Неточные совпадения
Селифан хлыснул кнутом; к нему подсел сперва повисевший несколько времени на подножке Петрушка, и герой наш, усевшись получше на грузинском коврике, заложил за спину себе кожаную подушку, притиснул два
горячие калача, и экипаж пошел опять подплясывать и покачиваться благодаря мостовой, которая, как известно, имела подкидывающую
силу.
Один молодой полковник, живая,
горячая кровь, родной брат прекрасной полячки, обворожившей бедного Андрия, не подумал долго и бросился со всех
сил с конем за козаками: перевернулся три раза в воздухе с конем своим и прямо грянулся на острые утесы.
Он сам удивлялся тому, что находил в себе
силу для такой бурной жизни, и понимал, что
силу эту дает ему Лидия, ее всегда странно
горячее и неутомимое тело.
Было несколько похоже на гимназию, с той однако разницей, что учителя не раздражались, не кричали на учеников, но преподавали истину с несомненной и
горячей верой в ее
силу.
Толпа вздыхала, ворчала, напоминая тот
горячий шумок, который слышал Самгин в селе, когда там поднимали колокол, здесь люди, всей
силою своей, тоже как будто пытались поднять невидимую во тьме тяжесть и, покачиваясь, терлись друг о друга.
Она вздохнула будто свободнее — будто опять глотнула свежего воздуха, чувствуя, что подле нее воздвигается какая-то
сила, встает, в лице этого человека, крепкая, твердая гора, которая способна укрыть ее в своей тени и каменными своими боками оградить — не от бед страха, не от физических опасностей, а от первых,
горячих натисков отчаяния, от дымящейся еще язвы страсти, от горького разочарования.
Томная печаль, глубокая усталость смотрела теперь из ее глаз.
Горячие, живые тоны в лице заменились призрачной бледностью. В улыбке не было гордости, нетерпеливых, едва сдерживаемых молодых
сил. Кротость и грусть тихо покоились на ее лице, и вся стройная фигура ее была полна задумчивой, нежной грации и унылого покоя.
Она видела теперь в нем мерзость запустения — и целый мир опостылел ей. Когда она останавливалась, как будто набраться
силы, глотнуть воздуха и освежить запекшиеся от сильного и
горячего дыхания губы, колени у ней дрожали; еще минута — и она готова рухнуть на землю, но чей-то голос, дающий
силу, шептал ей: «Иди, не падай — дойдешь!»
То есть «не правда ли, как похож?» Я оглянулся на него и был поражен выражением его лица. Он был несколько бледен, но с
горячим, напряженным взглядом, сиявшим как бы счастием и
силой: такого выражения я еще не знал у него вовсе.
Едешь как будто среди неизмеримых возделанных садов и парков всесветного богача. Страстное,
горячее дыхание солнца вечно охраняет эти места от холода и непогоды, а другой деятель, могучая влага, умеряет
силу солнца, питает почву, родит нежные плоды и… убивает человека испарениями.
Эта страшная
сила клокотала и бурлила здесь, как вода в паровом котле: вот-вот она вырвется струей
горячего пара и начнет ворочать миллионами колес, валов, шестерен и тысячами тысяч мудреных приводов.
Положительно известно, что между супругами происходили нередкие драки, но, по преданию, бил не Федор Павлович, а била Аделаида Ивановна, дама
горячая, смелая, смуглая, нетерпеливая, одаренная замечательною физической
силой.
Утром я встал с головной болью. По-прежнему чувствовался озноб и ломота в костях. Дерсу тоже жаловался на упадок
сил. Есть было нечего, да и не хотелось. Мы выпили немного
горячей воды и пошли.
Жизнь Грановского в Берлине с Станкевичем была, по рассказам одного и письмам другого, одной из ярко-светлых полос его существования, где избыток молодости,
сил, первых страстных порывов, беззлобной иронии и шалости — шли вместе с серьезными учеными занятиями, и все это согретое, обнятое
горячей, глубокой дружбой, такой, какою дружба только бывает в юности.
Я молча взял ее руку, слабую,
горячую руку; голова ее, как отяжелевший венчик, страдательно повинуясь какой-то
силе, склонилась на мою грудь, она прижала свой лоб и мгновенно исчезла.
С
горячим упованьем глядел я потом на святые черты, и мало-помалу тайна чудесной
силы стала мне уясняться.
В этом
горячем душевном настроении замыкается весь смысл, вся
сила молитвы; но — увы! — ничего подобного я лично за собою не помнил.
Магнату пришлось выбраться из города пешком. Извозчиков не было, и за лошадь с экипажем сейчас не взяли бы горы золота. Важно было уже выбраться из линии огня, а куда — все равно. Когда Стабровские уже были за чертой города, произошла встреча с бежавшими в город Галактионом, Мышниковым и Штоффом. Произошел
горячий обмен новостей. Пани Стабровская, истощившая последний запас
сил, заявила, что дальше не может идти.
Он не противился и, отпустив ее, вздохнул полною грудью. Он слышал, как она оправляет свои волосы. Его сердце билось сильно, но ровно и приятно; он чувствовал, как
горячая кровь разносит по всем телу какую-то новую сосредоточенную
силу. Когда через минуту она сказала ему обычным тоном: «Ну, теперь вернемся к гостям», он с удивлением вслушивался в этот милый голос, в котором звучали совершенно новые ноты.
Затем стремглав побежала на кухню; там она готовила закуску; но и до прихода князя, — только что на минуту могла оторваться от дела, — являлась на террасу и изо всех
сил слушала
горячие споры о самых отвлеченных и странных для нее вещах, не умолкавших между подпившими гостями.
Он был высок ростом, необыкновенно широк в плечах, довольно толст и в то же время очень строен; грудь выдавалась у него вперед колесом, как говорится; нрав имел он
горячий и веселый; нередко показывал он свою богатырскую
силу, играя двухпудовыми гирями, как легкими шариками.
Матери почему-то казалось, что они все говорят о теле ее сына и товарищей его, о мускулах и членах юношей, полных
горячей крови, живой
силы.
Ее
горячий полушепот, слова любви ее, успокаивая волнение матери, поднимали ее упавшие
силы.
Она забыла осторожность и хотя не называла имен, но рассказывала все, что ей было известно о тайной работе для освобождения народа из цепей жадности. Рисуя образы, дорогие ее сердцу, она влагала в свои слова всю
силу, все обилие любви, так поздно разбуженной в ее груди тревожными толчками жизни, и сама с
горячей радостью любовалась людьми, которые вставали в памяти, освещенные и украшенные ее чувством.
Встала, приподнятая
силой, которая росла в ее груди и охмеляла голову
горячим натиском негодующих слов.
Иногда она без слов оборачивалась к Ромашову и смотрела на него молча, может быть только полусекундой больше, чем следовало бы, немного больше, чем всегда, но всякий раз в ее взгляде он ощущал ту же непонятную ему,
горячую, притягивающую
силу.
— Но, однако ж, воротясь, задал-таки я Сашке трезвону: уповательно полагать должно, помнит и теперь… Впрочем, и то сказать, я с малолетства такой уж прожектер был. Голова, батюшка,
горячая; с головой сладить не могу! Это вот как в критиках пишут, сердце с рассудком в разладе — ну, как засядет оно туда, никакими
силами оттуда и не вытащишь: на стену лезть готов!
Александр с замирающим сердцем наклонился к ней. Она почувствовала
горячее дыхание на щеке, вздрогнула, обернулась и — не отступила в благородном негодовании, не вскрикнула! — она не в
силах была притвориться и отступить: обаяние любви заставило молчать рассудок, и когда Александр прильнул губами к ее губам, она отвечала на поцелуй, хотя слабо, чуть внятно.
«Судьбе было угодно, чтобы первое боевое крещение молодой газеты было вызвано
горячей защитой новых учреждений общественного самоуправления и сопровождалось формулировкой с ее стороны высоких требований самой печати: свобода слова,
сила знания, возвышенная идея и либеральная чистота. Вот путь, которым должна идти газета».
Он мягким, но необыкновенно сильным движением усадил ее на кровать и уселся с нею рядом. Дрожащими руками он взялся за ее кофточку спереди и стал ее раскрывать. Руки его были
горячи, и точно какая-то нервная, страстно возбужденная
сила истекала из них. Он дышал тяжело и даже с хрипом, и на его покрасневшем лице вздулись вверх от переносицы две расходящиеся ижицей жилы.
Тучи набирались, надумывались, тихо развертывались и охватывали кольцом равнину, на которой зной царил все-таки во всей томительной
силе; а солнце, начавшее склоняться к горизонту, пронизывало косыми лучами всю эту причудливую мглистую панораму, усиливая в ней смену света и теней, придавая какую-то фантастическую жизнь молчаливому движению в
горячем небе…
Дойдя до ограды собора, откуда было видно улицу и дом, где жила Горюшина, он остановился, сдерживая тревожное биение сердца, собираясь с мыслями. Жара истощала
силы, наливая голову
горячим свинцом. Всё раскалялось, готовое растаять и разлиться по земле серыми ручьями.
Она просто, ясно, без всякого преувеличения, описала постоянную и
горячую любовь Алексея Степаныча, давно известную всему городу (конечно, и Софье Николавне); с родственным участием говорила о прекрасном характере, доброте и редкой скромности жениха; справедливо и точно рассказала про его настоящее и будущее состояние; рассказала правду про всё его семейство и не забыла прибавить, что вчера Алексей Степанович получил чрез письмо полное согласие и благословение родителей искать руки достойнейшей и всеми уважаемой Софьи Николавны; что сам он от волнения, ожидания ответа родителей и несказанной любви занемог лихорадкой, но, не имея
сил откладывать решение своей судьбы, просил ее, как родственницу и знакомую с Софьей Николавной даму, узнать: угодно ли, не противно ли будет ей, чтобы Алексей Степаныч сделал формальное предложение Николаю Федоровичу.
Биче, внимательно слушавшая рассказ
горячего пятипудового женского сердца, улыбнулась. Я был рад видеть это доказательство ее нервной
силы.
Недалеко от холма маленькая речка расползалась в лужицу;
горячие лучи и раскаленная почва, жадно выпивая ее, отнимали у нее
силу, но немножко далее она, вероятно, сливалась с другой такою же речонкой, потому что шагах в ста от холма по ее течению зеленела густая, пышная осока, из которой, когда подъезжала бричка, с криком вылетело три бекаса.
Он невольно вспомнил Олимпиаду, её густой голос, спокойные жесты, её
горячие слова, в которых звучала
сила, трогавшая за сердце.
Голубые глаза её темнели, губы жадно вздрагивали, и грудь, высоко поднимаясь, как бы рвалась навстречу Илье. Он обнимал её, целовал, сколько
силы хватало, а потом, идя домой, думал: «Как же она, такая живая и
горячая, как она могла выносить поганые ласки старика?» И Олимпиада казалась ему противной, он с отвращением плевал, вспоминая её поцелуи. Однажды, после взрыва её страсти, он, пресыщенный ласками, сказал ей...
В гостиной заиграла на рояле Зинаида Федоровна, стараясь вспомнить пьесу Сен-Санса, которую играл Грузин. Я пошел и лег на постель, но, вспомнив, что мне пора уходить, поднялся через
силу и с тяжелою,
горячею головой опять пошел к столу.
Иногда вся
сила ее над со бою истощалась;
горячая натура брала верх над разумом. и Анна Михайловна хотела завтра же взять паспорт и лететь в Ниццу, но бессонная ночь проходила в размышлениях и утром Анна Михайловна говорила себе: зачем? к чему?
Был я молодым,
горячим, искренним, неглупым; любил, ненавидел и верил не так, как все, работал и надеялся за десятерых, сражался с мельницами, бился лбом об стены; не соразмерив своих
сил, не рассуждая, не зная жизни, я взвалил на себя ношу, от которой сразу захрустела спина и потянулись жилы; я спешил расходовать себя на одну только молодость, пьянел, возбуждался, работал; не знал меры.
Известно, что возбуждение, радостное — особенно, увеличивает
силы; я был возбужден, работал самозабвенно и наконец «выбился из
сил». Помню, что сидел на земле, прислонясь спиною к чему-то
горячему. Ромась поливал меня водою из ведра, а мужики, окружив нас, почтительно бормотали...
Взволнованный своим переездом в Москву,
горячим приемом моих старых и новых приятелей, а всего более притихшей на время и с новою
силою вспыхнувшей моей страстью к искусству, взошел я на огромную, великолепную сцену Петровского театра, полную жизни, движения и людей, мелькавших, как тени, в полумраке, который сначала ослепил меня; гром музыки, пение хоров, пляски на празднике Вакха — все это вместе показалось мне чем-то волшебным.
Удивительно просто сказала она эти светлые слова, — так ребёнок не скажет «мама». Обогател я
силой, как в сказке, и стала она мне с того часа неоценимо дорога. Первый раз сказала, что любит, первый раз тогда обнял я её и так поцеловал, что весь перестал быть, как это случалось со мной во время
горячей молитвы.
И он тогда же решил, что с таким противником надо держаться системы обороны, обессиливая и
разгорячая его до тех пор, пока он не выдохнется; избегать охватов спереди и сзади, от которых трудно будет защищаться, и главное — суметь выдержать первые натиски, в которых этот русский дикарь проявляет действительно чудовищную
силу и энергию.
Он не слушался и изо всех
сил настаивал на необходимости припарок и, сверх того, двух-трех чашек слабого чаю, выпитых вдруг, — «но не просто горячих-с, а кипятку-с!» — Он побежал-таки к Мавре, не дождавшись позволения, вместе с нею разложил в кухне, всегда стоявшей пустою, огонь, вздул самовар; тем временем успел и уложить больного, снял с него верхнее платье, укутал в одеяло и всего в каких-нибудь двадцать минут состряпал и чай и первую припарку.
Когда общество опять потребовало от них слова, они сочли нужным начать с начала и говорить даже не о том, на чем остановились после Белинского, а о том, о чем толковали при начале своей деятельности, когда еще в
силе были мнения академиков Давыдова и Шевырева, когда еще принималось серьезно дифирамбическое красноречие профессоров Устрялова и Морошкина, когда даже фельетоны «Северной пчелы» требовали еще серьезных и
горячих опровержений.
Общественное сознание пробудилось, всякий принес свою лепту на общее дело, всякий напрягал свои
силы для поражения гидры гражданских злоупотреблений, и заслуженный успех доблестных деятелей, явившихся глашатаями правды и добра, ясно доказал зрелость нашей общественной среды и ее
горячее сочувствие ко всем духовным интересам народа.
Он кричал, пока не выбился из
сил, и, наконец, тихо, с
горячими слезами, проговорил фразу, совершенно не вязавшуюся с предыдущей речью...
А сам дрожащими пальцами расстегивал ее платье и, касаясь
горячего тела, чувствовал, как живая, возбуждающая
сила наполняет его грудь, уничтожая страх.
Ветер ласково гладил атласную грудь моря; солнце грело ее своими
горячими лучами, и море, дремотно вздыхая под нежной
силой этих ласк, насыщало жаркий воздух соленым ароматом испарений. Зеленоватые волны, взбегая на желтый песок, сбрасывали на него белую пену, она с тихим звуком таяла на
горячем песке, увлажняя его.