Неточные совпадения
Прошло несколько мгновений этого смеха, и лицо Гани действительно очень исказилось: его столбняк, его комическая, трусливая потерянность вдруг сошла с него; но он ужасно побледнел; губы закривились от судорги; он
молча, пристально и дурным взглядом, не отрываясь, смотрел в лицо своей
гостьи, продолжавшей смеяться.
В сенях она встретила
гостью и
молча повела в заднюю избу, где весь передний угол был уставлен «меднолитыми иконами», складнями и врезанными в дерево медными крестами.
Ужин прошел очень скучно. Петр Елисеич больше
молчал и старался не смотреть на
гостью. Она осталась ночевать и расположилась в комнате Нюрочки. Катря и Домнушка принесли ей кровать из бывшей комнаты Сидора Карпыча. Перед тем как ложиться спать, Анфиса Егоровна подробно осмотрела все комоды и даже пересчитала Нюрочкино белье.
Но у Ардальона Васильевича пот даже выступил на лбу. Он, наконец, начал во всем этом видеть некоторое надругательство над собою. «Еще и деньги плати за нее!» — подумал он и, отойдя от
гостьи,
молча сел на отдаленное кресло. Маремьяна Архиповна тоже
молчала; она видела, что муж ее чем-то недоволен, но чем именно — понять хорошенько не могла.
— Я к тебе на минутку, Наташа, — начал я, — посоветоваться: что мне делать с моей
гостьей? — И я начал поскорей рассказывать все про Елену. Наташа выслушала меня
молча.
Между Музой Николаевной и Углаковой, несмотря на болезнь сына, началось обычное женское переливание из пустого в порожнее. Сусанна Николаевна при этом упорно
молчала; вошел потом в гостиную и старичок Углаков. Он рассыпался перед
гостьями в благодарностях за их посещение и в заключение с некоторою таинственностью присовокупил...
— Что же ты, дура, давно мне не скажешь, — проговорила Перепетуя Петровна, вставая проворно с постели, насколько может проворно встать женщина лет около пятидесяти и пудов шести веса, а потом, надев перед зеркалом траурный тюлевый чепец, с печальным лицом, медленным шагом вышла в гостиную.
Гостья и хозяйка
молча поцеловались и уселись на диване.
— Ну,
молчи, карга! — ответила
гостья.
Гостья жданная вошла;
Пряха
молча подала
В руки ей веретено...
Я кофе выпил, но от рому отказался, несмотря на то, что меня им сильно потчевали и сам отец Диодор и его
гостья, говорившая очень мягким, добрым голоском на чистом малороссийском наречии, которое мне очень нравилось всегда и нрасится поныне. Но мне нужно было не угощение, а ответ на мои скорбные запросы, — а его-то и не было. Монах и дама
молчали, я ждал ответа — и ждал его втуне. Тогда я решился повторить свой вопрос и предложил его в прямой форме, требующей прямого же ответа.
Я весьма несмело объяснил с замешательством, зачем пришел. Инок слушал меня, как мне показалось с первых же моих слов, без всякого внимания, и во все время — пока я разъяснял мрачное настроение души моей, требующей уединения и покоя, —
молча подвигал то одну, то другую тарелку к своей
гостье, которая была гораздо внимательнее к моему горю: она не сводила с меня глаз, преглупо улыбаясь и чавкая крахмалистый рахат-лукум, который лип к ее розовым деснам.
Степан Лукич
молчит. Он медленно поднимается, подпирает голову кулаком и глядит на
гостью сонными, неподвижными глазами.
Салтыков сидел, что называется, ни жив, ни мертв, и
молчал. Спущенную шерсть, однако, он постарался поправить. Дарья Николаевна оглядела себя. Она сегодня, не в пример другим дням, была в чистом, темнокоричневом платье, прекрасно оттенявшем белизну ее кожи, и вообще, не только бывшем ей более к лицу, чем другие, но даже придававшем ей скромную миловидность. Она выглядела девушкой приличного круга, которой не совестно предстать перед такой важной
гостьей, как генеральша Глафира Петровна Салтыкова.
При этом слове оба путника поникнули душою, как перед святынею.
Молчал благоговейно слепец;
молчал младший странник; слезы омочили его лицо, и сладостные видения друга перешли в его сердце вместе с надеждою, залетною
гостьею, еще никогда так крепко не ластившеюся к нему.
Генеральша
молча любовалась Дарьей Николаевной, которая чувствовала это и сидела в скромной позе, лишь по временам вскидывая на свою
гостью мягкий взгляд своих чудных глаз, взгляд, выражавший благодарность.