Неточные совпадения
— Эй,
барин, ходи веселей! — крикнули за его спиной. Не оглядываясь, Самгин почти побежал. На разъезде было очень шумно, однако казалось, что железный шум торопится исчезнуть в холодной, всепоглощающей тишине. В коридоре вагона стояли обер-кондуктор и жандарм, дверь в купе заткнул собою
поручик Трифонов.
Шагов сотню
поручик очень горячился, бодрился и храбрился; он уверял, что «так нельзя», что тут «из пятелтышки», и проч., и проч. Но наконец начал что-то шептать городовому. Городовой, человек рассудительный и видимо враг уличных нервностей, кажется, был на его стороне, но лишь в известном смысле. Он бормотал ему вполголоса на его вопросы, что «теперь уж нельзя», что «дело вышло» и что «если б, например, вы извинились, а
господин согласился принять извинение, то тогда разве…»
—
Господин отставной
поручик Карамазов, я должен вам объявить, что вы обвиняетесь в убийстве отца вашего, Федора Павловича Карамазова, происшедшем в эту ночь…
Надо признаться, что ему везло-таки счастье, так что он, уж и не говоря об интересной болезни своей, от которой лечился в Швейцарии (ну можно ли лечиться от идиотизма, представьте себе это?!!), мог бы доказать собою верность русской пословицы: «Известному разряду людей — счастье!» Рассудите сами: оставшись еще грудным ребенком по смерти отца, говорят,
поручика, умершего под судом за внезапное исчезновение в картишках всей ротной суммы, а может быть, и за пересыпанную с излишком дачу розог подчиненному (старое-то время помните,
господа!), наш барон взят был из милости на воспитание одним из очень богатых русских помещиков.
Что делал Лукин на корабле в Англии — все слушатели очень хорошо знали, но
поручик не стеснялся этим и продолжал: — Выискался там один
господин, тоже силач, и делает такое объявление: «Сяду-де я, милостивые государи, на железное кресло и пускай, кто хочет, бьет меня по щеке.
Разве с евтими сменить, что тут в карты играють — это что — тьфу! одно слово! — заключил Никита, указывая на светящееся окно комнаты
барина, в которой, во время отсутствия штабс-капитана, юнкер Жвадческий позвал к себе на кутеж, по случаю получения креста, гостей: подпоручика Угровича и
поручика Непшитшетского, того самого, которому надо было итти на бастион и который был нездоров флюсом.
— Имею!.. — отвечал нетвердым голосом
поручик. — Я пришел с жалобой на… фу ты, какого важного
барина… Тулузова и на подлеца его Савку — управляющего.
Заехавший к нему
поручик, чтобы узнать, что он предпримет касательно дуэли, увидев Аггея Никитича в совершенно бессознательном положении, поскакал позвать доктора; но тот был в отъезде, почему
поручик бросился к аптекарю и, застав того еще не спавшим, объяснил ему, что доктора нет в городе, а между тем исправник их,
господин Зверев, находится в отчаянном положении, и потому он просит
господина аптекаря посетить больного.
— А такое, что он, — принялся рассказывать камер-юнкер, — по своему делу подобрал было каких-то ложных свидетелей, из числа которых один пьяный отставной
поручик сегодня заявил генерал-губернатору, что он был уговорен и подкуплен вашим мужем показать, что он когда-то знал
господина Тулузова и знал под этой самой фамилией.
— И когда я, — вмешался в разговор
поручик, заметно приосанившись, — передал
господину камер-юнкеру вызов Аггея Никитича, то он мне отвечал, что уезжает в Москву и чтобы мы там его вызывали.
Объяснив все это
барину, Савелий Власьев поспешил на розыск пьяного
поручика, и он это делал не столько для Тулузова, сколько для себя, так как сам мог быть уличен в подговоре свидетелей.
— Чем именно обидел вас
господин Тулузов? — сказал он, внимательнейшим образом наклонив ухо к
поручику, чтобы слушать его.
Аггей Никитич, возвратясь из Синькова, конечно, не спал и, прохаживаясь длинными шагами по своей зальце, поджидал, какого рода ответ привезет ему
поручик. Тот, не заезжая даже домой, явился к нему часу во втором ночи. Узнав из записки, как взглянул
господин камер-юнкер на вызов, Аггей Никитич пришел в несказанную ярость.
— Павлуша, покаместь, еще благороден."Индюшкины"
поручики и на него налетели: и ты, дескать, должен содействовать! Однако он уклонился. Только вместо того, чтоб умненько: мол, и без того верной службой всемерно и неуклонно содействую — а он так-таки прямо: я,
господа, марать себя не желаю! Теперь вот я и боюсь, что эти балбесы, вместе с Семеном Григорьичем, его подкузьмят.
Господин Голядкин вздрогнул, Герасимыч отшатнулся назад, все, что ни было в зале, заволновалось, как море, и Владимир Семенович уже несся в первой паре с Кларой Олсуфьевной, а красивый
поручик с княжной Чевчехановой.
О, если б этот офицер был из тех, которые соглашались выходить на дуэль! Но нет, это был именно из тех
господ (увы! давно исчезнувших), которые предпочитали действовать киями или, как
поручик Пирогов у Гоголя, — по начальству. На дуэль же не выходили, а с нашим братом, с штафиркой, считали бы дуэль во всяком случае неприличною, — да и вообще считали дуэль чем-то немыслимым, вольнодумным, французским, а сами обижали довольно, особенно в случае десяти вершков росту.
При первой возможности молодой
поручик так мило отделывал и меблировал свою квартиру, что приезжавшие к нему, разумеется, с мужьями, дамы ахали от восторга и удивления; экипаж у него был один из первых между всеми
господами офицерами; жженку Хозаров умел варить классически и вообще с неподражаемым умением распоряжался приятельскими пирушками и всегда почти, по просьбе помещиков, устраивал у них балы, и балы выходили отличные.
Я начал расспрашивать об всех этих
господах бывшего тут же желтолицего
поручика, который по-прежнему курил и по-прежнему ядовито на всех посматривал.
— Очень, право, рад, ко мне вот сегодня приехал Сергей Николаич, потом
господин Данович пришел… потом вы пожаловали: благодарю… только извините, пожалуйста; я такой человек, что всем рад, извините… — проговорил Иван Кузьмич и потупил голову.
Поручик качал головою; толстый
господин не спускал с меня глаз. Мне сделалось неприятно и неловко.
— С хлебов с легких. Потому встанет
барин, наденет халат, чайку попьет и давай по комнате ходить. Ходит, а грех-то вокруг. Видал я тоже, знаю. В полку было у нас, в Тенгинском, — на Кавказе служил тогда, —
барин был,
поручик князь Вихляев; в денщики меня к нему отдали…
И это я всё говорю
господину квартальному
поручику, а
господин квартальный
поручик говорит: «Подите вон, не верю, не верю…
«В видах поддержания уровня знаний
господ офицеров, предлагаю штабс-капитану Ермолину и
поручику Петрову 2-му с будущей недели начать чтение лекций — первому по тактике, а второму по фортификации. О времени чтения, имеющего происходить в зале офицерского собрания, будет мною объявлено особым по полку приказом».
Подвернулись и лошадиные барышники, один, видимо, цыган, другой забубенный
барин в военном сюртуке с сиплым голосом, должно быть, спившийся с кругу
поручик, и двое мещан-кулаков в красных рубахах и синих поддевках.
Наше же село всего еще с небольшим сто лет получило основание от
господ Луповицких, именно ж от генерал-поручика и кавалера Стефана Феодоровича Луповицкого, бывшего в царствование блаженныя и вечнодостойныя памяти Екатерины Алексеевны Первыя в важных государственных должностях.
Казаки спрыгнули с коней и бросились на Евангела; тот не трогался, но Форов отскочил назад и прыгнул к ближайшему строению, чтобы иметь у себя за спиной защиту, но не успел он пробежать несколько шагов, как увидел пред собою трех солдат, державших его за руки, меж тем как третий приставил ему к груди сверкающий штык. Маленький пехотный
поручик с потным лбом юлил вокруг его и, закурив тоненькую папироску у одного из двух стоявших к Форову спиной
господ, крикнул...
— А у вас,
поручик Лобытко, сегодня очень грустный вид, — сказал он. — По Лопуховой скучаете? А?
Господа, он по Лопуховой соскучился!
В пароходном зале первого класса было ярко, тепло и просторно. Пахло паровым отоплением; и каюты были уютные, теплые. Пришел
поручик в фуражке с белым околышем, ведший «малиновую команду». Познакомились. Он оказался очень милым
господином.
Никто,
господа, ни с места, а вы,
поручик такой-то, и вы, и вы еще (он назвал трех из товарищей) извольте сейчас запереть на ключ все двери и положить ключи здесь, у всех на виду.
«
Господин генерал-поручик и кавалер, — писала ему государыня, — вы, я чаю, столь упражнены глазеньем на Силистрию, что вам некогда письма читать, и хотя по сию пору не знаю, преуспела ли ваша бомбардировка, но тем не меньше я уверена, что все это, что вы сами предприемлете, ничему иному приписать не должно, как горячему вашему усердию и ко мне персонально, и вообще к любезному отечеству, которого вы службу любите.
«
Господин генерал-поручик. Письмо ваше
господин Стрекалов мне сего утра вручил, и я просьбу вашу нашла столь умеренною, в рассуждении заслуг ваших мне и отечеству учиненных, что я приказала изготовить указ о пожаловании вас в генерал-адъютанты. Признаюсь, что и сие мне приятно, что доверенность ваша ко мне такова, что вы просьбу вашу адресовали прямо ко мне, а не искали побочными дорогами. Впрочем, пребываю к вам доброжелательная».