Неточные совпадения
Дрожки показались на другой стороне и только слышался
голос: «Щуку и семь карасей отнесите повару-телепню, а осетра подавай сюда: я его свезу сам на дрожках».
Самгин пошел домой, — хотелось есть до колик в желудке. В кухне на столе горела дешевая, жестяная лампа, у стола сидел медник, против него —
повар, на полу у печи кто-то спал, в комнате Анфимьевны звучали сдержанно два или три
голоса. Медник говорил быстрой скороговоркой, сердито, двигая руками по столу...
Место Анфимьевны на кухне занял красноносый, сухонький старичок
повар, странно легкий, точно пустой внутри. Он говорил неестественно гулким
голосом, лицо его, украшенное редкими усиками, напоминало мордочку кота. Он явился пред Варварой и Климом пьяный и сказал...
— Дурак, — придушенным
голосом сказал
повар.
Повар был поражен, как громом; погрустил, переменился в лице, стал седеть и… русский человек — принялся попивать. Дела свои повел он спустя рукава, Английский клуб ему отказал. Он нанялся у княгини Трубецкой; княгиня преследовала его мелким скряжничеством. Обиженный раз ею через меру, Алексей, любивший выражаться красноречиво, сказал ей с своим важным видом, своим
голосом в нос...
повторяла m-me Пиколова своим довольно приятным
голосом. Губернатор при этом потрясал только ногой и лежащею на ней шляпой… Когда занавес опустили, он как-то судорожно подмахнул к себе рукою полицеймейстера, что-то сказал ему; тот сейчас же выбежал, сейчас поскакал куда-то, и вскоре после того в буфетной кухне театра появились
повара губернатора и начали стряпать.
— Яиц-то! Яиц на пирожное
повару выдайте! — кричал кому-то вдогонку чей-то
голос.
— Я за
повара теперь еще три целковых придам, — громко подхватил другой
голос, слишком даже громко, громко с настойчивостью.
— Аз-зиаты! Мор-рдва! — изредка гулким
голосом произносит старший
повар.
В полдень Ольга и Саша пришли в большое село. Тут на широкой улице встретился им
повар генерала Жукова, старичок. Ему было жарко, и потная, красная лысина его сияла на солнце. Он и Ольга не узнали друг друга, потом оглянулись в одно время, узнали и, не сказав ни слова, пошли дальше каждый своею дорогой. Остановившись около избы, которая казалась побогаче и новее, перед открытыми окнами, Ольга поклонилась и сказала громко, тонким, певучим
голосом...
Тишина, вздохи. Потом слышпы топот шагов, шум
голосов, двери растворяются настежь, и стремительно вваливаются: Гросман с завязанными глазами, держащий за руку Сахатова, профессор и доктор, толстая барыня и Леонид Федорович, Бетси и Петрищев, Василий Леонидыч и Марья Константиновна, барыня и баронесса, Федор Иваны и и Таня. Три мужика, кухарка и старый
повар (невидим). Мужики вскакивают. Гросман входит быстрыми шагами, потом останавливается.
В этот день уже с раннего утра знала лакейская, девичья и вся дворня, что приедут какие-то важные гости, потому что барыня заказала
повару такой стол, какой готовился для гостей только первого разбора; когда же подкатила к крыльцу коляска Шатова, все в один
голос сказали: «Это жених приехал».
— Вот он, шельма! — услышали мы чей-то
голос и скоро увидели
повара. Графский
повар шел к нам и, весело смеясь, показывал нам свой кулак. Из его кулака торчали головка и хвост только что пойманного им бенефицианта. Бедный артист! Избавь бог всякого от подобного сбора!
Когда засерело небо, потухли звезды и
голос певца стал слабее и нежнее, на опушке рощи показался
повар помещика-графа. Согнувшись и придерживая левой рукой шапку, он тихо крался. В правой руке его было лукошко. Он замелькал между деревьями и скоро исчез в чаще. Певец попел еще немного и вдруг умолк. Мы собрались уходить.
На дворе Кутузова слышались
голоса укладывавшихся денщиков; один
голос, вероятно, кучера, дразнившего старого кутузовского
повара, которого знал князь Андрей, и которого звали Титом, говорил: «Тит, а Тит?»