Неточные совпадения
Вечером Григорий Александрович вооружился и выехал из крепости: как они сладили это дело, не знаю, — только ночью они оба возвратились, и
часовой видел, что поперек седла Азамата лежала женщина, у которой руки и ноги были связаны, а
голова окутана чадрой.
Слезши с лошадей, дамы вошли к княгине; я был взволнован и поскакал в горы развеять мысли, толпившиеся в
голове моей. Росистый вечер дышал упоительной прохладой. Луна подымалась из-за темных вершин. Каждый шаг моей некованой лошади глухо раздавался в молчании ущелий; у водопада я напоил коня, жадно вдохнул в себя раза два свежий воздух южной ночи и пустился в обратный путь. Я ехал через слободку. Огни начинали угасать в окнах;
часовые на валу крепости и казаки на окрестных пикетах протяжно перекликались…
Внизу лестницы сидело по одному
часовому, которые картинно и симметрически держались одной рукой за стоявшие около них алебарды, а другою подпирали наклоненные свои
головы, и, казалось, таким образом, более походили на изваяния, чем на живые существа.
Приезжал дядя Яков с гитарой, привозил с собою кривого и лысого
часовых дел мастера, в длинном черном сюртуке, тихонького, похожего на монаха. Он всегда садился в угол, наклонял
голову набок и улыбался, странно поддерживая ее пальцем, воткнутым в бритый раздвоенный подбородок. Был он темненький, его единый глаз смотрел на всех как-то особенно пристально; говорил этот человек мало и часто повторял одни и те же слова...
Стонал и всхлипывал дед, ворчала бабушка, потом хлопнула дверь, стало тихо и жутко. Вспомнив, зачем меня послали, я зачерпнул медным ковшом воды, вышел в сени — из передней половины явился
часовых дел мастер, нагнув
голову, гладя рукою меховую шапку и крякая. Бабушка, прижав руки к животу, кланялась в спину ему и говорила тихонько...
Цепей нет,
часовых нет, бритых
голов нет».
Перед утром связанного Райнера положили на фурманку; в
головах у него сидел подводчик, в ногах
часовой солдат с ружьем. Отдохнувший отряд снялся и тронулся в поход.
На лестнице самого здания страх его дамы еще более увеличился: зловонный, удушливый воздух, который отовсюду пахнул, захватывал у ней дыхание. Почти около нее раздался звук цепей. Она невольно отшатнулась в сторону: проводили скованного по рукам и ногам, с бритой
головой арестанта. Вдали слышалась перебранка нескольких голосов. В полутемном коридоре мелькали стволы и штыки
часовых.
Действительно,
часовой спал, опустив
голову на руки, протянутые по крышке бортового ящика.
В эту минуту он, вероятно, всадил бы себе в бок нож с стоическим спокойствием Катона или разбил бы себе
голову об угол мрачной амбразуры входа; но гром цепей, ночная лампа и неподвижный
часовой довершают пробуждение, и завтрашний мертвец тяжело опускается, иногда стонет и снова забывается.
И как ни странно, со второго же утра в крепости начал заниматься гимнастикой по необыкновенно рациональной системе какого-то немца Мюллера, которой увлекался: разделся
голый и, к тревожному удивлению наблюдавшего
часового, аккуратно проделал все предписанные восемнадцать упражнений.
Сергей поднял было руку; но Катерина Львовна легко промелькнула по коридору и взялась за свои двери. Хохот из мужской комнаты вслед ей повторился до того громко, что
часовой, апатично стоявший против плошки и плевавший себе в носок сапога, приподнял
голову и рыкнул...
Борис. На ком же грех, что вы обманываете стольких людей. Ведь что у них в
головах? (Показывает на
часового.)
И из-за этого я рискую своей судьбой, этим бедным Гавриловым, у которого трое детей, этим
часовым, который теперь склонился
головой на ружье.
И мир твоим костям! Они сгниют,
Покрытые одеждою военной…
И сумрачен и тесен твой приют,
И ты забыт, как
часовой бессменный.
Но что же делать? — Жди, авось придут,
Быть может, кто-нибудь из прежних братий.
Как знать? — земля до молодых объятий
Охотница… Ответствуй мне, певец,
Куда умчался ты?.. Какой венец
На
голове твоей? И всё ль, как прежде,
Ты любишь нас и веруешь надежде?
Был он в архалуке из тармаламы, с толстой золотой
часовой цепочкой по борту; на
голове сияла золотом и бирюзами расшитая тюбетейка, и чуть не на каждом пальце было по дорогому перстню.
Часовой, сконфуженно улыбаясь, покрутил
головою.
Сумерки уже совершенно заменились темнотою ночи, над черным профилем гор зажглась яркая вечерняя зарница, над
головами на светло-синем морозном небе мерцали мелкие звезды, со всех сторон краснело во мраке пламя дымящихся костров, вблизи серели палатки и мрачно чернела насыпь нашей батареи. От ближайшего костра, около которого, греясь, тихо разговаривали наши денщики, изредка блестела на батарее медь наших тяжелых орудий, и показывалась фигура
часового в шинели внакидку, мерно двигавшегося вдоль насыпи.
Обедали в «Японии», после обеда, с сигарами в зубах, оба красные, счастливые, опять восходили на каланчу, и городской
голова, очевидно желая угостить гостя редким зрелищем, крикнул сверху
часовому, ходившему внизу...
— Теперь уж казак лезет на сопку с лошадью в поводу и, достигнув вершины, высовывает только одну
голову и смотрит, а прежде, бывало, вытянется во весь рост и стоит как столб… Понятно, что японцы, увидя пост, могут сообразить, особенно имея карты полверсты в дюйме, где находится бивак и начать его обстреливать почти с математической точностью… Их
часовые обыкновенно лежат, их и не видно… Приноровились ложиться теперь и наши, отбросив русскую откровенность…
Догляди-ка тут, — не
часовых же к подштанникам ставить… Капельмейстер на крик из своей фатеры поспешает. Скрозь очки глянул, чуть дневальному
голову не отгрыз. А что ж с дневального в таком разе и спросишь, — ведь эдак его и за лунное затмение под винтовку ставить-то надо…