Неточные совпадения
Со смертию
графа Страфорда рушилась Звездная палата; но ни уничтожение сего, ни судебная казнь Карла I не могли
утвердить в Англии вольности книгопечатания.
Нет, тысячу раз был прав
граф ТвэрдоонтС (см. предыдущую главу),
утверждая, что покуда он не ворошил вопроса о неизобилии, до тех пор, хотя и не было прямого изобилия, но было"приспособление"к изобилию. А как только он тронул этот вопрос, так тотчас же отовсюду и наползло неизобилие. Точно то же самое повторяется и в деле телесных озлоблений. Только чуть-чуть поворошите эту материю, а потом уж и не расстанетесь с ней.
Люди эти слывут в земстве дельцами, сочиняют формочки с бесчисленным множеством
граф, называют себя консерваторами, хвастаются связью с землею,
утверждают, что «русский мужичок не выдаст», и приходят в умиление от «Московских ведомостей».
Нравятся мне стихи Стружкина,
графа Мементо-Мори, а женщины, и старая и молодая,
утверждают, что стихи — балаганство.
Была, прежде всего, партия «маркизов», во главе которой стоял
граф Козельский и которая
утверждала, что главное достоинство предводителя должно состоять в том, чтобы он обладал «грасами».
— Пустяки, —
утверждала она, — совершенные пустяки, это они и сами-то у себя это в насмешку делают,
графами называются. Вон Калиостро простой итальянец был, макаронник, и по всей Европе ездил фокусы показывать да ужины с мертвецами давал, а тоже
графом назывался.
Встает Фарр и опять делает скандал. Он
утверждает, что заметил на континенте особенный вид проступков, заключающийся в вскрытии чужих писем."Не далее как неделю тому назад, будучи в Париже, — присовокупляет он, — я получил письмо от жены, видимо подпечатанное". Поэтому он требует прибавки еще новой
графы.
— Как же, chere amie [дорогой друг (франц.).], ты это
утверждаешь!.. — говорил он (даже в русской речи
графа Хвостикова слышалось что-то французское). — Как женщина, ты не можешь даже этого понимать!..
Узкие лбы, не видящие ничего дальше своего носа, любят
утверждать, что знатный
граф видел в «бедном и незнатном» судебном следователе хорошего прихвостня-собутыльника.
Об этой самозванке писали иностранцы с разными, по обыкновению, прикрасами. Они-то и
утвердили мнение, будто эта женщина действительно была дочерью императрицы, имевшею законное право на русский престол, что, взятая в Италии
графом Алексеем Григорьевичем Орловым-Чесменским, она была привезена в Петербург, заточена в Петропавловскую крепость и там, 10 сентября 1777 года, во время сильного наводнения, затоплена в каземате, из которого ее забыли или не хотели вывести.
Не могу
утверждать — до или после меня проживал в Испании покойный
граф Салиас. Он много писал о ней в «Голосе», но тогда, летом 1869 года, его не было; ни в Мадриде, ни в других городах, куда я попадал, я его не встречал. Думаю, однако, что если б ряд его очерков Испании стал появляться раньше моей поездки, я бы заинтересовался ими. А «Голос» я получал как его корреспондент.
Граф был поражен, как начальник колена Иуды, от собственных чресл своих: он не мог отбиться от предупредительного желания угодить ему в лице Ивана Павловича. Этот молодой счастливец в начале следующего года был представлен уже в начальники отделения. Канкрин его
утвердил — хотя, впрочем, осведомился...
Граф Владимир между тем продолжал казаться до неприличия, как
утверждали иные, счастливым, и публично ухаживал за своей женой.
Против начетов этих трудно было спорить: их составлял любимец Карла, председатель редукционной комиссии
граф Гастфер, запечатлевший имя свое в летописях Лифляндии ненавистью этой страны; их
утвердил сам государь, хозяин на троне искусный, хотя и несправедливый, который, подобно Перуну [Перун — у восточных славян бог грома и молнии, бог земледелия, податель дождя.], имел золотую голову, но держал всегда камень в руках.
Злые языки таинственно
утверждали, что она была дочь самого
графа и итальянской певицы, приводившей, лет пятнадцать тому назад, в продолжение двух сезонов в неописуемый восторг варшавских меломанов, блиставшей молодостью и красотой и не устоявшей будто бы против ухаживания
графа, тогда еще сравнительно молодого, обаятельно-блестящего гвардейского генерала.