Неточные совпадения
Феодулия Ивановна попросила садиться, сказавши тоже: «Прошу!» — и сделав движение
головою, подобно актрисам, представляющим
королев. Затем она уселась на диване, накрылась своим мериносовым платком и уже не двигнула более ни глазом, ни бровью.
После чего, положив ногу на
голову Макомо, прибавил, что так будет поступать со всеми врагами английской
королевы.
«
Королева рассердилась: штанов не дала», — говорил он с хохотом, указывая на
голые ноги солдата.
Королев-то, Александр Владимирович, сидит, мой голубчик, в углу, набалдашник на палке покусывает да только
головой качает.
— Зимой у дупеля
голова отрезается… Едок, а этого не знаешь, — поясняет
Королев.
В своем шелковом кофейном платье, с высоко взбитыми волосами на
голове, она походила на театральную
королеву, которая готовится из-за кулис выйти на сцену с заученным монологом на губах.
— Как странно, — сказала Вера с задумчивой улыбкой. — Вот я держу в своих руках вещь, которой, может быть, касались руки маркизы Помпадур или самой
королевы Антуанетты… Но знаешь, Анна, это только тебе могла прийти в
голову шальная мысль переделать молитвенник в дамский carnet [Записная книжка (франц.).]. Однако все-таки пойдем посмотрим, что там у нас делается.
Рассказ Якова бесстыден, но не противен, в нем нет хвастовства, в нем нет жестокости, а звучит что-то простодушное и немножко печали. Луна в небе тоже бесстыдно
гола и так же волнует, заставляя грустить о чем-то. Вспоминается только хорошее, самое лучшее —
Королева Марго и незабвенные своею правдой стихи...
Ко мне подозрительно ласково относится буфетчица, — утром я должен подавать ей умываться, хотя это обязанность второклассной горничной Луши, чистенькой и веселой девушки. Когда я стою в тесной каюте, около буфетчицы, по пояс
голой, и вижу ее желтое тело, дряблое, как перекисшее тесто, вспоминается литое, смуглое тело
Королевы Марго, и — мне противно. А буфетчица все говорит о чем-то, то жалобно и ворчливо, то сердито и насмешливо.
Чем бы я доказал? Ермохин с криком вытащил меня на двор, Сидоров шел за нами и тоже что-то кричал, из окон высунулись
головы разных людей; спокойно покуривая, смотрела мать
Королевы Марго. Я понял, что пропал в глазах моей дамы, и — ошалел.
— Ну, все-таки это, верно, не тот. Этот, например, как забрал себе в
голову, что в Англии была
королева Елисавета, а нынче
королева Виктория, так и твердит, что «в Англии женщинам лучше, потому что там
королевы царствуют». Сотрудники хотели его в этом разуверить, — не дается: «вы, говорит, меня подводите на смех». А «абсолютная» честность есть.
И у
королевы короткое платье и грубые ноги, а на
голове корона, которую привезли из какого-то набега предки и по ее образцу выковали дома из полпуда золота такую же для короля.
Вот грянула мазурка. — Я гляжу,
Как
королева средневековая,
Вся в бархате, туда, где я сижу,
Сама идет поспешно молодая
И говорит: «Пойдемте, я прошу
Вас на мазурку».
Голову склоняя,
Я подал руку. Входим, — стульев шум,
И музыка гремит свое рум-рум.
Опять жидко задребезжал барабан при появлении на крыльце наших офицеров, опять десятка два солдат гавайской армии взяли ружья «на караул». Проходя по двору, Ашанин обернулся и увидал на балконе их величества уже в домашних костюмах: король был во всем белом, а
королева в капоте из какой-то легкой ткани. Оба они провожали любопытными глазами гостей далекого Севера и оба приветливо улыбались и кивнули
головами Ашанину, который в свою очередь, сняв шляпу, поклонился.
— Я отплачу этой фурии, — произнесла она сквозь стиснутые зубы, проходя мимо Фенички с видом оскорбленной
королевы в угол за печкой, где уже по своему обыкновению находилась вечно наказанная шалунья Оня Лихарева, показывавшая уже издали в улыбке свои мелкие мышиные зубки и незаметно делая
головою Наташе какой-то едва уловимый знак.
Однако под ободряющим взором Дорушки, игравшей
королеву и стоявшей за боковой кулисой в короне из золотой бумаги на
голове и в длинной мантии под «царственный горностай», попросту в белой простыне, разрисованной углем наподобие горностаевых хвостиков, Дуня ободрилась…
Король поднял
голову на окна в надежде увидеть в одном из них свою любимую жену-королеву.
Ему же приписывают современники мысль, до конца жизни не покидавшую
голову подозрительного царя, бежать в крайности за море, для чего, по советам того же Бомелия, царь так ревниво, во все продолжение своего царствования, сохранял дружбу с английской
королевой Елизаветой, обещавшей ему безопасное убежище от козней крамольников-бояр.
Одетая в пестрый персидский капот с пунцовою косынкою на
голове, так шедшей к нежной, хотя и смуглой коже ее лица и, как смоль, черным волосам, она была неотразимо прекрасна, но какой-то особо греховной, чисто плотской красотой. Невольно вспоминалась справедливая оценка этой красоты одним заезжим в Грузино иностранцем, назвавшим Настасью Федоровну «королевой-преступниц» — прозвище, очень польстившее Минкиной.
Наглоталась
королева кашки, расстегнула аграмантовые пуговки, чтобы шов не треснул, ежели вздохнет. Хлопнула в белые ладоши. Постельные девушки свое дело знают: через ручки-ножки гардероб ейный постянули, ночной гарнитур сквозь
голову вздели. Стеганое соболье одеяльце с боков подоткнули, будто пташку в гнезде объютили. «Спите с богом, Ваше Королевское Величество! Первый сон — глаза закрывает, второй сон — сердце пеленает…»