Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому
слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину.
Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят,
а потом уже бьют.
Городничий (с неудовольствием).
А, не до
слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что?
а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали, так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы,
говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!
"Было чего испугаться глуповцам, —
говорит по этому случаю летописец, — стоит перед ними человек роста невеликого, из себя не дородный,
слов не
говорит,
а только криком кричит".
С своей стороны, Дмитрий Прокофьев, вместо того чтоб смириться да полегоньку бабу вразумить, стал
говорить бездельные
слова,
а Аленка, вооружась ухватом, гнала инвалидов прочь и на всю улицу орала...
А вор-новотор этим временем дошел до самого князя, снял перед ним шапочку соболиную и стал ему тайные
слова на ухо
говорить. Долго они шептались,
а про что — не слыхать. Только и почуяли головотяпы, как вор-новотор
говорил: «Драть их, ваша княжеская светлость, завсегда очень свободно».
— Проповедник, —
говорил он, — обязан иметь сердце сокрушенно и, следственно, главу слегка наклоненную набок. Глас не лаятельный, но томный, как бы воздыхающий. Руками не неистовствовать, но, утвердив первоначально правую руку близ сердца (сего истинного источника всех воздыханий), постепенно оную отодвигать в пространство,
а потом вспять к тому же источнику обращать. В патетических местах не выкрикивать и ненужных
слов от себя не сочинять, но токмо воздыхать громчае.
В речи, сказанной по этому поводу, он довольно подробно развил перед обывателями вопрос о подспорьях вообще и о горчице, как о подспорье, в особенности; но оттого ли, что в
словах его было более личной веры в правоту защищаемого дела, нежели действительной убедительности, или оттого, что он, по обычаю своему, не
говорил,
а кричал, — как бы то ни было, результат его убеждений был таков, что глуповцы испугались и опять всем обществом пали на колени.
Так, например, при Негодяеве упоминается о некоем дворянском сыне Ивашке Фарафонтьеве, который был посажен на цепь за то, что
говорил хульные
слова,
а слова те в том состояли, что"всем-де людям в еде равная потреба настоит, и кто-де ест много, пускай делится с тем, кто ест мало"."И, сидя на цепи, Ивашка умре", — прибавляет летописец.
Переглянулись между собою старики, видят, что бригадир как будто и к
слову,
а как будто и не к
слову свою речь
говорит, помялись на месте и вынули еще по полтиннику.
Казалось, очень просто было то, что сказал отец, но Кити при этих
словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё понимает и этими
словами говорит мне, что хотя и стыдно,
а надо пережить свой стыд». Она не могла собраться с духом ответить что-нибудь. Начала было и вдруг расплакалась и выбежала из комнаты.
— Ясность не в форме,
а в любви, — сказала она, всё более и более раздражаясь не
словами,
а тоном холодного спокойствия, с которым он
говорил. — Для чего ты желаешь этого?
А Степан Аркадьич был не только человек честный (без ударения), но он был че́стный человек (с ударением), с тем особенным значением, которое в Москве имеет это
слово, когда
говорят: че́стный деятель, че́стный писатель, че́стный журнал, че́стное учреждение, че́стное направление, и которое означает не только то, что человек или учреждение не бесчестны, но и то, что они способны при случае подпустить шпильку правительству.
Левин презрительно улыбнулся. «Знаю, — подумал он, — эту манеру не одного его, но и всех городских жителей, которые, побывав раза два в десять лет в деревне и заметив два-три
слова деревенские, употребляют их кстати и некстати, твердо уверенные, что они уже всё знают. Обидной, станет 30 сажен.
Говорит слова,
а сам ничего не понимает».
И странно то, что хотя они действительно
говорили о том, как смешон Иван Иванович своим французским языком, и о том, что для Елецкой можно было бы найти лучше партию,
а между тем эти
слова имели для них значение, и они чувствовали это так же, как и Кити.
Она нагнула голову. Она не только не сказала того, что она
говорила вчера любовнику, что он ее муж,
а муж лишний; она и не подумала этого. Она чувствовала всю справедливость его
слов и только сказала тихо...
— Ах перестань! Христос никогда бы не сказал этих
слов, если бы знал, как будут злоупотреблять ими. Изо всего Евангелия только и помнят эти
слова. Впрочем, я
говорю не то, что думаю,
а то, что чувствую. Я имею отвращение к падшим женщинам. Ты пауков боишься,
а я этих гадин. Ты ведь, наверно, не изучал пауков и не знаешь их нравов: так и я.
—
А! — сказал Левин, более слушая звук ее голоса, чем
слова, которые она
говорила, всё время думая о дороге, которая шла теперь лесом, и обходя те места, где бы она могла неверно ступить.
― Да я тебе
говорю, что это не имеет ничего общего. Они отвергают справедливость собственности, капитала, наследственности,
а я, не отрицая этого главного стимула (Левину было противно самому, что он употреблял такие
слова, но с тех пор, как он увлекся своею работой, он невольно стал чаще и чаще употреблять нерусские
слова), хочу только регулировать труд.
Она не слышала половины его
слов, она испытывала страх к нему и думала о том, правда ли то, что Вронский не убился. О нем ли
говорили, что он цел,
а лошадь сломала спину? Она только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала, потому что не слыхала того, что он
говорил. Алексей Александрович начал
говорить смело, но, когда он ясно понял то, о чем он
говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он увидел эту улыбку, и странное заблуждение нашло на него.
— Да вот что хотите, я не могла. Граф Алексей Кириллыч очень поощрял меня — (произнося
слова граф Алексей Кириллыч, она просительно-робко взглянула на Левина, и он невольно отвечал ей почтительным и утвердительным взглядом) — поощрял меня заняться школой в деревне. Я ходила несколько раз. Они очень милы, но я не могла привязаться к этому делу. Вы
говорите — энергию. Энергия основана на любви.
А любовь неоткуда взять, приказать нельзя. Вот я полюбила эту девочку, сама не знаю зачем.
Надо было
говорить, чтобы не молчать,
а он не знал, что
говорить, тем более, что брат ничего не отвечал,
а только смотрел, не спуская глаз, и, очевидно, вникал в значение каждого
слова.
«Он любит другую женщину, это еще яснее, —
говорила она себе, входя в свою комнату. — Я хочу любви,
а ее нет. Стало быть, всё кончено, — повторила она сказанные ею
слова, — и надо кончить».
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это время, когда он приезжал ко мне и плакал,
говоря о тебе, и какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он с тобой жил, тем выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало над ним, что он к каждому
слову прибавлял: «Долли удивительная женщина». Ты для него божество всегда была и осталась,
а это увлечение не души его…
Но для выражения этого желания освобождения не было у него
слов, и потому он не
говорил об этом,
а по привычке требовал удовлетворения тех желаний, которые уже не могли быть исполнены.
Все нашли, что мы
говорим вздор,
а, право, из них никто ничего умнее этого не сказал. С этой минуты мы отличили в толпе друг друга. Мы часто сходились вместе и толковали вдвоем об отвлеченных предметах очень серьезно, пока не замечали оба, что мы взаимно друг друга морочим. Тогда, посмотрев значительно друг другу в глаза, как делали римские авгуры, [Авгуры — жрецы-гадатели в Древнем Риме.] по
словам Цицерона, мы начинали хохотать и, нахохотавшись, расходились, довольные своим вечером.
— Да я, знаете, так, к
слову говорю;
а впрочем, желаю вам всякого счастия и веселой дороги.
— Да как же в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни духу! Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал,
говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы
слово сказал: куды, зачем, на сколько времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать?
А я бог знает чего не передумал в эти дни!
У нас не то: у нас есть такие мудрецы, которые с помещиком, имеющим двести душ, будут
говорить совсем иначе, нежели с тем, у которого их триста,
а с тем, у которого их триста, будут
говорить опять не так, как с тем, у которого их пятьсот,
а с тем, у которого их пятьсот, опять не так, как с тем, у которого их восемьсот, —
словом, хоть восходи до миллиона, всё найдутся оттенки.
— Да, купчую крепость… — сказал Плюшкин, задумался и стал опять кушать губами. — Ведь вот купчую крепость — всё издержки. Приказные такие бессовестные! Прежде, бывало, полтиной меди отделаешься да мешком муки,
а теперь пошли целую подводу круп, да и красную бумажку прибавь, такое сребролюбие! Я не знаю, как священники-то не обращают на это внимание; сказал бы какое-нибудь поучение: ведь что ни
говори,
а против слова-то Божия не устоишь.
Уже несколько минут стоял Плюшкин, не
говоря ни
слова,
а Чичиков все еще не мог начать разговора, развлеченный как видом самого хозяина, так и всего того, что было в его комнате.
— Управитель так и оторопел,
говорит: «Что вам угодно?» — «
А!
говорят, так вот ты как!» И вдруг, с этим
словом, перемена лиц и физиогномии… «За делом! Сколько вина выкуривается по именью? Покажите книги!» Тот сюды-туды. «Эй, понятых!» Взяли, связали, да в город, да полтора года и просидел немец в тюрьме.
Словом,
говорите им, никого не возбуждая ни против кого,
а всех примиряя.
Знаю только то, что он с пятнадцатого года стал известен как юродивый, который зиму и лето ходит босиком, посещает монастыри, дарит образочки тем, кого полюбит, и
говорит загадочные
слова, которые некоторыми принимаются за предсказания, что никто никогда не знал его в другом виде, что он изредка хаживал к бабушке и что одни
говорили, будто он несчастный сын богатых родителей и чистая душа,
а другие, что он просто мужик и лентяй.
— Не
говори мне ничего. Вези меня в Варшаву. Что бы ни было,
а я хочу еще раз увидеть его, сказать ему хоть одно
слово.
— Жалостно и обидно смотреть. Я видела по его лицу, что он груб и сердит. Я с радостью убежала бы, но, честное
слово, сил не было от стыда. И он стал
говорить: «Мне, милая, это больше невыгодно. Теперь в моде заграничный товар, все лавки полны им,
а эти изделия не берут». Так он сказал. Он
говорил еще много чего, но я все перепутала и забыла. Должно быть, он сжалился надо мною, так как посоветовал сходить в «Детский базар» и «Аладдинову лампу».
И много попрекал;
а донес я ему обо всем и
говорил, что с моих вчерашних
слов ничего вы не посмели мне отвечать и что вы меня не признали.
Потому я искренно
говорю,
а не оттого, что… гм! это было бы подло; одним
словом, не оттого, что я в вас… гм! ну, так и быть, не надо, не скажу отчего, не смею!..
— Да как же, вот этого бедного Миколку вы ведь как, должно быть, терзали и мучили, психологически-то, на свой манер, покамест он не сознался; день и ночь, должно быть, доказывали ему: «ты убийца, ты убийца…», — ну,
а теперь, как он уж сознался, вы его опять по косточкам разминать начнете: «Врешь, дескать, не ты убийца! Не мог ты им быть! Не свои ты
слова говоришь!» Ну, так как же после этого должность не комическая?
— Хе-хе-хе!
А таки заметили, что я сказал сейчас Николаю, что он «не свои
слова говорит»?
— Эх, батюшка!
Слова да
слова одни! Простить! Вот он пришел бы сегодня пьяный, как бы не раздавили-то, рубашка-то на нем одна, вся заношенная, да в лохмотьях, так он бы завалился дрыхнуть,
а я бы до рассвета в воде полоскалась, обноски бы его да детские мыла, да потом высушила бы за окном, да тут же, как рассветет, и штопать бы села, — вот моя и ночь!.. Так чего уж тут про прощение
говорить! И то простила!
— Видемши я, — начал мещанин, — что дворники с моих
слов идти не хотят, потому,
говорят, уже поздно,
а пожалуй, еще осерчает, что тем часом не пришли, стало мне обидно, и сна решился, и стал узнавать.
И видел я тогда, молодой человек, видел я, как затем Катерина Ивановна, так же ни
слова не
говоря, подошла к Сонечкиной постельке и весь вечер в ногах у ней на коленках простояла, ноги ей целовала, встать не хотела,
а потом так обе и заснули вместе, обнявшись… обе… обе… да-с…
а я… лежал пьяненькой-с.
— Так к тебе ходит Авдотья Романовна, — проговорил он, скандируя
слова, —
а ты сам хочешь видеться с человеком, который
говорит, что воздуху надо больше, воздуху и… и стало быть, и это письмо… это тоже что-нибудь из того же, — заключил он как бы про себя.
— Он был не в себе вчера, — задумчиво проговорил Разумихин. — Если бы вы знали, что он там натворил вчера в трактире, хоть и умно… гм! О каком-то покойнике и о какой-то девице он действительно мне что-то
говорил вчера, когда мы шли домой, но я не понял ни
слова…
А впрочем, и я сам вчера…
А главное, об этом ни
слова никому не
говорить, потому что бог знает еще что из этого выйдет,
а деньги поскорее под замок, и, уж конечно, самое лучшее во всем этом, что Федосья просидела в кухне,
а главное, отнюдь, отнюдь, отнюдь не надо сообщать ничего этой пройдохе Ресслих и прочее и прочее.
— Я вам не про то, собственно,
говорила, Петр Петрович, — немного с нетерпением перебила Дуня, — поймите хорошенько, что все наше будущее зависит теперь от того, разъяснится ли и уладится ли все это как можно скорей, или нет? Я прямо, с первого
слова говорю, что иначе не могу смотреть, и если вы хоть сколько-нибудь мною дорожите, то хоть и трудно,
а вся эта история должна сегодня же кончиться. Повторяю вам, если брат виноват, он будет просить прощения.
— Это, брат, невозможно; из чего ж я сапоги топтал! — настаивал Разумихин. — Настасьюшка, не стыдитесь,
а помогите, вот так! — и, несмотря на сопротивление Раскольникова, он все-таки переменил ему белье. Тот повалился на изголовье и минуты две не
говорил ни
слова.
Кабанова. Да я об тебе и
говорить не хотела;
а так, к
слову пришлось.
Дико́й.
А за эти вот
слова тебя к городничему отправить, так он тебе задаст! Эй, почтенные! прислушайте-ко, что он
говорит!
Баснь эту лишним я почёл бы толковать;
Но ка́к здесь к
слову не сказать,
Что лучше верного держаться,
Чем за обманчивой надеждою гоняться?
Найдётся тысячу несчастных от неё
На одного, кто не был ей обманут,
А мне, что́
говорить ни станут,
Я буду всё твердить своё:
Что́ впереди — бог весть;
а что моё — моё!