Неточные совпадения
Сторонник капиталистического режима, в котором несомненно существует эксплуатация
рабочих, мог бы спросить, почему эксплуатация плохая вещь, она может способствовать экономическому развитию, процветанию
государств и цивилизации.
Это человек, который на свой страх ведет миллионное предприятие, которое не только должно давать работу десяткам тысяч
рабочих и доход ему лично, но еще должно приносить пользу всему
государству.
В экономическом отношении проповедуется теория, сущность которой в том, что чем хуже, тем лучше, что чем больше будет скопления капитала и потому угнетения
рабочего, тем ближе освобождение, и потому всякое личное усилие человека освободиться от давления капитала бесполезно; в государственном отношении проповедуется, что чем больше будет власть
государства, которая должна по этой теории захватить не захваченную еще теперь область частной жизни, тем это будет лучше, и что потому надо призывать вмешательство правительств в частную жизнь; в политических и международных отношениях проповедуется то, что увеличение средств истребления, увеличение войск приведут к необходимости разоружения посредством конгрессов, арбитраций и т. п.
Или живет правитель или какой бы то ни было гражданский, духовный, военный слуга
государства, служащий для того, чтобы удовлетворить свое честолюбие или властолюбие, или, что чаще всего бывает, для того только, чтобы получить собираемое с изнуренного, измученного работой народа жалованье (подати, от кого бы ни шли, всегда идут с труда, т. е. с
рабочего народа), и если он, что очень редко бывает, еще прямо не крадет государственные деньги непривычным способом, то считает себя и считается другими, подобными ему, полезнейшим и добродетельнейшим членом общества.
Говорят об иностранных
государствах и порядках, о
рабочем социализме и свободе для людей.
Роберт Овэн посетил также в недавнее время некоторые из старых
государств Европы, чтобы приготовить их к изменениям, которые становятся неизбежными при развитии истинных понятий в
рабочих классах.
Полина. Все вообще… Не можем же мы уступать всем их требованиям? И, наконец, это совсем не их требования, а просто социалисты научили их, они и кричат… (Горячо.) Этого я не понимаю! За границей социализм на своем месте и действует открыто… А у нас, в России, его нашептывают
рабочим из-за углов, совершенно не понимая, что в монархическом
государстве это неуместно!.. Нам нужна конституция, а совсем не это… Как вы думаете, Николай Васильевич?
Башкин. У них это… различно: одни царя, а другие — всех богатых, и чтобы
рабочие сами управляли
государством…
18) Суеверие
государства состоит в вере в то, что необходимо и благотворно, чтобы меньшинство праздных людей властвовало над большинством
рабочего народа.
Ашанин из книг знал, что более ста тысяч человек в Лондоне не имеют крова, и знал также, что английский
рабочий живет и ест так, как в других
государствах не живут и не едят даже чиновники.
Высшей ценностью признаются не интересы
рабочих, не ценность человека и человеческого труда, а сила
государства, его экономическая мощь.
— Дурья голова, пойми ты в своей лысой башке. Ведь капиталисты себе в карман клали, а у нас в карманы кому это идет, — Калинину али Сталину? В наше
рабочее государство идет, для социализму.
— Вот. Ты прогулы делаешь, вредишь этим производству. А чье теперь производство, знаешь? Капиталистов каких-нибудь, буржуазии, али
рабочего государства? Отвечай мне.
В описываемую нами эпоху разложение Польши было полное: король с одним призраком власти; могущественные магнаты, ставившие свою волю выше и короля, и закона; фанатическое духовенство с огромным влиянием и с самым узким взглядом на
государство и на религию в
государстве. Народа не существовало, он был исключительно
рабочей силой, не имел никаких прав, находился под вечным гнетом; сословие горожан, ничтожное и презренное, равнялось нулю.
— Какие там вопросы! Такая коммунистка, что просто замечательно. Сколько просветила темных людей! Я и сама темная была, как двенадцать часов осенью. А она мне раскрыла глаза, сагитировала, как помогать нашему
государству. Другие, бывают, в партию идут, чтобы пролезть, в глазах у них только одно выдвижение. А она вроде Ленина. Все так хорошо объясняет, — все поймешь: и о
рабочей власти, и о религии.
— Товарищи, стыдитесь! При чем тут контролерша? Мы все сейчас — хозяева производства, мы не на капиталистов работаем. Как же мы можем допускать, чтобы наше
рабочее государство платило деньги по бюллетеню человеку, который нарочно руки себе испортил, чтобы не работать!
— Не обязан я отвечать, к кому зачем заходил! Я свободный гражданин советского
государства! Почетный!
Рабочий, пролетарий! Имейте в виду! Куда хочу, туда и отправляюсь!
— Что ж мы, на хозяина, что ли, работаем? На себя же, на свое,
рабочее государство.
— Правильно!.. Ах, н-негодяи! — Он взволнованно заходил вдоль стола, глубоко засунув руки в карманы. — В колхоз идти, а раньше того, понимать, всю скотину свою порежут! А
рабочие в городах сидят без мяса, без жиров, без молока! Расстрелять их мало! Всему
государству какой делают подрыв!
— Ну, ясно:
рабочего государства.
С изумлением и восторгом следила Лелька за искусной, тонкой работой, которая началась. Это была чудеснейшая, ничем не заменимая организация, — партийная рядом с государственной.
Государство могло только предписывать и приказывать снаружи. Оно наметило пятилетку, дало определенные задания. Партия же тысячами щупалец вбуравливалась отовсюду в самую толщу
рабочей массы, будила ее, шевелила, раззадоривала и поднимала на исполнение задач, которые ставило перед классом
государство.
— Без нее и аппетиту настоящего нету. А как выпьешь перед обедом лафитничек, — и ешь за обе щеки… А теперь, — что такое, скажите, пожалуйста: за поллитровки два рубля отдай, сдачи получишь две копейки. Это что, —
рабочее государство, чтоб с
рабочего такие деньги драть? А раньше бутылка стоила всего полтинник.
Тысячи
рабочих, согнанных из разных областей
государства, трудились над созданием Екатеринослава, города, которому Потемкин в своем пылком воображении предназначил возвещать во веки веков «славу Екатерины», и он должен был, по его проекту, превзойти все величайшие европейские города.
По мере того как
рабочие начинают чувствовать себя гражданами своего отечества и своего
государства и
рабочее движение делается более зрелым, социализм становится национальным, реформаторским и эволюционным, реализм побеждает в нем утопизм.
Поскольку в социалистическом
рабочем государстве предполагается понижение уровня образования и принудительное культурное и духовное уравнение, оно является совершенно реакционным и мракобесным идеалом, оно будет угашением и порабощением человеческого духа.