Неточные совпадения
— Я
государству — не враг, ежели такое большое дело начинаете, я землю дешево продам. — Человек в поддевке повернул голову, показав Самгину темный глаз, острый нос, седую козлиную бородку, посмотрел, как бородатый в сюртуке
считает поданное ему на тарелке серебро сдачи со счета, и вполголоса сказал своему собеседнику...
Интересно, что Ткачев
считал абсурдом разрушение
государства.
Но верно, что русские не любят
государства и не склонны
считать его своим, они или бунтуют против
государства, или покорно несут его гнет.
Толстой справедливо
считал, что преступление было условием жизни
государства, как она слагалась в истории.
В 1867 г. заключен был договор, по которому Сахалин стал принадлежать обоим
государствам на праве общего владения; русские и японцы признали друг за другом одинаковое право распоряжаться на острове, — значит, ни те, ни другие не
считали остров своим.
Точно так
сочли бы мы себя правыми, если бы, например, приехали в магометанское
государство и, подчинившись его законам, не приняли, однако, ислама.
Все эти местности кишат людьми, которые, несмотря на уверения, что понятие о
государстве есть понятие безразличное, независимое ни от национальностей, ни даже от исторических преданий, никак не могут понять, почему они обязаны с такого-то момента
считать своимгосударством Францию, а не Италию, Германию, а не Данию и не Францию.
Результатом такого положения вещей является, конечно, не торжество
государства, а торжество ловких людей. Не преданность стране, не талант, не ум делаются гарантией успеха, а пронырливость, наглость и предательство. И Франция доказала это самым делом, безропотно, в течение двадцати лет, вынося иго людей, которых, по счастливому выражению одной английской газеты, всякий честный француз
счел бы позором посадить за свой домашний обед.
В молодости я знал одну почтенную старушку (фамилия ее была Терпугова), обладательницу значительного имения и большую охотницу до гражданских процессов, которая до смерти своей прожила в полном неведении о «
государстве», несмотря на то, что сам губернатор, встречаясь с нею,
считал долгом целовать у нее ручку.
Что только тогда они могут
считать себя спокойными за свои семейства и за свою собственность, когда у них не будет смешных
государств, вроде Шаумбург-Липпе, о которых ни один путешественник не может говорить иначе как при помощи анекдотов.
Он тоже
считает государство немыслимым без религии, но видит в последней не «подспорье», как Тебеньков, а основание.
Но как внутри, так и вне
государства всегда находились люди, не признававшие для себя обязательными ни постановлений, выдаваемых за веление божества, ни постановлений людей, облеченных святостью, ни учреждений, долженствовавших представлять волю народа; и люди, которые
считали добром то, что существующие власти
считали злом, и таким же насилием, которое употреблялось против них, боролись против властей.
Или живет правитель или какой бы то ни было гражданский, духовный, военный слуга
государства, служащий для того, чтобы удовлетворить свое честолюбие или властолюбие, или, что чаще всего бывает, для того только, чтобы получить собираемое с изнуренного, измученного работой народа жалованье (подати, от кого бы ни шли, всегда идут с труда, т. е. с рабочего народа), и если он, что очень редко бывает, еще прямо не крадет государственные деньги непривычным способом, то
считает себя и считается другими, подобными ему, полезнейшим и добродетельнейшим членом общества.
— Однако ж если вы
считаете Англию в числе европейских
государств, то кажется… но, впрочем, может быть, и англичане также бунтуют? Только, я думаю, вам трудно будет послать к ним экзекуцию: для этого нужен флот; а по милости бунтовщиков англичан у вас не осталось ни одной лодки.
Уже с противоположной стороны оглядывается на лавку Саша и прощается с Самсонычем; потом снова в темноте перебирается на эту сторону улицы: всю жизнь ходил по ней и другую сторону с детства
считает чужой, неведомой, чем-то вроде иностранного
государства.
Учреждение войска с такими качествами
считает он лучшим средством для ограждения
государства и для поддержания в нем благоденствия.
Русское направление было для него главным делом в жизни; проповедовать его он
считал своим гражданским долгом, ибо такое проповедование он находил полезным для
государства, которого был гражданином.
«Монахи» не хотели ни убивать людей, ни обворовывать
государства и потому, может быть по неопытности,
сочли для себя невозможною инженерную и военную карьеру и решили удалиться от нее, несмотря на то, что она могла им очень улыбаться, при их хороших родственных связях и при особенном внимании императора Николая Павловича к Брянчанинову.
И этого количества было еще недостаточно. «Колико наборы ни разорительны
государству, — пишет Щербатов, — ибо,
считая со всего числа душ, уже почти 23-й человек в рекруты взят, а с числа работников смело положить можно 11-й или 10-й; а со всем тем армия не удовольствована, ибо предводители оных беспрестанно жалуются на малое число людей оныя».
Между тем в зале уже гремела музыка, и бал начинал оживляться; тут было всё, что есть лучшего в Петербурге: два посланника, с их заморскою свитою, составленною из людей, говорящих очень хорошо по-французски (что впрочем вовсе неудивительно) и поэтому возбуждавших глубокое участие в наших красавицах, несколько генералов и государственных людей, — один английский лорд, путешествующий из экономии и поэтому не почитающий за нужное ни говорить, ни смотреть, зато его супруга, благородная леди, принадлежавшая к классу blue stockings [синих чулок (англ.)] и некогда грозная гонительница Байрона, говорила за четверых и смотрела в четыре глаза, если
считать стеклы двойного лорнета, в которых было не менее выразительности, чем в ее собственных глазах; тут было пять или шесть наших доморощенных дипломатов, путешествовавших на свой счет не далее Ревеля и утверждавших резко, что Россия
государство совершенно европейское, и что они знают ее вдоль и поперек, потому что бывали несколько раз в Царском Селе и даже в Парголове.
Я открыл, что Китай и Испания совершенно одна и та же земля, и только по невежеству
считают их за разные
государства.
— Что ж — Россия?
Государство она, бессомненно, уездное. Губернских-то городов —
считай — десятка четыре, а уездных — тысячи, поди-ка! Тут тебе и Россия.
По всему вышесказанному не имеем ли мы право
считать Россию зерном кристаллизации, тем центром, к которому тяготеет стремящийся к единству славянский мир, и это тем более, что Россия покуда единственная часть великого племени, сложившаяся в сильное и независимое
государство?
С другой стороны, трудно было бы, не
считая природу за осуществленное безумие, видеть лишь отверженное племя, лишь громадную ложь, лишь случайный сбор существ, человеческих только по порокам — в народе, разраставшемся в течение десяти столетий, упорно хранившем свою национальность, сплотившемся в огромное
государство, вмешивающемся в историю гораздо более, может быть, чем бы следовало.
А корень всех вопросов в том, чтò люди
считают пустой болтовней, потому что все эти вопросы, от вопроса борьбы капитала и труда до вопроса народностей и отношений церкви и
государства, всё это вопросы о том, есть ли случаи, когда человек может и должен делать зло ближнему, или случаев таких нет и не может быть для разумного человека.
И вот люди, поставленные в такое положение, не только не видят своего рабства, но гордятся им,
считая себя свободными гражданами великих
государств Британии, Франции, Германии, России, гордятся этим так же, как лакеи гордятся важностью тех господ, которым они служат.
И это связано с тем, что по-иному определяются ценности Ценность
государства и национальности
считают настолько высокой и даже высочайшей, что из-за нее стоит убивать и проливать кровь, ценности же социальной справедливости и освобождения не признаются ценностями, для которых стоит убивать и проливать кровь.
Вся русская интеллигенция не любила
государства и не
считала его своим.
Он
считает абсурдом разрушение
государства.
Славянофилы — антигосударственники, у них есть даже сильный анархический элемент, они
считали государство злом и власть
считали грехом.
Священными
считали самые разнообразные вещи —
государство, нацию, семью, собственность, общество, культуру и цивилизацию и т. п.
Наш солдат, сколько мне пришлось наблюдать его за войну, чрезвычайно добросовестен в исполнении того, что он
считает себя обязанным делать. Будет и коров стеречь, и матрацы таскать… но лишь в том случае, когда видит, что это — служба
государству, «казне». У нас же усматривали вопиющее нарушение дисциплины в том, что солдаты отказывались исполнять вопиюще-беззаконные требования начальства.
Сан боярский был издавна высшею степенью в
государстве. Малюта был честолюбив и страстно добивался его, но Грозный не возводил его в эту степень, как бы уважая древний обычай и не
считая своего любимца достойным носить этот верховный сан. Получение боярства было, таким образом, заветною, но пока недостижимою мечтой Григория Лукьяновича.
Писавший
считал своим долгом, как он говорил в письме, предупредить своего государя, что составлялся заговор с целью ниспровержения порядка, установленного в
государстве.
До появления в свете IX тома «Истории
Государства Российского» у нас признавали Иоанна государем великим, видели в нем завоевателя трех царств и мудрого, попечительного законодателя. Знали, что он был жестокосерд, но и то только по темным преданиям, и отчасти извиняли его во многих делах,
считая эти меры жестокости необходимыми для утверждения благодетельного самодержавия.
Сон ее матери действительно исполнился. Со времени Петра II
государство не пользовалось спокойствием, каковым нельзя было
считать десятилетие правления Анны Иоанновны и произвола герцога Бирона. Теперь снова наступали еще более смутные дни. Император — младенец, правительница — бесхарактерная молодая женщина — станет, несомненно, жертвой придворных интриганов.
На основании этого я
считаю, что выдачей маркиза де Траверсе, лица не требуемого и не имеющего ничего общего с тем лицом, которого разыскивает Россия, будет оказана не услуга дружественному
государству, а сделана только неприятность.
Сан боярский был издавна высокою степенью в
государстве. Григорий Лукьянович был честолюбив и страстно добивался его, но Иоанн не возводил своего любимца в эту степень, как бы уважая древний обычай и не
считая его достойным носить этот верховный сан.
Соглашаясь воспользоваться услугами Швеции и даже вызвать ее на войну с Россией, цесаревна
сочла бы изменой против своего отечества и памяти своего отца отказаться от завоеваний, которые должны были обеспечить
государству сообщение с морем и защищать доступ к основанной Петром Великим столице.
Тогда самые простые люди, имеющие понятие об устройстве европейских
государств и о быте народа,
сочли все это за совершенно пустую и глупую выдумку и знали, что ничего такого быть не может, но Катков все свое твердил, что вольные казаки могут уйти у нас из рук; что они уже и деньги от англичанкиного посла взяли, но что все-таки их еще можно остановить и направить к тому, чтобы они пошли и подбили кого-то не под англичанку, а под нас.
Народническое сознание
считает вполне возможным отвергнуть смысл всей русской истории и вернуться к ее истокам, чтобы проделать всю историю сызнова, без неправды
государства и неправды культуры.
Подозрительность статского советника Кувыркова разрослась до того, что он всех людей стал
считать существами, окончательно развращенными и в высшей степени опасными для нравственности и для
государства.
Большинство таких людей,
считая себя нравственными и образованными людьми, будут серьезно говорить и спорить о троичности бога, о божественности Христа, об искуплении, таинствах и т. п., или о том, какая из двух политических партий имеет более шансов на успех, какой союз
государств более желателен, чьи предположения более основательны: социал-демократов или социалистов-революционеров, — но и те и другие совершенно согласно убеждены в том, что о непротивлении злу насилием нельзя говорить серьезно.
Во-первых, историк описывает деятельность отдельных лиц, по его мнению, руководивших человечеством: один
считает таковыми одних монархов, полководцев, министров; другой, — кроме монархов — и ораторов, ученых, реформаторов, философов и поэтов. Во-вторых, цель, к которой ведется человечество, известна историку: для одного цель эта есть величие римского, испанского, французского
государств; для другого — это свобода, равенство, известного рода цивилизация маленького уголка мира, называемого Европою.