, обернувшись лицом к
саду, она приблизилась к раскрытой
двери и, вся белая, легкая, стройная, остановилась на пороге.
После томительно жаркого дня наступил такой прекрасный вечер, что Марья Дмитриевна, несмотря на свое отвращение к сквозному ветру, велела отворить все окна и
двери в
сад и объявила, что в карты играть не станет, что в такую погоду в карты играть грех, а должно наслаждаться природой.
Лиза с испугом вытянула голову и пошатнулась назад: она узнала его. Он назвал ее в третий раз и протянул к ней руки. Она отделилась от
двери и вступила в
сад.