Неточные совпадения
Всё
дело спорилось у нее, и еще не было двенадцати, как все вещи были разобраны чисто, аккуратно, как-то так особенно, что нумер стал похож на дом, на ее комнаты: постели постланы, щетки,
гребни, зеркальца выложены, салфеточки постланы.
Фрегат взберется на голову волны, дрогнет там на
гребне, потом упадет на бок и начинает скользить с горы, спустившись на
дно между двух бугров, выпрямится, но только затем, чтоб тяжело перевалиться на другой бок и лезть вновь на холм.
Целый
день мы работали не покладая рук, даже не останавливаясь на обед, и все же прошли не больше 10 км. Бурелом, наледи, кочковатые болота, провалы между камней, занесенные снегом, создавали такие препятствия, что за 8 часов пути нам удалось сделать только 4,5 км, что составляет в среднем 560 м/ч. К вечеру мы подошли к
гребню Сихотэ-Алиня. Барометр показывал 700 м.
Общее направление реки Вай-Фудзина юго-восточное. В одном месте она делает излом к югу, но затем выпрямляется вновь и уже сохраняет это направление до самого моря. На западе ясно виднелся Сихотэ-Алинь. Я ожидал увидеть громаду гор и причудливые острые вершины, но передо мной был ровный хребет с плоским
гребнем и постепенным переходом от куполообразных вершин к широким седловинам. Время и вода сделали свое
дело.
От бивака сразу начинался крутой подъем. За эти два
дня выпало много снега. Местами он был глубиной до метра. На
гребне мы остановились передохнуть. По барометрическим измерениям высота перевала оказалась равной 910 м. Мы назвали его перевалом Терпения.
К полудню мы поднялись на лесистый горный хребет, который тянется здесь в направлении от северо-северо-востока на юго-юго-запад и в среднем имеет высоту около 0,5 км. Сквозь деревья можно было видеть другой такой же перевал, а за ним еще какие-то горы. Сверху
гребень хребта казался краем громадной чаши, а долина — глубокой ямой,
дно которой терялось в тумане.
Рано мы легли спать и на другой
день рано и встали. Когда лучи солнца позолотили вершины гор, мы успели уже отойти от бивака 3 или 4 км. Теперь река Дунца круто поворачивала на запад, но потом стала опять склоняться к северу. Как раз на повороте, с левой стороны, в долину вдвинулась высокая скала, увенчанная причудливым острым
гребнем.
Дорога к развалине вилась по скату узкой лесистой долины; на
дне ее бежал ручей и шумно прядал через камни, как бы торопясь слиться с великой рекой, спокойно сиявшей за темной гранью круто рассеченных горных
гребней.
И в самом
деле, баба сидит, заснувши перед
гребнем, держит в руках веретено и, сонная, подпрыгивает на лавке.
На балы если вы едете, то именно для того, чтобы повертеть ногами и позевать в руку; а у нас соберется в одну хату толпа девушек совсем не для балу, с веретеном, с
гребнями; и сначала будто и
делом займутся: веретена шумят, льются песни, и каждая не подымет и глаз в сторону; но только нагрянут в хату парубки с скрыпачом — подымется крик, затеется шаль, пойдут танцы и заведутся такие штуки, что и рассказать нельзя.
К фонарю подходит фонарщик —
днем, лампы чистить, — ставит лестницу к стене, влез, зацепил за
гребень стены крючья веревочной лестницы, спустил ее во двор тюрьмы и — марш!
Жена, видя, что
дело доходит теперь до нее, бросает пряжу, веретено и бежит из комнаты; донцо [Донцу — доска, на которой сидит пряха, втыкая в нее
гребень или кудель.] валится на землю, арестанты хохочут.
Я долго, чуть не со слезами, смотрел на эти непоправимые чудеса, пытаясь понять, как они совершились. И, не поняв, решил исправить
дело помощью фантазии: нарисовал по фасаду дома на всех карнизах и на
гребне крыши ворон, голубей, воробьев, а на земле перед окном — кривоногих людей, под зонтиками, не совсем прикрывшими их уродства. Затем исчертил все это наискось полосками и отнес работу учителю.
Под шнурами стоят деревянные
гребни, между зубьями их беззвучно дрожат серые струны, а четверо рабочих с утра до вечера, изо
дня в
день медленно ходят вдоль этих струн, пятясь задом, точно привязанные к ним на всю жизнь.
— Это, что вы видите, — продолжал он, — кухаркин сын; всякий
день, каналья, волочит ко мне после обеда
гребень: «Дяденька, говорит, попугай неприятелей». Соседки-дьячихи дети, семинаристы, его научили. Прошу вас в комнату.
Усядутся, бывало, в кружок, кто на лавке, кто попросту — наземь, каждая с каким-нибудь
делом, прялкою,
гребнем или коклюшками [Коклюшка — палочка для плетения кружев.], и пойдут и пойдут точить лясы да баить про иное, бывалое время.
На другой
день после раннего обеда они сволокли легкую, плоскодонную лодку по откосу оврага к реке, спустили ее в воду и поплыли по течению вниз. Так как река бежала необыкновенно быстро, то фельдшер пустил Астреина на
гребные весла, а сам сел на корму с рулевым веслом. Смирнов взял с собой на всякий случай шомпольную одностволку и даже зарядил ее. Друг, увязавшийся за лодкой, бежал по берегу и весело лаял.
Воздух дрожал от рева воды под шлюзами. Вдруг Астреин увидел впереди лодки длинный белый
гребень пены, который приближался, как живой. Он со слабым криком закрыл лицо руками и бросился ничком на
дно лодки. Фельдшер понял все и оглянулся назад. Лодка боком вкось летела на шлюзы. Неясно чернела плотина. Белые бугры пены метались впереди.
Наконец всем уже невтерпеж стало, и стали ребята говорить: ночью как-никак едем!
Днем невозможно, потому что кордонные могут увидеть, ну а ночью-то от людей безопасно, а бог авось помилует, не потопит. А ветер-то все гуляет по проливу, волна так и ходит; белые зайцы по
гребню играют, старички (птица такая вроде чайки) над морем летают, криком кричат, ровно черти. Каменный берег весь стоном стонет, море на берег лезет.
Девки молодые, сильные, здоровенные: на жнитве, на сенокосе, в токарне, на овине, аль в избе за
гребнем, либо за тканьем,
дело у них так и горит: одна за двух работа́ет.
— Служил, братцы, у нас на фрегате один матросик — Егорка Кирюшкин… Нечего говорить, матрос как есть форменный, первый, можно сказать, матрос по своему
делу… штыкболтным [Матрос, который ходит на нок (оконечность реи) и вяжет угол паруса (штык-болт).] на фор-марса-pee и за
гребным на капитанском вельботе был… Все понимали, что бесстрашный матросик: куда хочешь пошли — пойдет. Но только, скажу я вам, человек он был самый что ни на есть отчаянный… вроде как будто пропащий…
В назначенный
день, только зачнет смеркаться, девушки в нарядных платьях с
гребнями и до́нцами, с шитьем иль вышиваньем сбираются к ней в избу.
Дня через два мы подошли к перевалу. Речка, служившая нам путеводной нитью, сделалась совсем маленькой. Она завернула направо к северу, потом к северо-западу и стала подниматься. Подъем был все время равномерно пологий и только под самым
гребнем сделался крутым. На перевале стояла небольшая кумирня, сложенная из тонких еловых бревен и украшенная красными тряпками с китайскими иероглифическими знаками. На вершине хребта лес был гораздо гуще. Красивый вид имеют густые ели, украшенные белоснежными капюшонами.
На следующий
день мы расстались с рекой Нельмой. Холодный западный ветер, дувший всю ночь с материка в море, не прекратился. Он налетал порывами, срывая с
гребней волн воду, и сеял ею, как дождем. Из опасения, что ветром может унести наши лодки в открытое море, удэхейцы старались держаться под защитой береговых обрывов. Около устьев горных речек, там, где скалистый берег прерывался, ветер дул с еще большею силой, и нам стоило многих трудов пройти от одного края долины до другого.
Солнце садилось за бор. Тележка, звякая бубенчиками, медленно двигалась по глинистому
гребню. Я сидел и сомнительно поглядывал на моего возницу. Направо, прямо из-под колес тележки, бежал вниз обрыв, а под ним весело струилась темноводная Шелонь; налево, также от самых колес, шел овраг, на
дне его тянулась размытая весенними дождями глинистая дорога. Тележка переваливалась с боку на бок, наклонялась то над рекою, то над оврагом. В какую сторону предстояло нам свалиться?
Когда русалки полощутся в нем и чешут его своими серебряными
гребнями, летишь по нем, как лебедь белокрылый; а залягут с лукавством на
дне и ухватятся за судно, стоишь на одном месте, будто прикованный: ни ветерок не вздохнет, ни волна не всплеснет;
днем над тобою небо горит и под тобою море горит; ночью господь унижет небо звездами, как золотыми дробницами, и русалки усыплют воду такими ж звездами.
Надо было искусно пробираться извилинами по
гребню, образовавшемуся на
дне реки, чтобы не попасть в глубокие омуты, находившиеся близ самого
гребня.
Этот пес имел довольно необыкновенную — пеструю, совершенно тигровую рубашку и любил в погожие
дни лежать на
гребне той высокой завалины, по которой выравнилась над косогором линия дома, и любоваться открывавшимся оттуда зрелищем.