Неточные совпадения
— Я тебе говорю, чтò я
думаю, — сказал Степан Аркадьич улыбаясь. — Но я тебе больше скажу: моя жена — удивительнейшая женщина…. — Степан Аркадьич вздохнул, вспомнив о своих отношениях с женою, и, помолчав с минуту, продолжал: — У нее есть
дар предвидения. Она насквозь видит людей; но этого мало, — она знает, чтò будет, особенно по части браков. Она, например, предсказала, что Шаховская выйдет за Брентельна. Никто этому верить не хотел, а так вышло. И она — на твоей стороне.
— О своей душе, известное дело, пуще всего
думать надо, — сказала она со вздохом. — Вон Парфен Денисыч,
даром что неграмотный был, а так помер, что дай Бог всякому, — сказала она про недавно умершего дворового. — Причастили, особоровали.
«А что ж, —
подумал про себя Чичиков, — заеду я в самом деле к Ноздреву. Чем же он хуже других, такой же человек, да еще и проигрался. Горазд он, как видно, на все, стало быть, у него
даром можно кое-что выпросить».
— Аристократизм, либерализм, прогресс, принципы, — говорил между тем Базаров, —
подумаешь, сколько иностранных… и бесполезных слов! Русскому человеку они
даром не нужны.
Но как же она
думала: чем должно разрешиться это поклонение? Не может же оно всегда выражаться в этой вечной борьбе пытливости Штольца с ее упорным молчанием. По крайней мере, предчувствовала ли она, что вся эта борьба его не напрасна, что он выиграет дело, в которое положил столько воли и характера?
Даром ли он тратит это пламя, блеск? Потонет ли в лучах этого блеска образ Обломова и той любви?..
Ужели
даром бился он в этой битве и устоял на ногах, не добыв погибшего счастья. Была одна только неодолимая гора: Вера любила другого, надеялась быть счастлива с этим другим — вот где настоящий обрыв! Теперь надежда ее умерла, умирает, по словам ее («а она никогда не лжет и знает себя», —
подумал он), — следовательно, ничего нет больше, никаких гор! А они не понимают, выдумывают препятствия!
Проезжая эти пространства, где на далекое друг от друга расстояние разбросаны фермы, невольно
подумаешь, что пора бы уже этим фермам и полям сблизиться так, чтобы они касались друг друга, как в самой Англии, чтоб соседние нивы разделялись только канавой, а не степями, чтоб ни один клочок не пропал
даром…
— Вот еще Ляховский… Разжился фальшивыми ассигнациями да краденым золотом, и черту не брат! Нет, вот теперь до всех вас доберется Привалов… Да. Он
даром что таким выглядит тихоньким и, конечно, не будет иметь успеха у женщин, но Александра Павлыча с Ляховским подтянет. Знаете, я слышала, что этого несчастного мальчика, Тита Привалова, отправили куда-то в Швейцарию и сбросили в пропасть. Как вы
думаете, чьих рук это дельце?
— Гм. Вероятнее, что прав Иван. Господи,
подумать только о том, сколько отдал человек веры, сколько всяких сил
даром на эту мечту, и это столько уж тысяч лет! Кто же это так смеется над человеком? Иван? В последний раз и решительно: есть Бог или нет? Я в последний раз!
Лакей ушел; я жду себе и
думаю: что-то будет? чай, заломит, бестия, цену страшную,
даром что богата.
По дороге я спросил гольда, что он
думает делать с женьшенем. Дерсу сказал, что он хочет его продать и на вырученные деньги купить патронов. Тогда я решил купить у него женьшень и дать ему денег больше, чем дали бы китайцы. Я высказал ему свои соображения, но результат получился совсем неожиданный. Дерсу тотчас полез за пазуху и, подавая мне корень, сказал, что отдает его
даром. Я отказался, но он начал настаивать. Мой отказ и удивил и обидел его.
«И что только у него, у идола, на уме? — в отчаянии
думал Вахрушка, перебирая репертуар собственных мыслей. — Все другие люди как люди, даже Шахма, а этот какой-то омморок… Вот Полуштоф так мимо не пройдет, чтобы словечка не сказать,
даром что хромой».
«Кто знает, —
думал старый гарибальдиец, — ведь бороться можно не только копьем и саблей. Быть может, несправедливо обиженный судьбою подымет со временем доступное ему оружие в защиту других, обездоленных жизнью, и тогда я не
даром проживу на свете, изувеченный старый солдат…»
А Вихорев
думает: «Что ж, отчего и не пошалить, если шалости так дешево обходятся». А тут еще, в заключение пьесы, Русаков, на радостях, что урок не пропал
даром для дочери и еще более укрепил, в ней принцип повиновения старшим, уплачивает долг Вихорева в гостинице, где тот жил. Как видите, и тут сказывается самодурный обычай: на милость, дескать, нет образца, хочу — казню, хочу — милую… Никто мне не указ, — ни даже самые правила справедливости.
Вы, конечно,
думаете, читатель, что он сказал себе так: „Я всю жизнь мою пользовался всеми
дарами П.; на воспитание мое, на гувернанток и на излечение от идиотизма пошли десятки тысяч в Швейцарию; и вот я теперь с миллионами, а благородный характер сына П., ни в чем не виноватого в проступках своего легкомысленного и позабывшего его отца, погибает на уроках.
— А у меня уж скоро Рублиха-то подастся… да. Легкое место сказать, два года около нее бьемся, и больших тысяч это самое дело стоит. Как
подумаю, что при Оникове все дело оправдается, так даже жутко сделается. Не для его глупой головы удумана штука… Он-то теперь льнет ко мне, да мне-то его
даром не надо.
Простые рабочие, не владевшие
даром «словесности», как Мыльников, довольствовались пока тем, что забирали у городских охотников задатки и записывались зараз в несколько разведочных партий, а деньги, конечно, пропивали в кабаке тут же. Никто не
думал о том, чтобы завести новую одежду или сапоги. Все надежды возлагались на будущее, а в частности на Кедровскую дачу.
Не
думай, однако, чтобы я разбогател; как-то имею
дар всегда быть без денег…
— Что это, головы-то не вынесть? Ну, об этом еще
подумаем завтра. Зачем голове
даром пропадать? А теперь… куда бы это поместить Лизавету Егоровну? Помада! Ты здесь весь двор знаешь?
— «Ну, говорит, тебе нельзя, а ему можно!» — «Да, говорю, ваше сиятельство, это один обман, и вы вот что, говорю, один дом отдайте тому подрядчику, а другой мне; ему платите деньги, а я пока стану
даром работать; и пусть через два года, что его работа покажет, и что моя, и тогда мне и заплатите, сколько совесть ваша велит вам!» Понравилось это барину,
подумал он немного…
А"кандауровский барин"между тем плюет себе в потолок и
думает, что это ему пройдет
даром. Как бы не так! Еще счастлив твой бог, что начальство за тебя заступилось,"поступков ожидать"велело, а то быть бы бычку на веревочке! Да и тут ты не совсем отобоярился, а вынужден был в Петербург удирать! Ты надеялся всю жизнь в Кандауровке, в халате и в туфлях, изжить, ни одного потолка неисплеванным не оставить — ан нет! Одевайся, обувайся, надевай сапоги и кати, неведомо зачем, в Петербург!
«Ничего себе растет паренек, —
думал Лодыжкин, —
даром что костлявый — вон все ребра видать, а все-таки будет парень крепкий».
И, может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности все сделать — а в возможности
думать, что ты все сделаешь, — состоит именно в том, что ты пускаешь по ветру силы, которые ни на что другое употребить бы не умела, — в том, что каждый из нас не шутя считает себя расточителем, не шутя полагает, что он вправе сказать: «О, что бы я сделал, если б я не потерял времени
даром!»
— Ах, нет… Я
подумал, что можно ли быть красивой так… так бессовестно!.. Ведь это несправедливо со стороны природы — наделить одну всеми
дарами в ущерб остальным…
— Разве же есть где на земле необиженная душа? Меня столько обижали, что я уже устал обижаться. Что поделаешь, если люди не могут иначе? Обиды мешают дело делать, останавливаться около них —
даром время терять. Такая жизнь! Я прежде, бывало, сердился на людей, а
подумал, вижу — не стоит. Всякий боится, как бы сосед не ударил, ну и старается поскорее сам в ухо дать. Такая жизнь, ненько моя!
— Вы оставьте это, Николай Иванович! — решительно сказала мать. — Не надо меня утешать, не надо объяснять. Паша худо не сделает,
даром мучить ни себя, ни других — не будет! И меня он любит — да! Вы видите —
думает обо мне. Разъясните, пишет, утешьте, а?..
— То американцы… Эк вы приравняли… Это дело десятое. А по-моему, если так
думать, то уж лучше не служить. Да и вообще в нашем деле
думать не полагается. Только вопрос: куда же мы с вами денемся, если не будем служить? Куда мы годимся, когда мы только и знаем — левой, правой, — а больше ни бе, ни ме, ни кукуреку. Умирать мы умеем, это верно. И умрем, дьявол нас задави, когда потребуют. По крайности не
даром хлеб ели. Так-то, господин филозуф. Пойдем после ученья со мной в собрание?
— Вы
думаете, Франция
даром войска на восточной границе стягивает? — говорит он, — нет, теперь уж все ее приготовления подробно известны!
— Вы
думаете, что Германия
даром войска на западной границе стягивает? Нет, батюшка, напрасно она полагает, что в наше время можно втихомолку войско в пятьсот тысяч человек в один пункт бросить!
— И какое это счастье, — продолжала она с чувством, — уметь писать, что чувствуешь и
думаешь, и как бы я желала иметь этот
дар, чтоб описать свою жизнь.
— Я постараюсь, дядюшка, приноровиться к современным понятиям. Уже сегодня, глядя на эти огромные здания, на корабли, принесшие нам
дары дальних стран, я
подумал об успехах современного человечества, я понял волнение этой разумно-деятельной толпы, готов слиться с нею…
«Нехорошо говорю! —
думал он, — любовь и дружба не вечны? не смеется ли надо мною дядюшка? Неужели здесь такой порядок? Что же Софье и нравилось во мне особенно, как не
дар слова? А любовь ее неужели не вечна?.. И неужели здесь в самом деле не ужинают?»
Те добродетельные мысли, которые мы в беседах перебирали с обожаемым другом моим Дмитрием, чудесным Митей, как я сам с собою шепотом иногда называл его, еще нравились только моему уму, а не чувству. Но пришло время, когда эти мысли с такой свежей силой морального открытия пришли мне в голову, что я испугался,
подумав о том, сколько времени я потерял
даром, и тотчас же, в ту же секунду захотел прилагать эти мысли к жизни, с твердым намерением никогда уже не изменять им.
Пусть он даже вовсе не
думал тогда о заблудившихся путниках, как, может быть, не
думает теперь сторож маяка о признательности женщины, сидящей на борту парохода и глядящей на вспышки далекого белого огня, — но как радостно сблизить в мыслях две души, из которых одна оставила за собою бережный, нежный и бескорыстный след, а другая принимает этот
дар с бесконечной любовью и преклонением.
— А вы, чай,
думаете,
даром состояние-то матери досталось! — продолжала Арина Петровна, — нет, друзья мои! даром-то и прыщ на носу не вскочит: я после первой-то покупки в горячке шесть недель вылежала! Вот теперь и судите: каково мне видеть, что после таких-то, можно сказать, истязаний трудовые мои денежки, ни дай ни вынеси за что, в помойную яму выброшены!
Ведь грех-то, представьте, какой!
подумайте только об этом, маменька, на что человек посягнул! на жизнь свою, на
дар отца небесного!
Можно было даже удивляться, смотря на этих импровизированных актеров, и невольно
подумать: сколько сил и таланту погибает у нас на Руси иногда почти
даром, в неволе и в тяжкой доле!
— А что вы
думаете, оно, пожалуй, и вправду ужасно! — отвечал Туберозов. — Имя человеческое не пустой совсем звук: певец «Одиссеи» недаром сказал, что «в минуту рождения каждый имя свое себе в сладостный
дар получает». Но до свидания пока. Вечером встретимся?
А Матвей подивился на Дыму («Вот ведь какой
дар у этого человека», —
подумал он), но сам сел на постели, грустно понурив голову, и
думал...
Передонов смотрел на него злобно и
думал: «Заступается, — с княгинею, видно, заодно. Княгиня его, видно, околдовала,
даром что далеко живет». А недотыкомка юлила вокруг, беззвучно смеялась и все сотрясалась от смеха. Она напоминала Передонову о разных страшных обстоятельствах. Он боязливо озирался и шептал...
Невестка городская модница, привыкла жить по-барски,
даром что бедна: осудит, осмеет — так
думали и говорили все, кроме старика.
Бабушка была женщина самая простая и находилась в полном распоряжении у своих дочерей; если иногда она осмеливалась хитрить с Степаном Михайловичем, то единственно по их наущению, что, по неуменью, редко проходило ей
даром и что старик знал наизусть; он знал и то, что дочери готовы обмануть его при всяком удобном случае, и только от скуки или для сохранения собственного покоя, разумеется будучи в хорошем расположении духа, позволял им
думать, что они надувают его; при первой же вспышке всё это высказывал им без пощады, в самых нецеремонных выражениях, а иногда и бивал, но дочери, как настоящие Евины внучки, не унывали: проходил час гнева, прояснялось лицо отца, и они сейчас принимались за свои хитрые планы и нередко успевали.
— В том-то и дело, что не глупости, Феня… Ты теперь только то посуди, что в брагинском доме в этот год делалось, а потом-то что будет? Дальше-то и
подумать страшно… Легко тебе будет смотреть, как брагинская семья будет делиться: старики врозь, сыновья врозь, снохи врозь. Нюшу столкают с рук за первого прощелыгу. Не они первые, не они последние.
Думаешь,
даром Гордей-то Евстратыч за тобой на коленях ползал да слезами обливался? Я ведь все видела тогда… Не бери на свою душу греха!..
«Врет, все врет наша Аленушка… —
думал пьяный Зотушка, улыбаясь хитрой улыбкой. — На жилку ворона прилетела, только не
даром ли крыльями, милая, махала?..»
— Ну вот видишь, Алексей, твоя молитва
даром не пропала. Но я что-то очень устал. Как ты
думаешь, не остаться ли нам в этом селе?
— Нет, брат Данило! — сказал Суета. — Не говори, он
даром смотреть не станет: подлинно господь умудряет юродивых! Мартьяш глух и нем, а кто лучше его справлял службу, когда мы бились с поляками? Бывало, как он стоит сторожем, так и думушки не
думаешь, спи себе вдоволь: муха не прокрадется.
— Полно, сват! Э! Ты
думаешь, на мне кафтанишко-то рваный, так уж я… Я ведь не
даром прошу, — приставал Нефед.
— Как же из старого? Ведь ты сам говоришь, что всё у тебя старо и гнило: нынче этот угол обвалился, вавтра тот, послезавтра третий; так уж ежели делать, так делать всё зàново, чтоб не
даром работа пропадала. Ты скажи мне, как ты
думаешь, может твой двор простоять нынче зиму, или нет?
— Да хочу, чтоб он у меня землю нанял, десятин тридцать, и свое бы хозяйство завел, да еще чтоб лес он купил со мной вместе. Ведь деньги у него есть, так что ж им, так,
даром лежать? Как ты об этом
думаешь, кормилица?
Я
даром трачу лучшие годы жизни»,
подумал он, и ему почему-то вспоминалось, что соседи, как он слышал от няни, называли его недорослем; что денег у него в конторе ничего уже не оставалось; что выдуманная им новая молотильная машина, к общему смеху мужиков, только свистела, а ничего не молотила, когда ее в первый раз, при многочисленной публике, пустили в ход в молотильном сарае; что со дня на день надо было ожидать приезда Земского Суда для описи имения, которое он просрочил, увлекшись различными новыми хозяйственными предприятиями.